Президент

В голове начинают выстраиваться смутные воспоминания: вчерашний вечер, сидим в ресторане с деловыми партнёрами из Европы, обсуждаем возможные поставки оборудования (и здесь нужно сказать, что я был трезв как стёклышко, так как не пью в принципе). В районе одиннадцати вечера прощаюсь с иностранцами на крыльце ресторана, вызываю такси через приложение, обычный комфорт-класс. Ехать в мой город-спутник Екатеринбурга недалеко, около восемнадцати километров, – это примерно полчаса по свободной, но местами разбитой дороге. Приезжает обычный фольксваген-поло, сажусь на заднее правое сидение, пристёгиваюсь. Не завожу разговор с водителем, пишу жене в вотсап, что скоро буду. Открываю очередную книгу про Фандорина, читаю пару минут, меня вырубает. Последнее, что помню – жуткий грохот и боль в голове, а дальше уже проснулся здесь. Вот такие дела…

Пока пью воду и всё это вспоминаю, франт стоит рядом и испытующе смотрит на меня, с этакой смесью понимания и тревоги.

– Да всё нормально, – говорю, – живой я, не переживайте, просто вчера устал, голова разболелась, а сегодня хотел ещё выспаться, а тут вы со своими «откройте».

Так, думай, Форест, думай.

– Оказывается всё, что нужно человеку после тяжёлого дня, – всего лишь стакан воды, – стараюсь натянуть улыбку на свою рожу, глядя в глаза франта.

– А можно свежую газету попросить? – если не совсем дурак, думаю, притащит, всё-таки вон как крутится. И всё же сцена до одури смешная получается: сижу на краю кровати в пижамных штанах, наверное, лохматый до ужаса. В руке стакан, дикий взгляд, рядом ошивается какой-то мужик в деловом костюме, а я ещё прошу свежую газетку. Нет, смотри-ка, убежал. Видать, важная я птица.

Тут в голове совсем посветлело, шум и боль почти прошли. Разглядываю комнату: так, что мы имеем? Большущее помещение, квадратов семьдесят – больше, чем вся наша с женой квартира. Одна входная дверь, ещё одна дверь, полагаю, в ванную комнату. Ну, с люстрой старинной всё понятно, кровать тоже какая-то в стиле дворцов, да и в принципе вся обстановка, наверное, как у Людовика в цатом веке – не люблю эту старину, ну не люблю и всё – вон трюмо с зеркалом, стулья, табуретки – всё с завитушками, узорами. Ладно, переживём.

И где он там, курьер благословенный? Слышу, бежит, влетает с «комсомолкой» в руках.

– Сегодняшняя, надеюсь? – смотрю на него с прищуром.

– Михал Олегыч, только вчерашняя нашлась на ресепшене, новую ещё не завезли – и уставился на меня.

– Что? – говорю, – нельзя человеку газету почитать?

– Да нет, пожалуйста, пожалуйста, просто у нас совещание через полчаса, вся команда готовится с отчётами и предложениями по новой кампании, вы сами два дня назад задачи поставили, вот мы и на ушах все.

Однако, однако. Значит я всё-таки босс. Неплохо. Наверное, и зарплата крутая! Хех. Ну, либо мне это снится, либо инопланетяне похитили, либо волшебство, какое, либо совсем уже сбрендил. А ладно, почему бы и нет? Раз космос решил меня пожурить и поиздеваться – приму правила игры, авось чем-то интересным это закончится.

Так, вчера у нас было девятнадцатое апреля две тысячи восемнадцатого года, я это точно помню, потому что у друга Васьки двадцатого числа день рождения. Я и подарок приготовил, даже речь хотел толкнуть на мероприятии.

И что же ты мне расскажешь «комсомолка-комсомолочка»? Опа-на! Опа-на! Десятое марта две тысячи восьмого! Так, надо переварить. Блин, долго этот будет тут стоять?

– Могу я побыть один пару минут? – говорю франту. Часто кивает, выходит. Сижу, втыкаю в дату. Март две тысячи восьмого года. Это я ещё с женой не познакомился, это мне двадцать лет тогда всего лишь было, это вроде даже доллар был по тридцать, это… это даже ни в какие ворота не лезет, нет, не может быть этого!

