Мэй vs Хорн

Я могу разговорить Пат, и она может сказать что-то ещё, что я не знаю про Кеннета, в общем может произойти всё, что угодно, что не сможет проконтролировать Кеннет, а я цепляюсь за эту возможность, как за последний любимый йогурт. Или мой, или ничей.

— Кеннет, дорогой, не волнуйся так, — начинаю я приторно-сладко, касаясь его плеч и вставая рядом, что только больше его злит, чувствую это по тому, как у него сжимаются кулаки рядом с ногой. Ещё чуть-чуть и боюсь, что он не сдержится. — Мы действительно можем послушать этого молодого человека, я согласна провести свой последний день в качестве свободной женщины именно с сестрой. Разве это не чудесно?

На лице появляется самая счастливая улыбка из всех, администратор поднимает благодарственный взгляд на меня, а он не догадывается о том, что это он сослужил службу.

Мэй боится упасть теперь в глазах окружающих, потому что к нашей заминке теперь обратили внимание половина гостей и персонала, но все понимают, что решать тут ему, а никак не мне. Все нутром чувствуют власть, которой он располагает, о которой я могу только мечтать.

— Да, Лорин, ты права. У вас же так и не было девичника, — Эрл шумно выдыхает и улыбается тому, что мы разобрались с этой проблемой. Они-то может и разобрались, а я вот чувствую, как наша пропасть вражды выросла на несколько километров.

Я поднимаюсь на носочки и целую его в щеку, очень близко с ухом, чтобы сказать пару ласковых слов:

— Иди в жопу, — потом отстраняюсь, беру из рук администратора карту номера, подхватываю свой чемодан и Патрисии и зову её за собой. На секунду она теряется, но всё равно следует за мной среди гостей. Лукас показывает поднятый вверх палец в знак гордости, но вижу, как его пугает то, что я иду в открытую против узурпатора.

У лифта к нам подбегает носильщик и просит отдать чемоданы, я без раздумий отдаю, чтобы обнять сестру. Моя младшая сестренка на секунду напрягается, а потом расслабляется — сейчас она в безопасности.

Когда двери закрываются, она позволяет себе заплакать, утыкаясь в мою грудь, на меня поглядывает молодой человек, я лишь пожимаю плечами, мол «Нервы, перелёт». Он улыбается, отворачиваясь от нас, я снимаю с себя маску спокойствия и прижимаю Пат ближе к себе.

Какой же я была дурой, эгоистичной дурой, которой было на всё и всех наплевать.

— Осталось недолго потерпеть, — шепчу я ей в волосы, но она не замирает и не успокаивается, потому что не верит. Только сильнее обвивает мою талию, пытаясь найти утешение, а лучше — убежище.

Когда мы поднимаемся на наш этаж, то Пат пытается стереть слёзы, не размазав тушь, но вместо того образа идеальности, я вижу всего лишь усталую молодую девушку. Когда я открыла глаза в полную силу? Когда все стали не такими, какими я их видела на первый взгляд?

Носильщик заносит вещи в комнату, я пропускаю Пат, чтобы не дай бог не сбежала, потом захожу сама, даю на чаевые всё, что лежит в кармане, меня мало это сейчас интересует, по удивленному лицу понимаю, что носильщик доволен. Что ж, ну хоть что-то я делаю правильно.

— Пойдём примем ванну, как в детстве, — моя фраза выводит Пат из нахождения в прострации, она не улыбается, просто кивает и направляется в ванную комнату, я — следом, не могу сейчас её отпустить, хоть на минуту.

Я не стесняюсь показать своё обнаженное тело сестре, не боюсь, что она начнёт рассматривать меня на предмет складок или растяжек, а вот она не спешит раздеваться, видимо, боясь того, что я могу увидеть на ней.

Когда её голубая рубашка падает на пол, я замечаю кровоподтеки размером с кулак, они отливают оттенками синего, фиолетового, местами красного, а самые старые — желтого, стараюсь сделать мягкое лицо без тени жалости, но выходит это с трудом.

Отворачиваюсь к крану и наполняю ванну, кидая какие-то цветные шарики с полки рядом, от чего вода становится разноцветной. Поворачиваюсь через плечо и вижу, как под ногами Пат лежит вся её одежда, она бросает беглый взгляд в зеркало и видит картинку целиком, и у неё так же, как и у меня, это вызывает чувство отторжения — такое не должно случаться. Ни с ней, ни с кем-то другим.

