Страница 2 из 22
Но почему теснит беспокойство? Ответ на вопрос возможен такой: я подсознательно сопротивляюсь воплощению сюжета «Оперативного отряда» в действительность.
На Пути нет асфальта, заправок, закусочных. Лошадь или верблюд для путника роскошь. От колодца к колодцу, от оазиса к оазису… Вчера остановила конная стража Объединенной Империи. Смешно: потребовали у седого пилигрима документы. Я улыбнулся. Они пригрозили расправой. Я снова улыбнулся. Они не догадываются о своей теневой сущности. Прошел через них, как тахион сквозь тело Вселенной. Такое легко, когда одинок и не имеешь земного защитника. Да и годы тренировки… Я никогда не искал поддержки среди людей. И обрел одиночество не приговором, а наградой. Очень давно не вхожу ни в какую специально организованную группу. Сам себе оперативный отряд… Встреча с Имперской стражей показала: огонь ярости еще горит в сердце, окутанный плотным облаком внешнего спокойствия. Личных врагов не осталось. Сумрачные тени иногда поднимаются рядом, выражая недобрые намерения. Появляются, чтобы исчезнуть. Вот и этот отряд пропал с пространства Священной земли, прикоснувшись ко мне. Точнее, к тому, что во мне…
Всадники всколыхнули в памяти давний пласт. А в нем я молод и несведущ… Сижу с Ахмадом, братом-иностранцем, на восьмом этаже здания в столице республики, в которой служу военным советником. У здания символическое название: «Рок-отель». На верхнем, восьмом этаже – ресторан со стеклянной наружной стеной. За ней – просторный вид на океан. Красиво и относительно дешево, и мы с Ахмадом предпочитаем «Рок-отель» прочим подобным заведениям. Финансы наши ограничены, меню скромно. Через столик от нас двое военно-командировочных Коламбийской Федерации, я их в момент просчитал. Как и они меня, – профессионалы. Оклад у них на порядок выше, они считают меня бессребником-миссионером. Достаточно сравнить наши столы. То, что они заказали, мы с Ахмадом можем позволить себе не чаще раза в год. И живут они вне партийных анклавов. Мои соотечественники-советники завидуют их материальной обеспеченности, но не свободе в повседневности. Мне интересно, и через глаза я попытался заглянуть в суть, позволяющую смотреть на нас вот так, сверху вниз. С обладателями такого взгляда это просто. И увидел великое самоудовлетворение от принадлежности к самому богатому и сильному отряду на планете. А еще: отсутствие сомнений и поиска смыслов. Иная по наполненности, чем в Сурии, но столь же закрытая стереотипная программа бытия от рассвета до заката! Скучно стало, и я отвернулся. Сегодняшний отряд – наследники тех богатеньких профи из военной разведки Северной Коламбии.
С высоты седых лет это воспоминание – как элемент давнего сновидения. Но нет, жизнь не была сном или сказкой. Я бреду по оживающей за моей спиной пустыне и вспоминаю. Память легка, – я успел рассказать о главном в биографическом романе. Больше для себя, чем для других. Роман – не исповедь, но освобождение. Но все же странно, – иду путем, проложенным в «Оперативном отряде»! Книжная реальность воплотилась в земном бытии. Империей овладели фантомы темного духа. Мир стал подобием уездного театра. Зрителей нет, все актеры. Исполнители искусственных ролей, они продолжают кучковаться в отряды, ища спасения от неизбежности.
А Сказка превращается в действительность. В других моих книгах – иные миры. О них меньше переживаний, они творятся не вблизи. А рядом, – нет, еще не конец Света. Возмездие свершится, но род человеческий продолжится. И сохранится драгоценный моему сердцу сурианский язык. Буква, надеюсь, воспарит над цифрой. Понадобятся библиотеки, на полки выставят книги прежних времен. Только бы не все подряд. Наткнется чей-нибудь взгляд на «Оперативный отряд»? Человечество выработало несколько видов исторической памяти. Возможно, я подвергнусь полному забвению и затеряюсь в безмолвии. Или будут хулить столетиями. В третьем случае биографию кастрируют, портрет всунут в рамку оклада. И подвесят в Красной комнате или в Храме.
Но что мне до всего этого?
Рядом не осталось тех, с кем начинал Путь. На их месте другие, размышляющие еще менее. Приходится заново осваиваться среди новых поколений.
