Страница 4 из 22
Из «Роддома» меня перенесли в дом, который построил отец. Свежие лиственничные бревна и доски источают ласковый аромат. Через прозрачные окна в комнату легко проскальзывают солнечные дни и лунные ночи. Иногда по стеклам мягко струятся крупные дождинки, потом в кроватку заглядывает веселая Радуга. А рядом всегда женщина по имени Мама. От ее близости становится совсем уютно.
Но пришла осень, и меня определили в ясли. Еще один двухэтажный барак, противный и серый. Угрюмым служительницам, погрязшим в личных проблемах, до меня никакого интереса. Паутина в потолочных углах свисает седыми прядями, из темной глубины пристально следят паучьи глазки. Пауки набирают вес и дожидаются своего часа. Знаю: они ненавидят меня и мечтают впиться острыми клешнями в мое бессильное тело.
Я разочаровался снова. И стал молить о возвращении. Но память о прошлом бытии уходит. И вот: я забыл, кого надо просить. Кричать сил не осталось, да и зачем… Произошла путаница, я родился не в том мире. Чтоб это понять, достаточно сделать вдох. Воздух, насыщенный микрочастичками паучьей паутины, царапает горло, застревает больными комками в груди.
Но сознание не угасало. И предложило мне выход: не сопротивляться недомоганию, которое наслали пауки. Только через серьезную болезнь возможно вернуться обратно.
Следующая ясельная картинка впечаталась в память так крепко, что сохранилась и после деформации психики.
Подо мной – коричнево-черные доски рассохшегося пола. Сквозь щели снизу струится сырой холод. Они приносит запах тления, пропитавший почву под бараком. Мое обоняние радуется, потому что знаю, – конец близок. Чтобы его ускорить, ползу по древнему шершавому дереву. В этом мире нет сил, способных спасти от ясельного воздушного концентрата, в котором собраны возбудители всех болезней человека.
Хорошо помню свое раздвоение в те минуты. Да, меня стало двое. Один я ползу, царапая колени и напряженно всматриваясь в щели между досками пола. Где-то там обитает чужой недобрый Некто. Я не знаю его имени. Тело мое ничтожно, но как трудно его передвигать! Второй я прозрачным перламутровым облачком застыл под беленым известью потолком и наблюдаю за собой первым. Сверху смотрю спокойно и невозмутимо, сюда страдания не дотягиваются. Вторая моя сущность понимает: от зла болезни, которая проникла в тело первой сущности, нет спасения.
Служительницы-нянечки не заметили… Чтобы увидеть скрытое зло, требуется доброта. Надо быть очень добрым. Хотеть быть… Они не хотели.
В городской больнице отцу заявили:
– Мы ничего не можем. Острая пневмония. Оба легких… Сопутствующие осложнения… Момент упущен. Он обречен, забирайте сына. Лучше, если он умрет дома. Если донесете…
Врачеватели признали свое бессилие. А еще они не хотели дополнительного минуса в отчетности, их без меня хватало.
Отец смирился. Он нес меня и думал, что скажет моей маме. Я у нее первый и пока единственный. Возможно, она молилась. Она всегда знала, кому молиться. И дальнейшее произошло по ее молитве, а не по моему скрытому желанию.
На одном из перекрестков отца остановила незнакомая женщина. И спросила:
– Что в руках твоих, человек?
У него хватило слов объяснить ситуацию. И она сказала:
– Мне известно… Потому я здесь. Передай его мне. Не расстраивай мать его. Вы бессильны, ведь так? Я верну вам сына через три дня. Живым и здоровым.
Я не видел ни рук, ни глаз той женщины. Растерянный отец не узнал о ней ничего. Она принесла меня через три дня и исчезла.
Жизнь продолжилась. Дома царил добрый и многосложный, цветной аромат. Но иногда я ощущал присутствие в нем запаха холодного, перечного. Все-таки дом стоит на улице Северной, тянущейся к восточной границе Империи. И зимы тут круто замешаны снегами да морозами. Так я тогда понимал.
Некто, притаившийся в подполье ясель, забылся.
Внепланетная база «Чандра». Сектор Оперативного Реагирования.
