Восьмое Небо

И вновь что-то помешало ей сделать последний шаг. Но в этот раз это был не голос и не запоздалые мысли. Ринриетта вдруг увидела, как облака прямо под ней начинают пузыриться и бурлить. Словно вверх бил столб теплого воздуха огромного размера, перемешивая и сдувая в стороны пенную шапку. Только она не ощущала тепла, только смертельную усталость в слабеющем теле и острый вкус крови во рту. Наверно, еще одно наваждение, какой-нибудь фокус Розы…

Облака внезапно вскипели, как похлебка в горшке. Они растекались в стороны, словно пытаясь пропустить что-то большее, упорно пробивающееся снизу. Какое-нибудь чудовище из Марева? Может, остров?..

Возможно, она пробормотала это вслух, потому что «Малефакс» ответил ей с какой-то неуместной торжественностью.

- Это «Аргест», капитанесса. Он поднимается по правому борту.

Смысл слов дошел до нее слишком поздно – когда сквозь пенную шапку облаков вдруг пробился вертикальный штырь и стал стремительно вытягиваться вверх – словно старушка-Роза пробила шерстяную ткань огромной иглой и теперь стремительно протягивала ее сквозь облака. Только иглы обычно заканчиваются острием, а не шарообразным клотиком…

Грот-мачта! Ринриетта как зачарованная наблюдала за тем, как топ мачты возникает прямо из облаков. Несколько секунд спустя показались и две других, фок и бизань. Они росли прямо из облаков, как диковинные деревья, возносясь над ее головой и распускаясь в стороны угловатыми ветвями рей. На реях трепетали паруса, но Ринриетта отчего-то не слышала привычного шелеста заблудившегося в них ветра – все происходило на удивление бесшумно. С парусов вниз стекали пенные хлопья, отчего вокруг корабля повисла бледная облачная взвесь. Они явно не первый день полоскались в небесном океане, Ринриетта отчетливо видела многочисленные заплаты и прорехи. Более того, многие показались ей знакомыми. Еще до того, как из облаков поднялись голенастые стеньги, она уже знала, какое слово слетит с ее губ.

- «Вобла»…

- Это «Аргест», - тихо поправил ее невидимый «Малефакс», в его голосе звучало непривычное благоговение, - Точнее, его новая оболочка. Возможно, он хочет поприветствовать вас или…

«Вобла» поднималась стремительно и беззвучно, словно восставала из бурлящей пены. Вынырнула площадка марса, на которой так любила валять дурака Корди, потянулись узкие языки вантов и сложные переплетения такелажа, затем показались огромные барабаны гребных колес, бушприт, борта…

Ринриетта не отвернулась бы от этого зрелища даже если б останки «Барбатоса» рухнули в Марево. Она знала, что не может отвернуться. Это было не просто торжественное явление, это был ответ на вопрос, который она так и не успела ему задать. По счастью, в этом вопросе было всего два слова – даже ей должно хватить воздуха их произнести…

- Кто ты? – одними губами прошептала Ринриетта, пошатываясь на краю пропасти и зачарованно глядя на поднимающийся над ней корабль - большую, старомодную, ужасно потрепанную и много лет не знавшую ремонта трехмачтовую баркентину.

А затем «Вобла» окончательно поравнялась с тонущим «Барбатосом», так, что их палубы оказались на одном уровне, замерев почти вровень. Это выглядело грандиозно. Два обитателя воздушного океана шли бок о бок. Одно – стальное, гибнущее, готовое вот-вот нырнуть в Марево, другое – молодое, грациозное, осторожно пытающееся распрямить свои новые крылья и еще не до конца сознающее пределы своих новых возможностей.

Ринриетта напряглась на краю пропасти, с трудом удерживая равновесие.

Сейчас она увидит сердце «Аргеста». Истинного хозяина этой величественной и прекрасной силы, который поведет ее дальше, сквозь облака и грозовые фронты, в края ветров, которые никогда не дули в человеческих мирах. Сейчас она увидит…

Но в последнюю минуту жизни Ринриетту ждало разочарование – палуба «Воблы» оказалась пуста. Тщетно она водила взглядом из стороны в сторону, пытаясь найти хозяина «Аргеста» в сложных переплетениях рангоута и такелажа. Подобно кораблям-призракам, «Вобла» шла по небесному океану без капитана и экипажа. Никто не тянул за тросы, никто не управлял штурвалом, никто не следил за полетом из «гнезда».

