Страница 7 из 19
Наши!
На третий день, проведённый в холодных горах, к ночи он услышал обрывки русской речи и даже подумал, что теряет разум, но по мере того как стала приближаться к нему яркая точка света, он явно услышал столь ему знакомое с детства «Твою мать!». Совершенно неожиданно ему открылась небольшая поляна, на которой сидели у костра, как братья-месяцы, наши русские мужики. Неподалёку от них полукругом выстроились несколько советских фур марки КамАЗ. Как в кино, ему захотелось крикнуть: «Наши!» – но будто комок застрял в горле, что и не позволило ему излить охватившую его радость. Неимоверным внутренним усилием духа он, взяв себя в руки, не спеша и не делая резких движений, приблизился к людям. В воздухе чувствовался витающий божественный запах разогретой тушёнки. Русские дальнобойщики, совершенно не удивившись появлению ночного гостя, пригласили его к костру. Посыпались вопросы: кто? зачем? откуда и куда? После чего они дружно пришли к выводу, что путешествие нашего героя – это безумство чистой воды! Один из мужиков даже предложил подвести его обратно, прямо к советской границе. Другой дал ему открытую банку с камбалой в томатном соусе, а кто-то и половину булки хлеба, за что ночной гость был им всем очень благодарен.
После ужина Борис поспешил с ними расстаться и продолжить путь, как вдруг кто-то из них его окликнул: «Постой! Вот тебе средство передвижения. Думал, домой привезу и отремонтирую, но тебе нужнее!» Сказав это, мужик выкатил ему из темноты древнего вида велосипед и вдогонку добавил: «Заднему тормозу хана пришла, но зато передний в рабочем состоянии, и важно, чтобы ты особо не разгонялся, притормаживая на спусках, а то и через руль вперёд вылететь можно». Этот велосипед был явно доисторической модели или музейный экспонат: педали этого чудища едва вращались, и его ржавая цепь издавала не скрип, а пронзительно душераздирающие вопли. В любом случае это подарок был лучше, чем ничего, и ещё мог послужить в роли самоката, на котором можно будет скатываться с гор. Да и рюкзак можно было на нём транспортировать, ибо от его брезентовых лямок плечи, как и ноги, были стёрты в кровь. Так, новоиспечённый велогонщик, оседлав конька-горбунка, понёсся верхом стремительно вниз в кромешную тьму, навстречу своей судьбе! Он гнал велосипед всю ночь, почти без остановок, только иногда ему приходилось затаскивать своё транспортное средство на очередной бугорок, чтобы вновь лететь сломя голову вниз. Благо была ночь, и почти не было ни одной встречной машины. Горная дорога была достаточно узкой, чтобы он смог вовремя разминуться с большегрузным автотранспортом!
Утро он встретил около населённого пункта «Банска-Бистрица» и, увидев первый дорожный указатель на Братиславу, несказанно обрадовался! Проклятые горы остались у него где-то далеко за спиной, а в шинах колёс уже почти не осталось воздуха, и ещё какое-то время на умирающем велосипеде можно было везти поклажу, но не больше! Около дороги путник заметил несколько старых деревьев и, приблизившись к ним, рассмотрел на ветках странные ягоды, которые показались ему знакомыми. Это была самая настоящая черешня, и он, словно медведь, стал тщательно обирать ветку за веткой. С дороги послышались пронзительные автомобильные гудки – это знакомые дальнобойщики, заметив его в кроне облезлого дерева, прощались с ним, направляя свои фуры в сторону города Львова. Всё как в песне: «Дан приказ ему на Запад, им в другую сторону…». Мысленно попрощавшись с ними и тщательно подъев черешневые деревья, да так, что на их ветках ни одной ягодки не осталось, он осторожно спустился на землю.
