Страница 6 из 18
– Вы-то сами что думаете, Сергей Сергеевич?
– Пароход отпускать никак нельзя, Николай Карлович, – ответил Карпенко, – налицо самая наглая военная контрабанда. Да и другим будет пример нехороший.
– Пароход мы, конечно, арестуем, – после некоторого раздумья ответил Рейценштейн, – а что нам делать с британскими офицерами?
– А ничего, доставим их в Порт-Артур, и пусть решает его высокопревосходительство Наместник Алексеев. В конце концов, его именно для этого на должность и поставили, пусть думает. Все равно ничего страшного с ними не произойдет, в худшем случае их интернируют до конца войны, а в лучшем – просто вышлют обратно в Англию по железной дороге. Хотя я бы их, сукиных котов, покрошил бы у стенки из пулемета и не поморщился, они ведь наших русских солдат и офицеров собирались убивать. Воображали, наверное, чего-то, рыжие бестии, предвкушали…
– Экий вы злобный, Сергей Сергеевич, – вздохнул Рейценштейн, – ведь нельзя же так, это все же цивилизованная нация, европейцы.
– А вы, Николай Карлович, поинтересуйтесь, что эти цивилизованные делали с другими европейцами, с бурами, – огрызнулся Карпенко, – как женщин и детей насмерть в лагерях тысячами морили, чтоб вынудить их мужей и отцов сдаться. Только не поседейте раньше времени. Нет для англосаксов ни чести, ни совести, а только прибыль. И договор с вами они будут соблюдать, только пока это им выгодно – не то что мы, русские. Поэтому разговаривать с ними можно только глядя через прицел.
– Ладно, Сергей Сергеевич, – ответил Рейценштейн, – вы там заканчивайте, часа через три мы подойдем к вам с «Новиком» для высадки на эту «Веселую Марго» призовой команды. А потом давайте уж в Артур собираться, а то можем и к Пасхе опоздать.
– Не имею ничего против, Николай Карлович, – ответил Карпенко. – ожидаем вашего подхода.
24 марта 1904 года, после полудня. Поезд литера А, где-то на подъезде к Харбину
Великая Княгиня Ольга читала. Читала уже почти сутки. Читала днем, читала ночью, лишь время от времени забываясь тяжелым и коротким сном. Вот и сейчас, пока Ася расчесывала и укладывала ее волосы, она не отрывала глаз от экрана. Попытка перечитать все была, конечно, безумной, Ольга подсчитала, что теми книгами, что поместились на маленькой «флешке», можно было бы забить Зимний Дворец доверху. Тут нужны годы и годы. Первым делом она нашла и одним духом проглотила свои мемуары «Иен Воррес. Последняя Великая Княгиня». Прочитав, она плакала, плакала и молилась. Жизнь, ушедшая зря, как вода в песок. Ненужный и бессмысленный брак, поглотивший юность, поздняя любовь, совпавшая с потерей Родины, и жизнью на чужбине. Сыновья, выросшие настоящими датчанами и оставившие мать. Смерть на безвестном хуторе в канадской провинции и то место, которое ей было определено историей. Строчка в справочнике: Великая Княгиня Ольга. Младшая дочь Императора Всероссийского Александра III и датской принцессы Дагмары, в православии Императрицы Марии Федоровны. Родилась 1 июня 1882 года, умерла 24 ноября 1960 года. Точка, все! Согрело душу теплом упоминание, что у ее гроба стояли гусары Ахтырского полка. Ее полка. Скорее всего, это были не те самые гусары, которые помнили ее, а их дети и внуки. Но это не меняет главного – преданности и чести. Но и эти преданность и честь были как пир на пепелище, они уже были не нужны Новой России, которая давно жила своей жизнью. Выплакавшись, Великая Княгиня взялась за дневники братца Ники, но минут через пятнадцать забросила это. Несчастный братец Ники, маленький человек с изнеженными руками, волею судьбы оказавшийся на престоле Великой Державы, которую требовалось суровой железной дланью вздымать на дыбы. Вздохнув, Ольга отложила планшет в сторону и задумалась. Российская Империя представилась ей огромным поездом, на всех парах несущимся мимо верстовых столбов прожитых лет. Как избежать крушения в роковом семнадцатом году? Ведь несмотря ни на что, Ники может повторить свои безумства, и тогда ужасный конец снова неизбежен, несмотря ни на какую помощь из будущего. Скорее всего, каперанг Иванов прав и еще