Страница 48 из 79
Он поглотил меня.
Он поглотил меня с первой нашей встречи.
- Хрень собачья, - боль окрасила его голос. - Ты совсем завралась, Мири.
Я крепче обхватила его руками, обнимая его спину, его плечи, обхватывая его ногами, закидывая одну ногу ему на талию.
Несколько долгих моментов мы просто лежали там.
Я не знаю, когда осознала, что он плачет.
К тому времени я едва могла отделить его свет от своего.
Я едва могла отделить его кожу от своей.
Его свет омывал меня, смешиваясь с тем золотым светом и ослепляя меня.
Я осознала, что ласкаю его член, возвращая его боль - в этот раз с ожесточённостью.
Он толкнулся всем телом навстречу мне, моей руке, и его боль ударила по мне с физической силой, выбивая воздух из лёгких и останавливая мой разум. Я продолжала массировать его, уже сильнее, пока он не застонал мне в ухо, наваливаясь всем весом, обхватывая руками моё тело, сжимая пальцы в моих волосах.
Его свет раскрылся. Он раскрылся так сильно, что я потерялась в нем.
Он становился все мягче, чем дольше я гладила его член. Его контроль ускользнул от него, и его тело тоже смягчилось, отяжелев на моём. Его свет скользил в меня словно вода, окутывая меня - сливаясь со мной.
Он просачивался через мою кожу, сбивая моё дыхание, заставляя меня крепче стискивать его руками.
- Я люблю тебя, - сказала я ему.
Я прошептала эти слова.
Я произнесла их так тихо, что не знала, как он это расслышал.
Но он расслышал.
Он кончил.
Я крепче обняла его, почувствовав, как он теряет контроль.
Он прижался ко мне, издавая тихий, надрывный крик. Его член запульсировал под моими пальцами, когда он отпустил контроль, и я продолжила ласкать его той рукой, что не обхватывала его спину, сжимаясь в его волосах. Он кончал долго - казалось, это продолжалось долгое время.
Ещё не закончив, он перекатился всем весом на меня, слегка застонав, стараясь контролировать дыхание, прижимая меня к матрасу, каждой частью тела ловя меня в ловушку под ним. Его руки стиснули мои бедра, дёрнув меня глубже под него, когда он силой развёл мои ноги. Он ласкал моё лицо, вкладывая в меня свой свет, вкладывая в меня столько своего света.
На мгновение он прижался своим лбом к моему.
Я ощутила в нем страх, тоску, прилив боли, от которого у меня снова сдавило горло.
Каким-то образом моя злость ушла.
Вся, полностью - просто ушла.
Когда он вошёл в меня, я издала шокированный всхлип, выгибаясь под ним.
Его руки обвились вокруг меня, сжались крепче, погружая его глубже. Он замер неподвижно на несколько секунд, проникая в меня как можно глубже, хрипло дыша мне в шею. Он держал меня почти осторожно вопреки тому, как много его веса вжималось в меня, вопреки тому, как глубоко он вошёл. Его пальцы запутались в моих волосах, другая рука сжимала мою задницу, и его тело ещё глубже вдавилось в меня.
Когда он поднял голову, я вскинула взгляд.
Каким-то образом я различила его глаза. Он сияли на меня через весь этот свет.
Остекленевшие, они светились золотым светом Барьерного шторма.
Долгое время ни один из нас не шевелился и не говорил.
Затем я поймала себя на том, что нарушаю это молчание.
- Если ты сделаешь это снова, я не вернусь, - сказала я, качая головой. - Если это повторится вновь, я не вернусь, Блэк. Никогда.
Он застыл. Его дыхание остановилось, пока он всматривался в меня.
Затем он задышал тяжелее, его сердце заколотилось у моей голой груди.
- Мири...
Я покачала головой.
- Не надо. Я знаю, ты считаешь это пустой угрозой. Я знаю, ты думаешь, что я не могу говорить серьёзно, что это в принципе невозможно из-за связи...
- Я не думаю, что это пустая угроза, - произнёс он, задыхаясь и прислонившись своим лбом к моему. - Я не считаю это пустой угрозой, Мири. Не считаю.
Я услышала в его голосе страх. Я услышала там отчаяние.
Я также услышала облегчение.
Осознав, что он услышал меня, что он понял, я кивнула.