Наир
(продолжение)
Куратор Атхар впервые нарушил введенный им же порядок. Без всякого предисловия он обратился ко мне:
– Наир! Прошу…
Взгляд у него сегодня особенный, какой-то отцовский, со скрытой тревогой. Но что я могу помнить об отцовском или материнском взгляде? Кратко доложил о духовных метаниях Графа и появлении новой странной «звездочки».
– Как его назвали? – заинтересованно спросил Атхар.
– Анвар. На одном из планетных языков – Свет. Во множественном числе. Много Света…
– Интересно! – Куратор сосредоточился, от глаз разбежались морщинки, в богатой ауре сгустился оранжевый оттенок, – Не заметил смыслового сходства?
– Нет, – смутился я.
На самом деле! Ведь Наир значит «яркий, светлый». Атхар оторвал взгляд от меня, легко улыбнулся и обратился к отряду:
– Думаете, Куратор постарел, устал и занялся ненужными мелочами? Постарел немного – согласен. Но в остальном… Рождение в Империи «звездочки» с именем Свет и назначение опекуном ее Наира… Произошло событие, с которого начался отсчет новой для нас шкалы времени. Мы устремились к нашей главной задаче.
– А… Какова наша главная задача? – не удержался от вопроса эталон спокойствия Горомир.
Так, волнение задело и его? Атхар уже не улыбался.
– База и отряд носят имя «Чандра». На одном из галактических языков – Луна. Большая Луна! Мы, – в одном из измерений, – находимся на ней…
Новость ломала сложившуюся картину мира. Отряд замер в облаке вопросов. Атхар выбрал из них не самый важный.
– Да, там имеется и маленькая луна. Но и луна Чандра, – не совсем та, которая спутник планеты Земля. Точнее, она разная в разных мирах. Не спешите, большего я вам пока не скажу…
Куратор взглянул на ближнее к нему рабочее место Лирия; из глубины экранной трехмерности к датчикам полного погружения лежащего рядом шлема Лирия потянулись фиолетовые нити. Такого явления раньше я не замечал. Атхар легко поднялся со стула и, на мгновение задержав на мне взгляд, сказал:
– Объявляю краткую паузу. Вернусь… Извините…
Куда он исчез, я не смог проследить. Да и никто другой из отряда. Куратор владеет набором знаний и умений, нам недоступных. Так что никто не удивился. Началось обсуждение свежей новости. Я закрыл глаза, чтобы постараться выделить самое-самое для себя лично. Кто говорит – неважно.
… – Вот так?! Многомерная Луна… А планета?
– Вполне допустимо.
– Но с какой планетой взаимодействуем мы? На каком уровне реальности? Мы тут способны двигаться по их временной шкале. Внизу такое невозможно.
– На Луне, которая дана им, такое тоже невозможно.
– Так ли уж и нет? Что мы знаем…
– Тогда… Для наших «звездочек» мы принципиально недоступны. Они не способны воспринять нас.
– Но мы ведь реально воздействуем на их мир. Даже, при необходимости, меняем линии судеб. Или нет?..
«Сомнения, сомнения, – подумал я, – Без привлечения религии нельзя. Но и там единого алгоритма нет. И как быть?» И тут же понял, что не одинок в постановке проблемы.
– Да или нет? Это главный вопрос Внизу. По-другому он звучит, – какова твоя вера?
– Мы пользуемся теми же источниками… А они там… Одно потеряли, другое зарыли, третье исказили… Вот, Георэм. Он со своей «звездочкой» рядом с одним из Посланников. Почему бы не зафиксировать Слово каким оно было, полно и без искажений? Не для человечества, если права не имеем, для нас.
– Утопизм! Мы ничего не решаем. И не меняем. Маленький отряд оперативного реагирования. С какой-то тайной задачей. И начинается она не от Священных земель, а от Нижне-Румска захолустного тянется.
– А на что опирается наш Куратор? Не может быть, чтобы над ним никого…
– Над ним, если кто и есть, тоже не все знает и понимает. Под звездами нет вершителей.
– Завтра мне приснится дурная бесконечность. Кошмар!
Следующий голос нельзя не узнать. Энергия Сухильды не терпит неопределенности. Но все равно она умница.