Страница 15 из 17
Хозяин пруда и участка проживал здесь же, в старом доме, как у всех здешних помещиков, выстроенном в виде длинного проконопаченного сруба под тесовой крышей. При всей своей внешней убогости видно было, что дом недавно ремонтировали, починили и крышу, и крыльцо, и даже придали благообразный вид крохотному палисаднику, выходившему прямо на деревню Вороново. Пруд же находился на заднем дворе, и до него пока что не дошли руки.
Утопленница лежала в воде лицом вниз, так что была видна лишь спина в обтягивающем платье.
– Ну, вытаскивайте, вытаскивайте, чего встали? – капитан-исправник махнул рукой инвалидам, и те, зацепив труп багром, вытащили его на старые мостки из местами прогнивших досок.
– Переверните теперь… ага…
Это была вполне молодая особа лет двадцати – двадцати пяти на вид, с приятным – даже в таком вот виде – лицом и темными, распущенными по плечам волосами. Платье с широкой юбкой и большим вырезом – явно городского пошива – наталкивало на мысль, что утонувшая мадемуазель – девушка из общества. Хотя…
– Гребень-то у нее дешевенький, – Денис деловито склонился над трупом, – да и колечки так себе – медь. Думаю, и драгоценные камни в колье тоже ненастоящие… ну-ка… ну-ка…
Осторожно сняв с утопленницы колье, молодой человек взял в руку подвернувшийся камень и сильно ударил по одному из камней… тут же и расколовшемуся на мелкие осколки.
– Однако бутылочное стекло, господа! Да! Поищите-ка шляпку… хотя, полагаю, и она того же пошиба.
– Да, платьице дешевое, – согласно покивал Ратников. – Но с претензией. Здесь, у нас, так не шьют. Что имеем на первый взгляд? Некую молодую особу, желавшую казаться дамой из света, но таковой вовсе не являющейся. А ну-ка, разденьте-ка ее… Да осторожно!
– Судя по коже, она вряд ли пролежала тут больше суток, – Дэн глубокомысленно покусал ус. – Разложение еще не началось, эпидермис не отслоился… Скорее – с ночи или даже с утра.
– Вижу, вы разбираетесь в медицине, господин ротмистр, – тут же отреагировал Федор Петрович. – Ну-ну… что еще скажете?
Инвалиды быстро освободили труп от одежды… И тут все стало ясно. Под левой грудью несчастной зияла еще кровящая рана.
Капитан-исправник тут же глянул на инвалидов:
– Однако надо пошарить в пруду да и вокруг. Нож ищите… или что-то подобное. Да! К дому караул приставили?
– Приставили, вашество! Как и приказывали, – доложивший ветеран лихо выпятил грудь.
– Ну, молодцы, молодцы… Денис Васильевич! Однако пойдем в дом, посмотрим… Чей дом, кстати?
Инвалид отозвался тут же:
– Некоего Кузьмы Федосыча Воронова, помещика местного. Не из крупных, так, мелкота – всего-то крепостных с полсотни душ.
– Да, негусто… Однако откуда же деньги на ремонт? – Ратников постучал тростью по резным балясинам крыльца. – Вся вот ажурность эта, стекла новые, тес… Немаленьких денег стоит. Ну, однако ж заходим, заходим… Митрич, давай-ка под окна – вдруг да выскочит, побежит?
– Ужо не убежит, ваш-бродие! – добродушный ветеран Митрич лихо подкрутил седые усы.
– И этих, отроков этих, давай сюда. Тех, что утопленницу заметили.
Денис первым вошел в темные сени, на ощупь нашел дверь, толкнул… В прихожей стоял стол со скамьей и пятью гнутыми венскими стульями да изрядных размеров печь, покрытая изразцами.
– Стол-то не для таких вот стульев, – с ходу оценил следователь.
– Да и печь старая, – покивал гусар. – Однако изразцы…
– И стулья – рублей по пяти, по десяти за штуку будут…
– Я по двенадцати брал!
В дверях, точнее сказать – в дверном проеме, ведущем в анфиладу комнат, – возник некий вполне молодой джентльмен, сильно напомнивший Дэну хрестоматийного персонажа картины художника Федотова «Свежий кавалер». Такое же напыщенно-помятое лицо, горделивая поза, шелковый весьма недешевый шлафрок до самого пола, подпоясанный длинным шнуром с кистями. Только на голове не папильотки, а ночной колпак.