Я подумывала сказать больше, объяснить больше. Я подумывала спросить его, согласен ли он, заставить его ответить мне словами. Я подумывала заставить его сказать это вслух.
Затем я осознала, что в этом нет необходимости.
Он понял меня. Он прекрасно меня понял.
Его пальцы сжались в моих волосах.
Он осторожно опустил губы, его свет почти выражал вопрос. Когда я приподняла лицо, отвечая ему без слов, он поцеловал меня. Он вкладывал так много света в свой язык, губы и дыхание, что я ахнула ему в рот, впиваясь пальцами ему в спину, сжимая его руку, привлекая его ближе к себе. Я крепче обхватила его ногами, и он задышал ещё тяжелее, наваливаясь всем весом, обхватывая руками мою спину.
Он задвигался во мне, медленно, не отрывая губ или головы.
Он застонал, проникнув в меня до конца. Этот стон сделался ещё интенсивнее, когда он проник под более глубоким углом - таким глубоким, что казалось, будто он пронзает меня насквозь.
Все ещё целуя меня, он удлинился.
Я вскрикнула, прижимаясь к нему, и мы оба покрылись потом.
Он снова застонал, затем принялся жёстче двигаться во мне. Он открылся так сильно, что этот золотой свет хлынул в меня, стирая моё физическое зрение и вызывая у меня головокружение.
- Откройся мне, Мири, - он целовал моё лицо, сжимая руку в моих волосах. - Откройся мне. Пожалуйста. Пожалуйста, черт подери.
Его пальцы причиняли боль, но я хотела, чтобы он потянул ещё сильнее.
Я хотела, чтобы он тянул сильнее, трахал меня сильнее, кусал меня, причинял боль. Я хотела полностью прочувствовать в себе ту острую часть его члена.
Он издал тяжёлый стон.
- Откройся мне, - его голос сделался гортанным, приобретая тот низкий, тяжёлый тон, который сводил меня с ума и проявлялся только тогда, когда он был в таком состоянии. Он прижался своим лицом к моему лицу. - Мири, откройся... открой свой бл*дский свет... открой свой свет сейчас же...
Я чувствовала за этим смысл.
Если я вернулась, значит, я вернулась.
Он хотел свою жену обратно.
Не просто часть меня. Он услышал мои условия. Он услышал мой ультиматум. Он услышал, что я говорила серьёзно. Он услышал ту линию, которую я прочертила между нами, чтобы больше никогда её не переступать.
Он принял это.
Он согласился на это.
Теперь он хотел меня всю. Он хотел меня всю сейчас же.
Нет, не хотел. Это было не желание. Это слово ощущалось неправильным.
Это не ощущалось желанием - может, даже для нас обоих.
Нужда казалась слишком абсолютной, но это слово было более близким.
Когда я закрыла глаза, чувствуя это в нем, во мне, все ощущалось так, будто он полностью утратит контроль, если я не пройду с ним весь путь до конца. Как будто он потеряет самообладание, как будто его свет выйдет из-под контроля, сместит его разум с нормальной оси.
Я понятия не имела, как это могло выглядеть.
Я не боялась его. Я не боялась, что он навредит мне. И все же я чувствовала, что это будет плохо. Я чувствовала интенсивность этого, уязвимость, отчаяние.
Я чувствовала это стремление к выживанию.
Я чувствовала молодого Блэка и осознавала, что он тоже нуждался во мне.
Он нуждался во мне. Он дал бы мне все, о чем бы я ни попросила.
Он готов был отдать мне что угодно - без вопросов, без споров, без условий, о чем бы я ни попросила. Вместо того чтобы тронуть меня или заставить чувствовать себя в большей безопасности с ним, это осознание напугало меня. Я не была уверена, что хочу иметь над кем-нибудь такую власть.
Я не была уверена, что хочу иметь такую власть над ним.
Это также заставило меня задаться вопросом, какую власть он имел надо мной.
Но этот ответ уже мне известен.
Я покинула Гавайи и прилетела в Нью-Мехико, когда он позвонил. Ранее я оттолкнула его, сказав не связываться со мной, не звонить, не приезжать, но когда он позвонил, когда он действительно попросил, я добралась к нему за считанные часы. Я села на самолёт через считанные часы, даже не поколебавшись. Я прилетела к нему на двух рейсах, ехала посреди ночи, чтобы побыстрее добраться сюда - вопреки тому, что он сделал, вопреки тому, как я была на него зла.