*** ***

Утром я просыпаюсь от того, что в окно светит солнце прямо на мою часть кровати, более того прямо в лицо, я замечаю, что всё ещё обнимаю Пат, стараясь охранять её от всех бед. Хотя бы это время. Она обвивает меня словно вьюнок, но это не доставляет неприятных ощущений. С улыбкой вспоминаю вчерашний вечер: как приняли ванну и проговорили о прошлом пару часов, она отключилась, вспоминая имена своих игрушек, а я ещё час наблюдала за тем, как беспокойно она спит. И как много на ней следов Кеннета.

На часах 6:45, через какое-то время прозвенит будильник, и мы начнём собираться к церемонии. Валери скоро сюда наведается и начнёт давать распоряжения всем вокруг меня, и сделают из меня зефирку в обертке, а я не представляю того, что вот такая я буду на своей свадьбе. Но с другой стороны — не самое это страшное.

Мягко убираю руки Пат с себя, она переваливается на другой бок — даю ей время ещё поспать и набраться сил. Я встаю с кровати и рассматриваю окрестности в окно, а тут удивительно прекрасно: океан, пляж, солнце, горизонт, который окрашивается в красный с восходом.

При других обстоятельствах, возможно, я оценила бы это намного лучше, но сейчас я прокручиваю в голове то, что нас ждёт и становится страшно. Страшно, что план вступит в силу, и всё закрутится быстрее, чем капкан захлопнется.

От рассмотрения вида на балконе отвлекает стук в дверь, когда иду открыть, замечаю на часах ровно 7:00. На пороге оказывается Валери, я скалюсь, она бросает такую же улыбку, сейчас мы можем не притворяться о том, зачем она здесь и от кого.

Стоит ей переступить порог, как Пат просыпается и, увидев её, принимает позу загнанного кролика, натягивая на себя одеяло. За ней в комнату заходит ещё пара человек, хочу уже закрыть дверь, как в проёме появляется служащий, который придерживает дверь и говорит:

— Мистер Кеннет просит подойти мисс Валери и её команде к нему в номер.

Валери не привыкла противоречить просьбам или скорее приказам Кеннета, поэтому она идёт сразу на выход, манекены устремляются за ней.

Я готова шумно выдохнуть и закрыть на какое-то время дверь, чтобы собраться, но служащий снова не даёт этого сделать. Если он хочет чаевых, то поспешу его разочаровать.

— Лорин, ты что не узнаешь меня?

Только после фразы обращаю внимание на то, что голос что-то напоминает.

«Не может быть!»

Я не сразу узнаю его в этом одеянии, когда он снимает фуражку и появляется лицо, хочу поскорее обнять его.

— Чарли! — не замечала за собой раньше таких проявлений чувств, потому что я чуть ли не запрыгиваю на него.

— Ха-ха, да, я тоже рад, что эта безвкусная мегера ушла, и я могу подготовить тебя к лучшему дню в жизни.

С этим, конечно, можно поспорить. Но то, что исчезает Валери радует меня, и за наше исчезновение она точно получит, а то и уволят.

Как будто читая мои мысли, Кудесник говорит:

— Тебе совсем её не жалко, — он улыбается так лучезарно, что я не чувствую себя в чём-либо виноватой.

Чарли проходит в комнату и доходит до сестры.

— Приятно познакомиться, Патрисия, — говорит он, протягиваz руку, она забывает придержать одеяло, и оно спадает, показывая, на что способен Кеннет.

Она краснеет и готова заплакать, Кудесник кладет ей руку на колени.

— Я всё понимаю, не скрывай их. Меня с детства избивал отчим и оставил вот это, — он оголяет шею и нашим взорам открывается весьма большой и неаккуратный шрам. — Я мог сделать его практически незаметным, но решил, что это то, что сделало меня собой и что больше я не стану быть слабым. Поэтому твои отметины всего лишь напоминание о слабости, с которой надо бороться каждый день — в конце концов, ты дашь ему отпор.

Он вытирает слезы, которые скатываются по лицу Пат, может, она не такая сильная физически, но в глазах загорается едва заметный огонёк уверенности, а скоро я подолью масла в огонь — он или проглотит её, или даст шанс бросить горящее здание с вещами.