есть время разрядить мины, заложенные под фундамент Империи. Но будет ли Ники этим заниматься? Она честно себе ответила, что, скорее всего, кое-как, и ничего не доведет до конца. А пришельцы из будущего? Их, вероятно, отодвинут в сторону, когда ситуация станет не такой острой, и потом грохнет пусть не в семнадцатом, а в двадцать восьмом или сороковом. Надо что-то делать иначе… Почему-то ей на ум пришли немецкие слова – «Аллес капут!» Но что можно сделать? Ведь проблема не только в Ники, проблема в еще нерожденном цесаревиче Алексее, которому Алиса Гессенская уже передала проклятье королевы Виктории. Это через ее дочерей эта чума королей поползла по царствующим домам. Не может быть наследником ребенок, готовый умереть от любой царапины. А братец Мишкин пусть пока и Наследник, но сам боится трона больше, чем огня. Скорее всего, он опять чего-нибудь начудит, только чтобы не попасть на этот крючок. Вопросы жгли ей язык. Ах, маман, маман, как мне нужен твой совет, ведь всего через три дня мы будем там, на Элиотах…
Все, Ася закончила с куаферией – и Ольга, поблагодарив свою горничную одобрительным кивком, решительно встала на ноги. «С Мишкиным говорить все равно бесполезно, может быть, Сандро что-то подскажет?» – подумала она, выходя из купе.
Но избежать встречи с братом ей не удалось. Когда она проходила мимо его купе, то услышала доносящиеся из-под двери взрывы, выстрелы, металлический лязг и шум схватки и крики умирающих. Врожденное женское любопытство заставило ее чуть сдвинуть незапертую дверь и заглянуть внутрь. Братец сидел за столом, уставившись взглядом в лежащий перед ним «планшет», который и издавал все эти звуки. Вот грохнуло так, что заложило уши, и Ольга тихонько прикрыла дверь, пока Мишкин не заметил ее нескромного подглядывания.
В купе Великого Князя Александра Михайловича царила совсем другая атмосфера. Господа офицеры не читали романов, и даже собственные мемуары Великий Князь пробежал крайне бегло, лишь только для того, чтобы убедиться, что ему нечего стыдиться перед потомками. Сейчас они с Карлом Ивановичем с жадностью разбирали проекты британских, американских и германских кораблей первой половины двадцатого века.
– Дальше пятидесятого года и смотреть не будем, – заявил Великий Князь, – эти атомные корабли для нас сейчас в любом случае перебор.
– Атомный у них только котел-с! – блеснул эрудицией Лендстрем. – А машины у них обыкновенные, турбины-с.
– Тем лучше! – согласился Великий Князь. – Но, Карл Иванович, вот ты это откуда знаешь?
– Пока вы спали, почитал-с немного, – Лендстрем замялся, – только вот, Александр Михайлович, беда у нас во флоте. Все наши корабли строятся с угольными топками и машинами тройного расширения, но это, как оказалось, вчерашний день. У британцев почти готов проект турбинного линейного сверхброненосца с пятью башнями главного калибра и смешанным угольно-нефтяным отоплением. Да вы только посмотрите, мыслимо ли это сейчас – скорости броненосцев в двадцать три узла, скорость крейсеров в тридцать узлов. И это все только за счет турбин Парсонса и нефтяных котлов. А артиллерия! Вот наш, русский, проект – линкор Севастополь, это же целых ДВЕНАДЦАТЬ двенадцатидюймовых орудий, это как три обычных броненосца – целая эскадра.
Великий Князь бегло просмотрел предложенный материал.
– Карл Иванович, Карл Иванович, ведь суть не только в котлах и турбинах. Нужны ли нам эти дорогие игрушки в Балтике, да и в Черном море? Видишь же, что здесь написано – «Дредноутная гонка», безумное желание наклепать побольше таких сверхброненосцев. На ветер выброшены кучи золота – и каков результат, кроме грозной видимости, я вас спрашиваю? А результат – пшик! Их топят аэропланы и субмарины, они подрываются на минах или после службы идут на слом, так и не сделав по врагу ни одного выстрела. Нет, тут надо думать, думать и думать! А насчет турбинных крейсеров я, возможно, с вами соглашусь. Скорости в тридцать и более узлов весьма завлекательны для этого класса кораблей, но, любезный Карл Иванович, надо представлять, против кого предназначены эти крейсера…