Страница 46 из 98
— Ты принес с собой ясное небо, — проговорил центурион Квинт Хиларион, стоя у окна в штабном помещении и вглядываясь в темноту. — Но, клянусь Геркулесом, не жди, что так будет вечно.
— Что, здесь такая плохая погода? — отозвался центурион Марк Аквила, сидевший на столе.
— Хуже некуда! Тут, на западе, либо идет дождь, либо Тифон[8], отец всех зол, напускает туман, и тогда человеку своих ног не видно. Д–а–а, когда твой год будет подходить к концу, у тебя из ушей вырастут поганки, в точности как у меня. И не только от сырости!
— А от чего еще? — с интересом спросил Марк.
— Ну, прежде всего от отсутствия компании. Я человек общительный, люблю, чтоб вокруг были приятели. — Центурион отвернулся от окна, расслабленно опустился на низкую мягкую скамью и обхватил колени. — Дайте мне только отвести войско обратно в Иску, уж я быстро сотру плесень скуки.
— Собираешься в отпуск?
Тот кивнул.
— Долгий отпуск, желанный отпуск среди котлов в Дурине.
— Там твой дом?
— Да, мой отец ушел в отставку и поселился в Дурине несколько лет назад. Там на удивление отличный цирк и полно жителей, в том числе хорошеньких девушек. Приятное местечко, особенно когда возвращаешься из такой глухомани. — Ему вдруг пришла в голову новая мысль: — А что будешь делать ты, когда придет время отпуска? Ведь ты прибыл прямо из дома, тут у тебя никого нет.
— У меня есть дядя в Каллеве, только я с ним еще незнаком, а на родине меня никто не ждет, мне там не с кем проводить отпуск.
— Отец с матерью умерли? — с сочувствием осведомился Хиларион.
— Да. Отец ушел с Девятым легионом.
— Вот так штука! Ты хочешь сказать, что он с ними вместе…
— Исчез. Именно.
— Н–да. Худо! — Хиларион покрутил головой. — Тут ходили всякие скверные слухи… да и сейчас ходят. Орла–то они в самом деле потеряли.
Марк мгновенно встал на защиту отца и его легиона.
— Раз не вернулся ни один легионер, неудивительно, что не вернулся и орел, — бросил он.
— Само собой, — добродушно согласился Хиларион. — Я и не думал хулить твоего отца, можешь не ощетиниваться, дружище Марк. — Хиларион взглянул на него с широкой дружеской улыбкой, и Марк, который минуту назад жаждал ссоры, тоже невольно заулыбался.
Прошло несколько часов с тех пор, как Марк провел свою когорту по гулко грохочущему мосту и ответил на оклик часового: «Четвертая Галльская вспомогательная когорта Второго легиона явилась сменить гарнизон». Уже миновал обед в обществе квартирмейстера, хирурга и младших командиров центурии. Марку вручили ключи от сундучка с солдатским жалованьем (в таком небольшом гарнизоне казначея не полагалось). Последний час они с Хиларионом занимались в помещении претория[9] канцелярскими делами. Сейчас же, сняв шлемы и выпуклые нагрудники, они наслаждались досугом.
В дверной проем была видна почти вся маленькая спальня — узкое ложе с горой ярких местных циновок, полированный дубовый сундук, светильник высоко на голой стене — вот и все. В наружной комнате имелся видавший виды стол, на котором сейчас сидел Марк, складной походный стул, обитая мягким скамья, еще один сундук со служебными документами и безобразной формы бронзовая лампа на подставке.
Наступило недолгое молчание. Марк воспользовался этим и огляделся: аскетичная комнатка, залитая желтым светом лампы, показалась ему очень красивой. С завтрашнего дня она станет его комнатой, но сегодня вечером он тут гость, и он поспешил с виноватой улыбкой обратить взгляд на хозяина, как бы прося извинения за то, что раньше времени осматривает все вокруг хозяйским глазом.
Хиларион ухмыльнулся:
— Ровно через год тебе здесь все покажется по–другому.
— Посмотрим, — отозвался Марк, покачивая ногой, обутой в сандалию, и лениво наблюдая за ее движениями. — А чем тут еще занимаются, кроме выращивания поганок? Охота хорошая?