И тут обращаю внимание на заголовок статьи на титульной странице «Самый молодой президент в истории России. Что дальше?», читаю дальше между строк «…в 30 лет… совершилось чудо… наперекор законам… кандидат без партии… развал страны близко». М-да, интересные дела творятся…

Раздается решительный стук в дверь, не успеваю среагировать и ничего ответить, резко входит высокая жгучая брюнетка с волосами, собранными в хвост, в чёрных очках, строгом сером костюме, фигурка ничего себе такая. В левой руке толстая красная папка, решительно приближается ко мне, встает рядом в позу а-ля жена встречает пьяного мужа после гулянки руки в боки, смотрит, полминуты молчит, а затем выдает:

– М-да, кому скажи – не поверит. Новый президент, самовыдвиженец, ВЫБРАННЫЙ НАРОДОМ (произнесено по слогам и с выражением) за полчаса до ПЕРВОГО совещания своего ПЕРВОГО президентского срока сидит почти в трусах, попивает водичку, выглядит, как чучело, смотрит, как кобель на своего секретаря, и, что самое интересное, даже не торопится собираться.

Многозначительная пауза, опять пронзающий насквозь взгляд.

– Михаил Олегович, если вы немедленно не соизволите поднять свою пятую точку и проследовать в ванную для принятия водных процедур, а затем побриться, причесаться, привести себя в порядок и надеть приготовленный костюм, то, клянусь вам, чем хотите, я лично схвачу вас за уши, чтобы они потом неделю болели, вытряхну из кровати и отправлю на вышеобозначенные процедуры двумя волшебными пенделями. И можете после этого меня уволить или сослать в Сибирь, но моя работа состоит в том, чтобы вы всегда были идеальны в глазах подчиненных и тех, кто за вас голосовал.

2

Место действия: остров в Карибском бассейне.

Дата: 7 марта 2008 года

– Итак, значит, Якоб, ты говоришь, что каким-то непонятным ни тебе, ни кому-то другому в нашей команде образом, наш замечательный кандидат Медведин уступил на выборах в этой большой и холодной стране какому-то сопляку. Который, непонятно как, несмотря на все принятые в этой стране законы, был избран новым президентом с отрывом в один процент голосов? Я правильно понимаю?

Седой пожилой господин, в удобном на вид хлопковом костюме синего-зелёного цвета, в этаком багама-стиле с узорами в виде пальм, моря и парусов, удобно расположившись в большом плетёном кресле, и держа в руках трость с набалдашником в форме головы дракона, в вопросительном знаке склонил голову набок и пристально уставился на человека, стоящего перед ним.

По большому счету, седому господину был неважен ответ Якоба. У него уже был чёткий план дальнейших действий, который предполагал срочное собрание Общества, визит к невыездным друзьям в Европе и Израиле, а также максимальный сбор информации о новой небольшой помехе.

Однако, тот факт, что седой господин был главным, и даже не просто главным, а Главой богатейшего международного сообщества, давал ему не только определённые, скажем так, преференции, но и накладывал обязанности по соответствующему наказанию подчинённых в случае их неудач. Здесь же имел место беспрецедентный случай, который вносил неясность в краткосрочное будущее Общества, и создавал проблемы для всех его членов. Небольшие, однако, неприятные проблемы.

Человека, стоявшего перед седым господином, можно было описать примерно так: совершенно типичная, ничем не примечательная внешность, тёмные волосы, карие глаза, немного приплюснутый нос, высокие брови, рост под сто семьдесят, на вид лет сорок. Увидишь такого на улице – и через минуту уже забудешь.

Светлые, но плотные брюки и чёрная рубашка с длинным рукавом в такую жару (а в это время здесь всегда была жара) создавали много вопросов, которые, однако, отпадали, стоило лишь взглянуть на цвет его кожи – это была абсолютно светлая кожа, которую Якоб берег от солнечных лучей. Его образ завершала вполне логичная широкополая ковбойская шляпа и солнечные очки, выглядывающие из кармана рубахи.

– Молчишь? Значит нечего сказать? Ну, конечно, не тебе же держать ответ перед «Обществом», не тебе.

– Босс, – позволил себе произнести Якоб, – Вы прекрасно знаете, что выборы проходили строго в соответствии с утверждённым планом, ровно, как и предыдущие два раза, накладок не должно было быть. Были веерно выключены камеры наблюдения на избирательных участках, наблюдатели в комиссиях поэтапно уходили на обед, а двери закрывались на несколько минут. Про оплату за голосование за кого надо я, в принципе, молчу. Доставка бюллетеней осуществлялась под конвоированием спецслужб на сборные пункты, однако при подсчёте мы были обязаны обеспечить присутствие сторонних наблюдателей, – в очередной раз произнес подчинённый.