Страница 27 из 43
Как, впрочем, и я.
Я не спорила, беспрекословно собралась, передала начатый проект боссу. Подождала расчёт, получила. И всё это, конечно, при Стасе. По условиям нашей грёбанной сделки.
Я настойчиво не смотрела на него. Чтобы хотя бы на секунду поверить в иллюзию свободы.
За всё это время Стас не сказал ни слова. Но вот мы садимся в машину, и я тут же чувствую новый приступ неконтролируемой обиды и ярости. С трудом сдерживаюсь. Нельзя показывать ему никакую из эмоций. Пусть сейчас наше уединение ощущается слишком остро, я смогу отвлечься от этого. И ни за что, чёрт возьми, не заговорю о прекращении сделки. Я не проиграла.
Смотрю вперёд, перед собой, стараясь не думать о произошедшем. Это ещё более-менее получается, пока Стас молчит.
Но вот машина заводится, и он рушит все мои попытки оставаться невозмутимой:
— Ну что, куда едем?
Я вздрагиваю. Меньше всего ожидала такого вопроса. Да ещё и произнесённого как ни в чём ни бывало. Будто Стас не растоптал меня несколько минут назад.
— Что? — машинально переспрашиваю, хотя всё слышала.
— Вечер ещё не настал, — спокойно поясняет он. — Тебя уволили, и теперь у тебя много времени. К тому же, расчёт. Не хочешь развлечься или сходить по магазинам?
Как же цинично — буднично говорить о таких вещах. Да ещё и предлагать какие-то развлечения, будто мне вообще может быть до них дело сейчас.
Я ловлю себя на мысли, что в глубине души почему-то тешилась надеждой, что Стас если не попросит прощения, то, по крайней мере, будет чувствовать вину.
Но на это нет ни намёка. Стас словно специально говорит обыденно, чтобы ещё раз издевательски пройтись по ранам.
И это, к сожалению, безупречно срабатывает. Даже при том, что я понимаю, что к чему.
— Я еду домой, — с трудом скрывая злость, отчётливо проговариваю.
Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, сильно, до ногтей в коже.
Ему лучше промолчать и не говорить ни слова за весь путь. У меня не было ни секунды, чтобы прийти в себя после самого унизительного момента моей жизни, и невыплеснутое напряжение грозит вырваться в любой момент.
А Стас будто специально подливает масла в огонь. Наверняка знает, что делает.
Боже, да с кем я вообще связалась? Зачем?..
Так вести себя может только монстр. Холодный, беспощадный и по-настоящему жестокий.
— И на что ты злишься?
Впервые в жизни я хочу ударить. Изо всех сил. До крови.
Мне стоит огромных усилий сдержаться. Вопрос, конечно, игнорирую.
— На увольнение, публичность или больше на то, что испытала удовольствие со мной? — добавляет вдруг Стас.
Ответ я не могу дать даже себе, хотя и машинально задумываюсь. Наверное, с этой целью Стас и спросил. Намеренно заставил меня снова прокрутить в голове случившееся.
Причём напомнил и те нереальные ощущения, которые я испытала до позора.
До этого вопроса я даже не подозревала, что могу быть способна на настоящую ненависть. Но Стас всё-таки доводит меня. Я не знаю, зачем, но это больше не имеет значения.
— Для тебя что, вся жизнь — игра? — в противовес бушующим эмоциям чуть ли не равнодушно спрашиваю я.
— Не вижу смысла относиться к ней всерьёз.
Я не ожидала ответа. И теперь не понимаю, как к этому относиться.
Сказал ли он искренне, или чтобы лишний раз спровоцировать меня?
Но даже будь это правдой, я уверена: развлекаться, доводя человека до грани всевозможных эмоций… Этому нет оправдания. Какими бы ни были взгляды Стаса о ценности жизни.
И как вообще мог он, успешный и, что уж там, привлекательный мужчина, дойти до такого?
Что превратило его в беспринципного циника? Что внушило бесполезность человеческих стремлений и ценностей?
— Да в чём твоя проблема? — не выдерживаю я.
Кажется, Стас и не удивляется вопросу.
— У меня их нет. Как и у тебя. Не драматизируй.
Терпеть не могу скептических свободолюбцев, считающих своё отсутствие морали чем-то эволюционным. Потому, если Стас и вправду из таких, спорить с ним бесполезно.
— Пошёл к чёрту, — только и говорю я, подавив чуть не вырвавшееся пожелание ему оставить советы при себе.
Я — живой человек, со своими понятиями правильного и неправильного, чувствами и совестью. И я останусь такой, не позволю ему сломать.