В объятиях герцога

– Странно то, каким образом герцога вызволяли из джунглей, – понизив голос, снова заговорила Гвен. – В Индии сейчас находится половина королевской армии, не так ли? – Гвен бросила на собеседницу многозначительный взгляд. – Однако за Тренвитом почему-то послали Демона-горца из Англии.

– Но, может быть… – заговорила Имоджен, но тут до нее донесся громкий голос доктора Фаулера.

– Сестра Причард! – Этот призыв прокатился по всему больничному коридору. Доктор отвлекся от разговора с ее величеством и нетерпеливо огляделся вокруг. – Сестра Причард, где вы? Подойдите ко мне!

От неожиданности Имоджен окаменела, она была не в силах пошевелиться. Но тут ее выручила Гвен. Она вытолкала Имоджен на середину коридора, и доктор Фаулер увидел ее.

– А, сестра Причард, вот вы где!

Освещенная газовыми светильниками лысина доктора покрылась испариной, это был единственный знак того, что доктор находился в некотором замешательстве. Впрочем, он, как всегда, сохранял невозмутимый вид.

Доктор Фаулер, главный врач больницы Святой Маргариты, направился к Имоджен. Она обомлела, когда увидела, что за ним последовала и королева. Наблюдая, как эти двое медленно приближаются к ней, Имоджен чувствовала, что ее душа уходит в пятки.

Когда ее величество и доктор Фаулер остановились, Имоджен заставила себя сделать реверанс. Ее тело плохо слушалось, ноги были ватными.

– В вашем личном деле, мисс Причард, – сказал доктор Фаулер, – я прочитал, что вы переболели тифом до прихода в наше учреждение.

– Да, сэр, это так, – подтвердила Имоджен, стараясь говорить спокойно и внятно, и потупила взор.

Она как будто боялась, что окружающие прочитают в ее глазах позорную тайну, которую она тщательно скрывала.

– Тиф – заразная болезнь, – продолжал доктор, – мы боимся, что может начаться эпидемия. Нельзя рисковать жизнью медицинского персонала. Вы – единственная медсестра, у которой есть иммунитет к тифу. Поэтому я назначил вас личной медсестрой герцога Тренвита.

У Имоджен перехватило горло от множества противоречивых эмоций, это был широкий спектр чувств – от радости до паники. На несколько секунд она лишилась дара речи.

– Судя по всему, эта девушка скромна и прилежна, доктор Фаулер, – произнесла королева Виктория, окидывая Имоджен проницательным взглядом.

– Благодарю вас, ваше величество, – пролепетала Имоджен.

– Очень важно, мисс Причард, чтобы Тренвит был окружен заботой и получал хороший уход и лечение. Он настоящий герой и во что бы то ни стало должен выжить. Вы меня поняли? – отчетливо, с торжественной интонацией промолвила королева.

Имоджен с тяжелым сердцем кивнула, не в силах произнести ни слова. Из тех, кто заболевал тифом, выживала обычно только половина. Если Тренвит не выживет, ее могут обвинить в его смерти.

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать доверие вашего величества, – промолвила она.

– Будем надеяться на лучшее, – сказала королева.

– Доктор Лонгхерст находится в палате герцога, дадим ему еще четверть часа, чтобы он умыл и одел пациента, прежде чем мы войдем, – промолвил доктор Фаулер, как всегда, суровым тоном.

Имоджен снова сделала реверанс.

– Пойдемте, доктор Фаулер, нам нужно обсудить в вашем кабинете несколько деталей деликатного свойства, – произнесла королева, и они проследовали по коридору мимо Имоджен.

По дороге доктор раздавал поручения медицинскому персоналу. Когда они скрылись из виду, Имоджен и Гвен изумленно переглянулись.

У Имоджен в запасе оставалось еще пятнадцать минут, и она должна была использовать их, чтобы успокоиться. Девушка поспешила в палату лорда Анструтера. Общение с ним всегда благотворно действовало на нее.

– Ах, моя дорогая мисс Причард! – воскликнул пожилой пациент, увидев ее.

В его голосе слышалась такая искренняя радость, что у Имоджен сразу же стало тепло на душе.

– Добрый день, лорд Анструтер, – поздоровалась она.

