Страница 9 из 44
И стук раздался: бух, бух, бух!
Стучит снаружи ее друг:
«Вставай, мертвец, вставай скорей,
открой затворы у дверей!»
И мертвый очи открывает,
и мертвый очи протирает,
собравшись, голову поднял,
вокруг себя все озирал.
«О, святый Боже, помоги,
от дьявола убереги!
А ты, мертвец, ложись сейчас,
Господь покой тебе подаст!»
И мертвый голову роняет,
и очи крепко закрывает.
И снова звуки: бух, бух, бух!
Сильней стучит ужасный друг:
«Вставай, мертвец, вставай скорей,
открой засовы у дверей!»
На этот стук, на этот глас
поднялся мертвый в тот же час,
как будто снова он проснулся,
к дверям руками потянулся.
«Христе Иисусе, вечный Спас,
помилуй душу в страшный час!
Ты, мертвый, не вставай, ложись,
на милость Бога положись!»
И мертвый без движенья лег —
глаза пустые в потолок.
Снаружи снова: бух, бух, бух!
В глазах мутится, гаснет слух!
«Вставай, мертвец, хола, хей, хай,
и нам живую отдавай!»
Ах, трудный час, ужасный час!
Мертвец поднялся в третий раз,
глаза пустые повернул,
на полумертвую взглянул.
«Мария Дева! Рядом стой!
И Сын Твой будет пусть со мной.
Я прежде не о том просила,
прости меня, я согрешила!
Мария, Матерь Милости,
от зла меня спаси, спаси!»
И тут поблизости как раз
крик петуха туман потряс,
и, отовсюду повторен,
понесся крик со всех сторон.
Тут мертвый, что столбом стоял,
на землю, как бревно, упал,
снаружи тихо – смолк весь звук,
исчез мгновенно страшный друг.
А утром люди к мессе шли,
картину страшную нашли:
пуста могила, гроб раскрыт,
в каморке девушка сидит,
и клочья свадебных рубах
висят на памятных крестах.
Девушка, ты верно сделала,
что о Боге только думала,
друга злого не послушала!
А решила б по-другому,
так пришла б к концу дурному:
не рубашек клочья были —
тела клочья на могиле!
Полудница[2]
У скамьи дитя стояло,
Криком мать измучило,
– Хоть бы ты уж замолчало,
Цыганенка чучело!
Вот придет отец с работы,
Печь еще холодная,
Ничего не дал мне сделать,
Злыдня подколодная.
Цыц! Смотри: гусар, коляска,
Петушок – играй себе!
Бах – петух, гусар, повозка
Разлетелись по избе.
Вновь зашелся диким криком,
Слышно аж на улице.
– Я тебе, негодник, мигом
Позову Полудницу.
– Полудница, приходи к нам,
Негодника забери. —
Глядь – и кто-то появился
У раскрывшейся двери.
То ль старуха, то ль девица,
Кривоногая, с клюкой
Низкоросла, темнолица,
Голос – будто вихря вой.
– Дай сюда дитя! – О Боже!
Отпусти мне, грешнице! —
Смертный страх ей студит кожу:
Перед ней – Полудница!
Подползает к стулу тихо
Полудница зыбкой тенью,
Мать от страха еле дышит,
На лице смятенье.
Мать ребенка прижимает,
Горе, горе рядом,
Полудница подползает,
Обжигает взглядом.
Уж протягивает руку —
Мать к себе ребенка тянет:
«За Христа святую муку!» —
Падает, теряя память.
Слышишь? Бьют часы на башне,
Полдень звон выводит.
Звякнул ключ, под кров домашний
Муж в избу заходит.
Мать без чувств лежит,
Малютки обнимая тело.
К ней вернется жизнь,
Но сына душа отлетела.
Золотая прялка
Около леса, охотою пьян,
гой, едет, едет из лесу пан,
на вороном буйном едет коне,
весело подковки звенят в тишине,
едет – сам и сам.
И пред избушкой с коня – хоп!
и в дверь избушки – хлоп, хлоп, хлоп!
«Хола-хей! откройте мне двери,
я заблудился, охотясь на зверя,
дайте воды испить!»
Вышла ди́вчина, словно цвет,
такой красоты не видел свет,
принесла воды из колодца,
села стыдливо за веретенце
пряла и пряла лен.
Пан стоит, позабыв, что хотел,
жажда пропала, склонился несмел,
смотрит на тонкую ровную нить,
очи не может свои отвратить
от пряхи прекрасной.
«Свободна ли, панна, рука твоя,
будь мне женою, прошу тебя!»
Де́вицу хочет нежно обнять —
«Ах, пан мой, не знаю, что скажет мать,
я буду лишь волю ее исполнять».
«А где же, де́вица, матерь твоя?
Никого рядом не вижу я». —
«Ах, пан мой, мачеха с дочкой родной
завтра должны возвратиться домой,
в город поехали».
Около леса, от счастья пьян,
гой, едет, едет снова пан;
на вороном буйном едет коне,
весело подковки звенят в тишине,
прямо к избушке.
А пред избушкой с коня – хоп!
и в дверь избушки – хлоп, хлоп, хлоп!
«Хола! откройте, милые люди,
пускай скорей пред глазами будет
утешенье мое!»
Вышла старуха, кожа да кость:
«Эй, с чем пожаловал редкостный гость?»
«В дом твой немало несу перемен,
руку и сердце отдай мне взамен
падчерицы твоей».
«Хо-хо, кукленок! Вот чудеса!
Такого еще не видали глаза!
Добро пожаловать, редкостный гость,
откуда же счастье такое взялось,
как звать-величать вас?»
«Я этой земли король и пан,
судьбою вчера сюда был зван:
дам серебро, дам тебе злато,
дочь мне отдай и будешь богата,
пряху прекрасную».
«Ах, пан король! Вот чудеса!
Такого еще не видали глаза!
Ведь мы незаметно привыкли жить! —
Чем же сумели тогда заслужить
милости ваши?
Но все же совет, совет вам дам:
вместо чужой – свою дочь отдам;
они ведь похожи обе-две,
как око с оком в одной голове —
нить ее – чистый шелк!»
«Плохой ты, бабка, совет дала!
Исполни приказ, что даю тебе я:
завтра, на утренней ясной заре
будешь ты на королевском дворе
с падчерицей своей!»
«Вставай, дочурка, уж близок час,
уже король во дворце ждет нас,
разве мне когда мечталось,
чтобы вдруг я оказалась
в залах королевских!»
«Спеши, сестричка моя, спеши,
веселей в королевском замке пляши:
высоко ты поднялась,
для тебя я пыль да грязь —
что ж, здорова будь!»
«Пойдем же, Дорничка, краток миг,
2
Полудница – полуденная ведьма, похищающая детей в полдень.