— Вполне. Только охотой и может похвастать этот уголок империи. Зимой — кабаны и волки, да и оленей в лесу полно. Внизу, в городке, есть несколько охотников, они тебе покажут лес, если освободишь их в этот день от работы. Одному в лес идти, конечно, неразумно.
Марк кивнул.
— Может быть, у тебя будут какие–то напутствия? Мне эта страна незнакома. Хиларион задумался.
— Нет, пожалуй. — Но тут же резко выпрямился. — Да, будут, если тебя никто еще не предупреждал. Но никакого отношения к охоте это не имеет. Я говорю о жрецах, странствующих друидах[10]. Если поблизости объявится хоть один друид или до тебя дойдет лишь глухой слух, что он объявился, — хватайся за оружие. Вот тебе мой добрый совет.
— Друид? — озадаченно переспросил Марк. — Как же так, ведь Светоний Паулин[11] — римский полководец, наместник Британии.) покончил с ними раз и навсегда шестьдесят лет назад.
— Со жрецами в целом, может, и покончил, но отделаться от друидов, разрушив их цитадель, на самом деле не легче, чем уберечься от этих варварских туманов с помощью пальмового зонта. Друиды все равно появляются время от времени, и там, где они появляются, легионеров ждут неприятности. В былые времена они были душой сопротивления бриттов, да и нынче, коли поднялась смута в каком–то из племен, можешь прозакладывать сандалии, что за этим стоит святой человек.
— Продолжай, — сказал Марк, когда тот замолчал. — Это становится интересным.
— Видишь ли, дело обстоит так. Они временами подстрекают к священной войне, а такая война — беспощадная штука, и последствия в таком случае их не заботят. — Хиларион говорил медленно, будто размышляя вслух. — Пограничные племена совсем не такие, как на южном побережье, — те были наполовину латинизированы еще до нашего прихода. А эти — народ дикий и отчаянные храбрецы. Но даже они в большинстве своем поняли, что мы не какие–то злые демоны, и сообразили, что истребление хотя бы одного гарнизона неизбежно влечет за собой карательную экспедицию: их хижины и посевы спалят, но прибудет новый гарнизон с более жестким командиром. Однако стоит поблизости завестись хотя бы одному из святых людей — и все идет прахом. Они уже не соображают, к чему приведет восстание. Они вообще перестают соображать. Они угодят своим богам, если выкурят гнездо неверующих, а что будет дальше — их не касается: они отправятся в страну на запад дорогой воинов. А когда уж их довели до такого состояния — жди любой беды.
Снаружи в мирной темноте протрубили сигнал второй ночной стражи; Хиларион распрямился и встал со скамьи.
— Пожалуй, поздний обход часовых проведем сегодня вместе. — Он взял меч и надел перевязь через голову. — Я здесь родился, — добавил он в виде пояснения, — потому мне и удалось разобраться в их делах.
— Я догадался, — Марк проверил застежку на своей перевязи. — Очевидно, за время твоей службы жрецы не появлялись.
— Нет, но у моего предшественника как раз перед моим приездом заварилась порядочная каша, смутьян от него ускользнул и был таков. Месяца два мы жили, как на Везувии, тем более, что хлеб не уродился два года подряд. Но извержения вулкана так и не последовало.
Снаружи послышались шаги, за окном замерцал красный свет, и юноши вышли наружу, где их ждал с горящим факелом дежурный центурион. Обменявшись шумным римским приветствием, то есть ударив рукоятью меча о щит, они стали обходить темную крепость по тропе вдоль вала: от часового к часовому, от поста к посту, тихо обмениваясь паролем с часовыми. Наконец они опять очутились в освещенной комнате штаба, где хранился сундучок с солдатским жалованьем и стояло прислоненное к стене знамя, и где между обходами дежурному центуриону полагалось сидеть всю ночь напролет, положив перед собой на стол обнаженный меч.
Марк подумал: «С завтрашнего дня мне одному придется следовать за факелом центуриона от поста к посту, от казарм к конюшням, чтобы удостовериться, что все тихо на границе империи».
8
Тифон — в римской мифологии чудовище с сотней коньих голов, человеческим туловищем и змеями вместо ног.
9
В данном случае — штабное помещение.
10
Друиды — жрецы у древних кельтов.
11
Гай Светоний Паулин (59 — 61 гг. н. э.