– Тебя назвали великим до нас. Мы не знаем тебя…
Так заявляют новые люди. Они не читают, они считают. В их глазах таится багровый огонь, тела обвивает серая аура.
– Да не претендую я. Ни на величие, ни на ваше признание…
Так отвечаю им. Мы сосуществуем, но пребываем в разных контекстах. Им для понимания мира достаточно тысячи однозначных слов. Их не предостеречь, – они не понимают, кто владеет мирами. Но их пугают седое бесстрашие, равнодушие к славе и динарам. Они не замечают бинарности Вселенной, потому что в ней, – непримиримое противоречие. Кружение в темноте невежества позволяет им быть свободными от свободы выбора.
И мне пришлось пройти через такое сумеречное состояние. Но более всего Князь Тьмы пытался сломать через человеческие глазницы, излучающие немотивированную ненависть. Князь действовал и человеческими ухмылками, ужимками, дикими словами. А сколько было попыток физического давления и уничтожения! Видел я множество отрядов и отрядиков со своими целями-программами. Все они имели собственных идолов и религии. Но все вместе они – рабы Рампы, исполняющие чуждый и противный мне спектакль под искусственным освещением.
О рабы, возомнившие себя самодостаточными творцами! Закроется занавес и всё, освещенное Рампой, исчезнет. И там я побывал, на ложной сцене. Сыграл кусочек сценария, понял замысел и ушел…
Да, Полигон Сатаны предлагает простые законы, им легко подчиняться. Ведь они, – в строгих рамках здравого человеческого смысла. Нет уж, лучше быть одному, чем в такой здравой компании. Немного воли, чуть-чуть терпения, – и пришла привычка не скучать в одиночестве. Тем не менее, я остаюсь частью мира, не признавая его. Лунные тени пересекают мой Звездный Путь. Противник мой не знает сна.
Возлюби врага своего… Так сказал Пророк? Враг мой – Князь Тьмы, имеющий множество имен. Возлюбить сатану отверженного и его воплощения в человеках? Мачеху и мать почитать одинаково? Неужели диверсант Шойль равен Пророку? Путь мой кончается, а вопросы не уходят. И пытаюсь решить их с помощью Книги Различения.
А еще предвижу скорую встречу. Зов гор, возможно, преждевременен…
Часть первая
Закрытое время
Внепланетная база «Чандра». Сектор Оперативного Реагирования.
Вторая «звездочка» Наира
Часы текут без интриги, рождая серую скуку. Нейтральное время сжимает психику, пытаясь превратить меня в тоскующего зверя. Тишина… Надо предложить трансляцию живых музыкальных концертов оттуда, Снизу… И глазу не за что зацепиться, кругом надоевшие полутона. Внизу случается Радуга, ее бы тоже сюда…
Дежурство завершается, и закипает раздражение. Привычно берусь за клавиатуру. В оперотряде она единственная, все предпочитают мысленное, лишь иногда голосовое общение с Системой. Окружающая меня голубоватая сфера съеживается в трехмерный экран на столе.
Иду к Графу, любимому человеку-Льву, единственной моей «звездочке». Мы прошли вместе большую часть его жизни; я знаю, чем и как она закончится. И способен в точности воспроизвести любой отрывок из произведений либо Дневника. Признаюсь, клавиатура меня тоже не удовлетворяет, хочется перейти к рукописному письму. Но… Такой архаизм вызовет смех в отряде, и я колеблюсь.
Да, прямое включение в виртуальный процесс дает эффект полного присутствия. Мозг весь погружается в иную реальность. Можно войти в любой дневниковый день Графа, ощутить его напряжение, запах, свет… Но я предпочитаю оставлять коридорчик связи с Базой. Точнее, – с самим собой.
Пальцы забегали по клавишам, экран высветил строчки из «Хаджи-Мурата». Я вновь восхитился волшебством автора. Мир земных страстей… В глубине экрана, за рядами полупрозрачных строк, задвигались тени ушедших людей; над ними светят звезды, Луна, Солнце… Под небом распускаются цветы, которых уже нет. Я не позволяю Системе детализировать всплывающие картины. Иначе уйдет очарование неполной определенности, разогревающее воображение. А оно, в свою очередь, снимает раздражение.