Страница 8 из 27
Девушка отвернулась, пряча навернувшиеся на глаза слезы.
– Иришка, ведь ты была тогда, ещё девочкой, почти ребёнком. Потому и казались мы тебе большими, сильными и благородными дядьками. – усмехнулся Валерий, попытавшись отодвинуть воспоминания собеседницы на задний план.
– Ага! Девочкой!.. К вашему сведению: два года назад, мне было почти восемнадцать.
– Ну, извини. Как-то не заметил. Служить-то мы теперь будем рядом, потому и постараюсь, как можно скорее искупить свою вину за прежнюю невнимательность.
– Уж вы постарайтесь. – улыбнулась Ирина.
– Приложу все усилия. – Валерий поддержал игривый настрой юного создания.
– Выходит, это правда.
– Ты о чем? – Князев успел уловить печальные нотки в её голосе.
– О том, что Лютый всё-таки отрядил вас на дальние склады.
– Так точно. А, собственно, почему так пессимистично?
– Валера, я попрошу тебя быть там поосторожней. – будто подчёркивая исключительность момента, а так же искреннее неравнодушие к судьбе своего боевого товарища, девушка вдруг перешла на «ты». – В штабе о дальнем объекте самая дурная слава. Здесь о нём говорят, не иначе, как о «голгофе», как о «выжженной земле». Ведь там собран весь армейский сброд. И «наши», и чужие. Из тех солдат, многих я знаю лично. Возможно, каждый из них в отдельности, то есть, вне общей массы и неплохой парень. Когда же они вместе – туши свет. Ещё никому не удавалось добиться на складах хоть какого-то прогресса. Тогда как свой былой авторитет, многие офицеры на «дальнем», безусловно, подорвали. «Сломал» их тот объект.
Понимаешь? Поздравлять тебя (не чужого мне человека) с новым назначением, считаю нечестно. Но и сочувствовать тебе, было бы сейчас, так же неуместно. Потому что мне очень-очень хочется, чтобы именно у тебя, майор Князев, вопреки всему, это получилось. Чтоб подольше ты здесь задержался. А за одно и утер кое-кому нос.
СКОРО ДЕМБЕЛЬ!
Первые тёплые лучи апрельского солнышка, едва успели прогреть уставшую от холодной зимы землю, а четверо военнослужащих, раздевшись до трусов, уже развалились на широких скамейках «курилки». Солдаты спешили получить от весеннего небесного светила первые, потому и избыточные дозы ультрафиолета. Уже через месяц-полтора, они рассчитывали появиться в родных краях тёмными от загара. Как, собственно, и должны были выглядеть люди, действительно, побывавшие на Кавказе.
– Слушай, Сом!.. У вас в Челябинске, «тёлки» красивые? – обращаясь к соседу по лавке и вальяжно потягиваясь, поинтересовался один из «отдыхающих».
– Да уж, наверняка будут покруче, чем в вашем Кызыле. А ты, Литвин, никак за невестой собираешься к нам заскочить? – под усмешки сослуживцев и почти не открывая глаз ответил Игорь.
Прозвище «Сом», он получил ещё на призывном пункте. Как производное от фамилии Самолюк. К предстоящему «дембелю» Игорь подготовился, пожалуй, одним из первых. Оставалось лишь дождаться того желанного часа, когда будет зачитан приказ и он, с лёгким сердцем отправиться домой, на Южный Урал. Засыпая, Игорь частенько представлял себе ту самую картину, когда он, совсем неожиданно и безо всяких телеграмм, вдруг предстанет перед родными и знакомыми. В отглаженной парадной форме, увешанной медалями. А самое главное, двумя орденами, наградами за боевые заслуги.
– Нет, Сом. В Челябинск я не собираюсь. И вообще, не за себя спрашиваю. – неуклюже ответил Литвиненко, достаточно добродушный и невозмутимый здоровяк, под два метра ростом. – Так ты утверждаешь, будто бы девки у вас красивые. В таком случае, забери с собой Яшку. Жаловался он мне давеча, мол, всё женское население из его деревни подалось в город. Дескать, одни бабки старые на завалинках остались.
– Литвин, с чего это вдруг, ты взялся за меня хлопотать? Разве я просил тебя об этом? – недовольно приподнялся со скамейки худощавый и невысокий Сергей Якушев (среди друзей, просто Яшка). При этом, он никогда не упускал случая хоть чем-то зацепить или уколоть острым словцом кого-то из более крепких парней. – А во-вторых, я вовсе не из деревни. У нас центральная усадьба, почти райцентр. Ну, и в-третьих, ни в чьей помощи я никогда не нуждался, и нуждаться не собираюсь. И вообще, Саня. Ты прям в каждой бочке затычкой. Повсюду свой нос суешь.