Ее глаза быстро привыкли к полумраку, царившему в роскошно обставленной палате. Тщедушная фигура немощного семидесятилетнего графа едва угадывалась на широкой кровати под ворохом одеял. Голова лежала на высоко взбитых подушках, худые плечи были закутаны в темный шелковый халат.

– Как вы себя чувствуете сегодня? – спросила Имоджен с грустной улыбкой. – Опишите свое состояние, чтобы я могла отметить его в вашей карточке.

– У меня такое чувство, будто у меня в груди паровой двигатель. Но это все пустяки.

Граф поднял руку, чтобы помахать перед собой, и Имоджен с болью в сердце отметила, как истончилась его кожа. Сквозь нее просвечивали голубые жилки.

– Надеюсь, вы принесли мне рисунок скульптуры «Лежащая вакханка»? – спросил граф и повертел головой на подушке так, словно пытался разглядеть то, что находилось за спиной Имоджен.

Однако там ничего не было. Имоджен стало стыдно. Она обещала сделать для графа в субботу, когда обычно посещала художественную галерею, эскиз со скандально известной скульптуры Жан-Луи Дюрана, но не сдержала слово. Работа была привезена из Франции и выставлена на короткий срок, после чего должна была вернуться на родину. Анструтер, который беззаветно любил искусство, посетовал, что из-за болезни не сможет быть на открытии выставки, и Имоджен заявила, что запечатлеет для него скульптуру во всех непристойных подробностях. Но хозяин «Голой киски» заставил ее работать сверхурочно, и она не попала на выставку.

– Нет, милорд, прошу прощения, что не сдержала слово. Мне не удалось посетить галерею, – ответила Имоджен.

Она была так сильно смущена, что боялась взглянуть в добрые карие глаза графа. Девушка боялась потерять доверие друга.

– Я зашла сообщить вам о том, что мы не сможем видеться какое-то время. Мне поручили ухаживать за тифозным больным, и я вынуждена буду вести себя осторожно, чтобы не занести заразу в вашу палату.

– Вы говорите, что в больнице появился пациент, который болен тифом? – удивился граф.

Его серебристые кустистые брови были сведены к переносице. Лицо графа выражало беспокойство.

Имоджен наклонилась, чтобы проверить пульс пациента.

– Не знаю, слышали ли вы, – заговорщицким тоном промолвила она, – что к нам привезли герцога Тренвита.

– Тренвита? Значит, его нашли? Этот негодник, малыш Колин Толмедж, жив?

Худое изможденное лицо тяжелобольного расплылось в улыбке, скорее похожей на оскал. Имоджен попыталась скрыть изумление. Ей бы никогда не пришло в голову назвать Тренвита малышом.

– Я беспокоился о мальчике, – признался старик. – Моя городская усадьба находится рядом с усадьбой Тренвитов. Я знал всю его семью, начиная с прадедушки. – Граф покрутил свои жидкие усы и вдруг закашлялся, что вызвало у Имоджен беспокойство. Однако приступ вскоре прошел и граф продолжил: – Значит, у Колина тиф… А как же вы? Вы же тоже можете заразиться. Это очень опасно!

Имоджен покачала головой.

– Нет, я уже переболела тифом.

– И все же угроза заражения остается. Позовите доктора Фаулера, я попрошу, чтобы он нашел кого-нибудь другого для ухода за герцогом.

Имоджен была тронута заботой графа.

– Боюсь, вам придется иметь дело с самой королевой. Хотя, наверное, она уже покинула больницу.

– Здесь была королева? Ну надо же! Какое событие в жизни нашей больницы! – Граф вздохнул. – И все же не понимаю, почему вы отказываетесь навещать меня? От старости и смерти нет лекарств, мне уже ничего не страшно в этой жизни. Неужели какой-то тиф помешает нашему общению, разговорам об искусстве?

Услышав нотки горечи в его голосе, Имоджен почувствовала, как у нее защемило сердце. Граф страдал от одиночества.

– Дорогой лорд Анструтер, вы же знаете, я никогда не соглашусь, чтобы из-за меня пациенты подвергались опасности, особенно те, кого я всем сердцем люблю.

Граф фыркнул.

– Как только вы увидите Тренвита, пусть и прикованного к постели тяжелой болезнью, вы сразу забудете обо мне, дорогая моя. Он красив, как дьявол, и не обременен моралью.