Ринриетта ощутила себя обманутой. Неужели «Аргест» даже сейчас не покажет ей свое истинное лицо? Неужели все эти семь лет не стоили того, чтобы…

Ринриетта вдруг замерла на краю пропасти, глотая воздух.

Корабль не был безлюден, как ей сперва показалось. Просто «Аргест» не спешил попасться ей на глаза прежде времени. Но она вдруг поймала его взгляд, а поймав, уже не могла оторваться.

«Аргест» медленно спускался по фок-мачте на палубу, чтоб поприветствовать ее.

- Нет, - прошептала Ринриетта.

«Аргест» не выглядел грациозным, но что такое грациозность для существа, способного повелевать всеми ветрами небесного океана?..

- Не может быть… - прошептала Ринриетта.

«Аргест» неуклюже спрыгнул на палубу и довольно засопел, глядя на Ринриетту умными темными глазами. Его серая шерсть была всклокочена и перепачкана смолой, но он явно рад был ее видеть. Слишком давно никто не обращал на него внимания и не чесал ему живот. Слишком давно не предлагал свежих гренок. Все это время ему было очень скучно и одиноко.

- Это… ты? – пробормотала Ринриетта, на миг забыв даже про мертвенную свинцовую тяжесть в груди.

- Хнумр-хнумр-хнумр, - «Аргест» беспокойно засопел, пытаясь вскарабкаться на фальшборт, - Хнумр-хнумр!

- Это же невозможно, правда?

- Ну почему же, - она явственно ощутила мимолетную улыбку «Малефакса», обдавшую ее теплым ветром, - Я же говорил, это очень юное божество. Но оно научится… Когда-нибудь оно всему научится. И, возможно, ему до сих пор нужна в этом помощь.

- Я…

- Мне кажется, это приглашение, капитанесса.

Корабли шли борт к борту, между ними было не больше фута пустого пространства. Расстояние ровно на один шаг. Один маленький, самый последний, шаг.

Рот был полон крови, ледяные когти пытались распороть ее изнутри, но Ринриетта не ощущала этого. Она вообще ничего не ощущала вокруг. Весь бездонный небесный океан вдруг съежился, превратившись в крошечный, окруженный облаками, кусок мира.

Что это, приглашение в новую жизнь или ловушка? Подарок или испытание? Насмешка или признание? Она этого не знала. Но очень хотела узнать. Тысячи нетерпеливых ветров касались ее, теребя обрывки алого сукна. Они чего-то хотели. Они о чем-то шептали – каждый о своем. Они куда-то звали.

И весь небесный океан на миг замолчал, когда Ринриетта Уайлдбриз, Алая Шельма, улыбнувшись, сделала свой последний шаг.

ЭПИЛОГ

Три, два, раз... А ну ещё! Три, четыре — Горячо! Ах ты, камбала, Не вобла, Смотри в оба! Смотри в оба! И когда сказал «четыре», Получил синяк под глаз... Три, четыре... Три, два, раз!

Из песни-шанти[179] формандских небоходов

Да, именно так и заканчивается история об Алой Шельме.

Возможно, мне стоило оставить ее именно в таком виде, не снабжая дальнейшим послесловием. Видит Роза, это также нелепо, как попытка швырнуть бутылку шампанского вослед давно отчалившему кораблю. Эта история закончена давно, много лет назад, но старческое малодушие мешает мне поставить последнюю точку, словно я невольно пытаюсь оттянуть прощание с полюбившимися героями.

Да, история закончена. Мне нравится вспоминать ее – отдельные куски, отдельные слова, отдельные мысли – благо память еще не начала подводить меня и многие детали я все еще помню в мелочах. Кроме того, не раз мне самому пришлось выступать одним из ее действующих лиц и это иной раз тешит самолюбие. Забавно, что мне, существу, не состоящему даже в родственной связи с человеческим видом, свойственные некоторые типично человеческие грехи…

179

Шанти – распространенный на кораблях музыкальный жанр, песни которого часто использовались для задачи ритма при выполнении сложной или монотонной работы.