Страница 25 из 30
Да, он меня пугает, но я не позволю ему понять это, тоже самое делает и Лукас.
— Отец, кажется, вы решили ускорить нашу свадьбу, — мужчина складывает руки перед собой на столе, даже не предлагая нам присесть.
Бросаю беглый взгляд на кабинет, он выглядит дорого, всё в нем сделано наверняка по эскизам и желаниям заказчика, но тут нет души. Он как будто не обжит. Тут нет каких-то памятных отметин, раскиданных бумаг, фотографий или картин. Можно с уверенностью сказать, что это помещение характеризует хозяина. Тут не помогут ни хрустальные люстры, ни самый дорогой материал, ни окна, открывающие обзор на просторный сад — здесь нет человека, ни в одной детали.
— Кеннет сказал, что вы хотите сделать это как можно раньше — я договорился. Разве не этого вы хотели? — он поворачивается на меня и окидывает взглядом. Я всё в том же роковом платье, только теперь на мне не высокие туфли, а удобные кеды. — Да, Миссис Хорн, всё так?
Кажется, я сглатываю так шумно, словно скрежет закрывающихся дверей старого лифта. На что он, конечно же, обращает внимание, а ещё на то, какие чувства он у меня вызывает, и явно доволен результатом.
— Да, мистер Мэй, к чему тянуть время? Ведь я могу обладать такими деньгами и убранством, — я обвожу всё пространство вокруг руками. — А особенно этим.
Настолько злит этот старик, что непременно хочется вывести его из равновесия. Я хватаю Лукаса за ягодицы, что он аж подпрыгивает, от чего на лице отца появляются красные пятна гнева.
Лукас сдерживается, чтобы не засмеяться в голос, а я в свою очередь бросаю взгляд на мужчину, который ломает жизнь своему сыну. Моя рука отпускает задницу Лукаса, он ждёт, что мы сдадимся, но наглость — вот наше преимущество.
— Все приглашения уже разосланы с курьерами, свадьба через пять дней. Как вы и хотели, процедура бракосочетания пройдет на острове.
— На каком ещё острове? — озвучивает мой вопрос Мэй младший.
Кажется, отец Лукаса начинает закипать о того, что мы здесь находимся и спрашиваем вещи, которые якобы должны знать.
— На Канарских островах, Тенерифе, — мы не успеваем никак это прокомментировать. — Можно я поработаю? А все остальные вопросы ты решишь с братом и матерью?
Я почти вслух ухмыляюсь на то, что ему проще дать денег, ничего не знать и ни в чём не участвовать, что связано с младшим сыном. Интересно, где лежит это письмо? Открыл ли он его?
Лукас, не прощаясь и не отвечая, хватает меня за запястье и тянет на выход. Я плетусь так медленно, что успеваю услышать ни один вздох от этого Короля Ночи [2].
Дверь захлопывается сзади словно крышка гроба. Всё закончится через пять дней. И через этот же срок я сделаю то, что перевернёт жизнь всех вокруг. Надеюсь, созданная взрывная волна меня не заденет.
*** ***
— Лорин, ты прекрасна, — комментирует мама, прыгая вокруг меня. — Какое оно нежное и воздушное, ты словно … зефирка.
Смотрю на себя в зеркало и мечтаю, чтобы эти круги ада закончились. Да побыстрее. Чтобы родители не крутились рядом, чтобы я могла снова закрыться в комнате Лукаса и жить там себе весело и припеваючи, заедая свое горе и неволю.
Мой взгляд находит в отражении сестру, она грустно смотрит на меня, но практически сразу натягивает улыбку, когда мы замечает то, как на нас смотрит Валери. Только мы вдвоём знает, зачем эта девушка здесь, так Кеннет контролирует всё, что происходит между мной и Патрисией. Это девушка якобы организатор свадьбы, которая занимается: меню, платьем, гостями, фуршетом, гостиницей и прочей лабудой. Но в первую очередь она нянька Патрисии, которая незамедлительно доложит всё, что она делает. Какой же Кеннет ублюдок!
Перевожу взгляд, чтобы Валери ничего не увидела, но те синяки, которые плохо замазаны на теле сестры вызывают во мне приступ раздражения, ненависти и рвоты.