– Да ведь ты сам. Буквально вчера все уши мне проел своими стонами: мол, где бабу теперь искать. – доселе добродушный Литвиненко, на сей раз вскипел.
– Санёк, кончай верещать, как свинья резаная. – на правах негласного авторитета, Самолюк оборвал бессмысленный и пустой трёп своего сослуживца. – И ты, Яшка, лучше заткнись. Гляди, достанешь Кызыла. Ох, и огребёшь ты тогда по самое не хочу. Голова у Литвина дурная, а кулачищи пудовые. Зацепит разок, очухаешься уже в госпитале.
– В конце-то концов, вы дадите мне сегодня подремать? – вдруг зарычал, до сего момента, мирно и молча отдыхавший Валера Рудяев.
– О-о-о! Смотрите-ка, Рудяй проснулся. Что, дружище, совсем не спиться? – с наигранным удивлением обратился к Валерию, Самолюк.
– Ага! С вами, с бакланами, только и кемарить. – вздохнув, Рудяев встал. – Ну? Закурить что ли, дайте.
– Рудяй, ты весь вчерашний день провел при штабе. Так рассказывай, какие там новости. Может, чего интересного узнал? – Якушев протянул проснувшемуся уже раскуренную сигарету.
– Да, какие ж в этой дыре могут быть новости? А впрочем, постой!.. – сонный Рудяев вдруг оживился. – …Был там один чертила. Часа два, без перерыва анекдоты травил. У меня, аж мочевой пузырь прихватило. Вот только мало, я чего запомнил. – уже с грустью добавил Валерка.
– Так давай выкладывай, что в башке осталось. Ни то с тоски передохнем. – навострил уши Литвиненко.
– Рассказать, как тот чёрт у меня, конечно же, не получиться. – заранее принялся оправдываться Рудяев.
Однако его тотчас перебил Самолюк.
– Давай уже, начинай. Не тяни ты кота за хвост.
– Ну, короче так. – чуть собравшись с мыслями, величественно и многообещающе начал Рудяев. – Только-только закончился жесточайший бой. Трупов с обеих сторон, просто немерено. Земля ещё дымиться. Солдатик, один из немногих, оставшихся в живых, уставший и измождённый возвращается к своим. Выжат и измотан он до предела, ели ноги волочит. Автомат на плече, гимнастёрка до пупа расстегнута. Ковыляет тот солдат через небольшой пролесок. И вдруг слышит, что из кустов кто-то стонет: дескать, помоги братишка. Мол, боль у меня невыносимая, что терпеть её нет больше сил. И тут же просит: типа, будь другом, добей.
Наш солдатик остановился, огляделся. Быстро сообразил, что этот смертельно раненый, только-только заговоривший с ним, где-то совсем рядом, буквально в ближайшем от него кустарнике.
Солдатик отвечает: «Да, ты что? Забудь о смерти. Лишь потерпи чуток. Сейчас я в госпиталь тебя оттащу!»
«Братишка, уже поздно. Рана смертельная. Половина моего тела, взрывом снесло. Кишки на траву вывалились. Нет более мочи терпеть. Помоги, братишка! Избавь от невыносимых страданий!»
Понимает наш солдатик, что дело, действительно, серьёзное. И решает помочь-таки соотечественнику. Вскидывает автомат, передёргивает затвор. Перекрестившись и закрыв глаза, выпускает полный «рожок» в тот самый куст. Для верности, стреляет туда же из «подствольника». Когда завеса пороховых газов рассеивается, с чувством выполненного долга, он идет дальше.
И тут, вновь слышит он за своей спиной, всё тот же голос: «Спасибо тебе, братишка!»
Дикий гогот взорвал тишину складских территорий.
– Молоток, Рудяй! Повеселил. – не в силах сдержать смех, кое-как прохрипел Самолюк. – Давай ещё что-нибудь.
– Мужики, атас! – внезапно выкрикнул подскочивший со скамейки Якушев.
Интуитивно, его примеру последовали и остальные. Кое-кто даже схватился за лежавшую рядом форму.
– Яшка, а в чем, собственно, «шухер»? – ничего не понимая, дембеля крутили по сторонам стрижеными головами.
– Только что, через КПП проследовал командирский БМД. – пояснил Якушев.
– Тьфу, ты. Нашел, чего пугаться. – облегчённо вздохнул Литвиненко. – Я-то, грешным делом, было решил, будто «чехи». Подумаешь, командирский БМД. Наверняка, Макс за почтой или ещё чем, в штаб гонял. Наш-то командир, нынче объект не покидал. С самого утра он на «медицинском», с прапором воюет. Всё чего-то считаются.