На Братиславу
На этом месте польская карта дорог уже закончилась, но стрелка на Братиславу чётко указывала ему верный путь, и, уже не боясь заблудиться, он уверенно зашагал в указанном направлении по довольно неплохой дороге, сгрузив всю свою поклажу на старый велосипед. Порой казалось, что во встречных селах велосипед скрипел всё сильней и сильней, поэтому на подходе к Братиславе с ним пришлось распрощаться, дабы не привлечь внимание местных стражей порядка. Войдя в большой город, путник был удивлён убогости столицы Словакии с её неухоженными улицами, облезлыми фасадами зданий и каких-то неказистых строений. Для полноты картины ему показалось, что не хватало только жирных свиней, купающихся в глубоких лужах. С грехом пополам добравшись до берега реки с поэтическим названием Дунай, наш путник был приятно удивлён несметным количествам пивных точек, разбросанных вдоль набережной, по которой мирно прогуливались местные граждане. Они время от времени останавливались, чтобы пропустить увесистую кружечку чёрного или светлого пива. В кармане Бориса предательски брякнули последние медяки, а желудок завыл сильнее, чем у собаки Павлов при виде горящей лампочки. «Пить или не пить? Вот в чём вопрос!» – невольно подумалось ему, и, недолго ломая голову, наш Гамлет потратил всю свою наличность на две кружки пива, стоимостью по десять крон каждая. Не отходя далеко от ларька, он чинно присел на облезлую скамеечку и запустил свой облупленный нос в благодатную пену. Божественный напиток слегка ударил по мозгам голодного человека, и он понял, что жизнь не так уж и плоха, если к ней приглядеться! Но здесь на его пути встала серьёзная преграда в виде полноводной реки, толпы пограничников на мосту через неё и отсутствие карты, но какая-то неведомая сила направила его взгляд на огромный плакат с планом Братиславы и прилегающими к нему окрестностями. В результате чего выяснилось, что главное препятствие на его пути, река Дунай, приходит откуда-то из Австрии в районе Братиславы, тогда как в десяти километрах выше города граница между сопредельными государствами проходит по его притоку. Наш лазутчик не стал долго задерживаться на месте и немедленно навострил свои лыжи в нужном направлении.
Поутру он вошёл в приграничное село Дубравка и, усевшись около местной церкви, стал перебинтовывать свои потёртые ноги, на которых, казалось бы, не осталось живого места, а местами воспаление даже вызывало некоторое опасение. Кто-то заслонил ему солнце, и, подняв голову, Борис увидел мужика в сером костюмчике, на лацкане которого красовался маленький серебряный крестик. Можно было сделать скоропалительное умозаключение, что пред ним предстал пусть не сам Господь Бог, но один из его представителей на этой бренной Земле. И этот мужик с крестиком, приятной физиономии в очках, придающих ему ещё больше значимости, на чисто русском языке, как будто у путника на лбу было написано: «Я – русский», с сочувственными нотками в голосе поинтересовался: «Что, товарищ, ножки болят?» Что можно было ответить такому культурному человеку? И наш товарищ таким же сочувственным голосом держал ответ: «Да, товарищ-батюшка, обувь моя совсем износилась». Поп без лишних слов, задушевно и просто сказал: «Давай, товарищ, пойдём обедать, а уж после решим твою проблему!» Конечно, от попа можно было всякого словоблудства ожидать, но этот полностью обезоружил своего оппонента. Поп явно внушал ему доверие, и по дороге он объяснил своему гостю, что они идут в монастырь, нынче возвращённый церкви, где сейчас ведутся работы по отделке, а он является его настоятелем. Они зашли в одну из комнат, довольно просторную и хорошо освещённую естественным светом, где за длинным дубовым столом их поджидала очень приятной внешности пухлая рыжеволосая женщина лет сорока и двое детей-подростков обоих полов, то есть девочка и мальчик, похожие скорее на попа, чем на его сестру. Если верить батюшке, то это была его сестра и племянники, навестившие его по случаю какого-то праздника. Посуда на длинном монастырском столе была простая, из красной глины, но зато обед был шикарным! И супец с галушками мог запомниться на всю оставшуюся жизнь, как, впрочем, и всё остальное, что в этот благодатный день Господь им послал. Детишки засыпали его вопросами о сибирских медведях, о лютых морозах и о всякой всячине, которые батюшка исправно переводил, тогда как попадья почему-то, тяжело вздыхая, роняла горькие слёзы. Особенно забавно она выпучивала глаза, подчёркивая своё несказанное удивление всему услышанному. После обеда доброжелательная хозяйка приготовила гостю шикарную ванну, и погрузить своё израненное тело в такую благость было несказанным удовольствием. Пока гость всё ещё плескался в горячей воде, попадья незаметно принесла ему две новые хлопчатобумажные майки и широкие спортивные трусы, которые обычно надевают боксёры, выходя на ринг, и шикарные сандалии большого размера. В Европе было модно в таких длинных трусах выгуливаться на пляже! Благодаря судьбе и этим людям, он оказался помытым, побритым, да ещё и по последней моде вкованным! Оставалось решить вопрос с ногами, и хозяйка принесла несколько валиков белоснежных бинтов, флакон с йодом и ещё какую-то белую присыпку и лично занялась ногами нашего бедолаги. А он сидел на удобном мягком стуле и буквально тащился от того, что его окружили такой заботой, вниманием и состраданьем, уж больно горестно женщина всхлипывала, утирая каждый раз очередную непрошеную слезу. И вот он, весь в бинтах, в новой футболке, в просторных панталонах, перебинтованный, да ещё в удобных, приятно поскрипывающих сандалиях, наконец-то стал похожим на цивилизованного человека. Для полного счастья ему не хватало лишь карты дорог сопредельных европейских государств, и за ней они вместе с батюшкой отправились в книжный магазин, что оказался на этой же центральной площади столь гостеприимного словацкого городка.