Я умоляю сестру посмотреть на меня и плевать на эти мнимые запреты, осталось недолго потерпеть, я всё исправлю. Наконец, сделаю то, что должна. Мне хочется сказать ей глазами, что всё будет в порядке, пусть только поверит. Но она скрывает лицо за журналом, а я почти готова подбежать к ней и просить прощение за то, что всё это тянется. Но с другой стороны — в капкан завела нас не я, это она выбрала его, ей как всегда застелила пелена глаза, и не увидела то, что по-настоящему из себя представляет этот Кеннет.
Нервничаю из-за всего так сильно, что дергаю какую-то оборку на этом маскарадном костюме — потому что по-другому я не могу назвать это платье, почему меня не мог одеть Чарли, уж он бы точно не сделал такую безвкусицу, но, видимо, он не прошел фейсконтроль Кеннета — и она трескается. Мама в панике начинает носиться вокруг и чуть ли не падать в обморок:
— Лорин-Лорин, что же делать? — на её призыв подбегает швея и уверяет, что это исправимо. Ничего страшного. Мама как будто успокаивается, но все равно продолжает причитать:
— Нельзя поаккуратнее? Оно так не доживёт до церемонии! Где мы купим такое же? — я опускаю взгляд, как будто это она оплачивает все счета. Как будто наша семья вообще что-либо делает в процессе мероприятия. Единственная обязанность, стоящая перед нами — сказать «да».
Порой перед зеркалом я пытаюсь выдавить это простое согласие, но вместо этого появляется какое-то кряхтение. Я не делюсь этим ни с кем, даже с Лукасом, мы практически не разговариваем с того момента, как вернулись из особняка. Не могу смотреть на него и вспоминать всё, что произошло между нами.
Я боюсь всех этих чувств и обязательств, боюсь говорить и спрашивать его о вещах, которые я легко бы спросила у любого. Ладно, не у любого. По привычке хочу залезть в сумку и посмотреть, что пришло на телефон, но вместо этого вспоминаю, что я его выключила. Раз и навсегда, и я ещё больше теряю связь с реальностью.
Количество сообщений и звонков от всех, кто приглашен, или тех, кто узнал об этом событии, зашкаливало допустимую отметку. Тоби так и не писал, и не звонил с того момента, как я к нему приезжала домой. Что ж, моё сердце болит, но я готова перетерпеть.
С меня снимают это розовое наказания, и я наконец могу дышать полной грудью, уже мечтаю о том, чтобы побыстрее оказаться дома и завершить начатое. Ведь практически не остаётся времени. Сегодня мы летим на остров, а уже завтра… Завтра я стану женой.
*** ***
— Лорин, машина будет через пять минут, может, пора уже спускаться, — кричит через весь дом Лукас, я дописываю последнюю строчку и убираю всё свои секреты в чемодан, в дальний карман. И теперь, когда осталось всего ничего, я хочу оттянуть этот момент, даже более того — не иметь сил на то, чтобы это сделать.
— Лорин! — продолжает призывать Лукас.
Оглядываю комнату и запоминаю, какая она. Выхожу в коридор, бросаю взгляд через плечо, и мне вспоминается картина, как Мэй курил в тот вечер и как прекрасен он был. Такое чувство, что с того момента прошла целая вечность, а на самом деле — меньше недели.
Спускаюсь по лестнице, внизу которой ждёт Лукас и протягивает руку, чтобы забрать чемодан.
— Ты там кирпичи что ли везёшь? Будем закладывать свой будущий дом? — на его лице пролегает настоящая улыбка, которую больно стирать, поэтому я делаю тоже самое.
— Только если на твою будку, — он подаёт свободную руку, чтобы идти за руки. Я дарю ему эту радость, получая его тепло, чувствую себя прекрасно, только если убрать всё это, всех людей и все неприятности, я всё ещё не знаю, кто я на самом деле. Такое чувство, что я бежала всё это время от себя и теперь не знаю дорогу обратно.
Выходим из дома, пока Лукас запихивает наши чемоданы внутрь, я оглядываюсь на спящий дом и почти готова заплакать.
— Лорин, чего залипла? Пойдём! — говорит он, захлопывая крышку — назад дороги нет.
Лукас снова отрубается в машине, видимо, его укачивает каждый раз, когда он не за рулём. Я рассматриваю его спящего, светлые волосы, длинные ресницы, пухлые губы, от которых у меня каждый раз сводит живот. Я ловлю себя на мысли, что глажу его по голове, пропуская волосы между пальцами, он улыбается во сне. Интересно, что ему снится?