– С кем имею честь? – Серо-голубые, слегка навыкате, глаза молодого человека вовсе не лучились дружелюбием… что, в общем-то, было понятно.
Вошедшие представились, и капитан-исправник, в свою очередь, уточнил:
– А вы, значит, Кузьма Федосыч Воронов, помещик?
– Он самый и есть. – Джентльмен повел плечом и вспыхнул. – Какого черта ворвались ко мне, господа? Прошу… нет – требую! Объяснений.
– Получите, – пообещав, Ратников незаметно ткнул локтем Дениса. – Поговорите-ка быстренько с мальчишками, ага.
Ага…
Давыдов вышел на крыльцо и уселся на лавку, тоже, как видно, недавно поставленную, еще светлую. Инвалиды подвели ребят, двух сопленосых отроков лет по десяти-двенадцати. Оба чем-то похожи – худые, темноволосые, смугленькие – правда, видно, что не цыгане. Так что не смуглые – загорелые просто, и светлые у обоих глаза. Один чуть повыше, постарше, да получше одет – длинные порты, косоворотка с кушаком. Второй – в сермяге залатанной, оба – босы. Детишки-то крестьянские, ясное дело – до снегов босиком ходят.
– Ну, чьих будете? – покровительственно улыбнулся Давыдов.
– Местные мы. Кузьма Федосыч Воронов – барин наш, – ответил за двоих тот, что постарше.
Младший лишь шмыгнул носом и кивнул.
– Однако пусть так – местные. А что в барском пруду забыли?
– Там, господине, караси раньше водились. И посейчас еще есть. Ей-богу, вот такие караси! – парнишка развел руками с видом бывалого рыбака. – Ловить только – навозишься. А Кузьма Федосыч нам разрешает. Поймаем одного – ему, поймаем двух – один нам.
– Угу, – задумчиво протянул гусар. – Вот оно как. Значит, добрый барин-то ваш?
– Ага, господин. Добрый. Если и велит выдрать – так за дело. И никого на сторону не продает.
– О как – не продает! – Денис оживился. – Это почему же?
– А ему самому людишки нужны, – довольно пояснил отрок. – У барина нашего – каменоломня на двоих с братом евонным, Мефодием Федосычем. Камень добывают… как его… гранит, во!
– Гран-и-ит! Надо же! И куда ж он его продает?
– Да много, господине, куда. И в Киев, и в Херсон, и в Одессу!
Давыдов искренне удивился:
– Ого, да вы и географию знаете!
– А чего ж! – мальчишка подбоченился. – Нас дьякон Филипп учит. Барин сказывал, коли выучимся, приказчиками станем. В Одессу нас с гранитом пошлет. Или в Киев.
– Завидно! – от души рассмеялся гусар. – Вот, ей-богу, завидно. Гляжу, повезло вам с барином, парни. Теперь поведайте-ка, как вы утопленницу нашли.
– Да что говорить? – отроки переглянулись. – Пришли с утра на пруд – а тут…
– Когда именно с утра? – тут же уточнил Дэн. – Солнце уже поднялось или только-только начинало.
– Рано было. В церкви едва колокола отзвонили.
– Ну-ну-ну! – подогнал гусар. – Говори, говори… Звать-то тебя как?
– Федька. А это братец мой, Микитка. Так я и говорю… Мы сразу – к барину, стучались, стучались – не открывает. Один ведь. Слугу-то, дядьку Финогена, он еще вчерась в город послал, а другой слуга, Ерошка, приболел – в избу к родне подался, на леченье.
– Хм… однако негусто у барина вашего со слугами, негусто.
– Так на каменоломне ж все!
– Итак… Увидели утопленницу, бросились к барину, барина не добудиться… Что дальше?
– А дальше мы дьякона встретили, отца Филиппа. Ему и рассказали, а уж он…
– Понятно с вами все.
Денис потер ладони и, поднимаясь с лавки, спросил:
– А никого чужого вы тут рядом не видели?
– Дак не видели…
– А вчера, вечерком? Ну, к примеру, дамочку эту?
– Не-а. Мы вчерась за деревнею, на полях, солому старую собирали.
Отпустив ребят, гусар вернулся в дом. Усевшись на венский стул, Ратников как раз допрашивал подозреваемого, изрядно, кстати, нервничающего. Видать, узнал уже, что к чему.
– Да говорю же, не было у меня вчера никаких женщин! Никаких – ни молодых, ни старых. Да бог знает, откуда она в моем пруду взялась. Может, мимо шла, да… А я ничего не видел, не слышал – спал.