Страница 5 из 20
Раиса Федотовна: – Я удивилась, что ты не сказал о существующем Синдроме Моисея.
Роман Павлович: – Тут нет никакого синдрома. Им была поставленная Святая цель, и он её достиг! Порой был жесток. Да. Но тут явная необходимость, ибо люди не понимают добрых слов. Они ведь носители всех существующих грехов и патологических синдромов (резко меняет тему разговора). Пока бестолкового господина палкой по башке не ударишь, он не поймёт, что не прав. А ещё я обожаю солёные грузди под вод…Под воду их сначала надо поставить, замочить, а потом и солить.
Раиса Федотовна: – Ты лучше думай, где и как нам искать Феденьку.
Роман Павлович: – Давай, Рая, позвоним на Алтай или, на худой конец, в Польшу. Глупо и дико! Мы живём и ничего не знаем. А может быть, наш сын посвятил свой исторический поход дню основания нашей российской партии власти! Она нас активно ведёт, понимаешь… и уже основательно привела…
Раиса Федотовна (задумчиво): – И куда мог завести нашего мальчика этот непутёвый Сусанин?
Роман Павлович: – Не волнуйся! Я чувствую, он скоро позвонит из Австралии или, в крайнем случае, из Финляндии. Там тоже говорят, грибные места… замечательные. Какого бы чёрта Ленин делал в шалаше, если поблизости ни произрастало множество рыжиков или волнушек? От кого он там скрывался… считай, на территории России? Теперь никто такого понять не может и… не хочет.
Раиса Федотовна: – Рома, не паясничай! Политик из тебя – никакой! Разве тебе какой-нибудь там новоявленный Михаил Сергеевич виноват, что ты вот таким родился… вечно улыбчивым.
Роман Павлович: – Представь себе, Рая, он тоже улыбался. Да и сейчас улыбается. Живёт себе и в ус не дует.
Раиса Федотовна: – А мне он очень нравился. Когда Михал Сергеевич выступал по телевизору, то я юмором наполнялась. Он рассказывал американские сказки дядюшки Примуса, но на свой лад. Меня его слова до слёз веселили. Какого клоуна политики загубили, не туда завели… А он потом всем отомстил, тоже обсусанился…Так нам, дуракам, и надо. «Айда, ребята!». А мы и рады. Но комик классный, хотя и Великий Сусанин!
Роман Павлович: – Это всем Сусаниным Сусанин! Он только крикнул: «Тоуварищи, за мной!», и все пошли, понимаешь. Куда? К светлому капитализму? Одним словом, туда все пошли, откуда мы, когда-то, явились, так сказать, в момент своего рождения. А теперь он в стороне и говорит: «Это был, всего-навсего, тупичковый период во время вынужденной миграции мелких насекомых. Но процесс пошёл».
Раиса Федотовна: – Он такого не произносил. Не надо наговаривать на человека. Что «процесс пошёл», такие его слова я помню. А других фраз, тем более, про насекомых, не было. Но жалко человека. Тут и пню понятно… даже из активистов-толстосумов партии власти, что у Михаила Сергеевича был запущенный и неизлечимый Синдром Сусанина.
Роман Павлович: – Да. Он заразил этой болезнью… прекрасного человека… Бориса Николаевича. Человек чуть на рельсы не лёг. А если бы лёг, так сколько бы народу, подражая ему или Анне Карениной, под поезда кинулись. У нас обезьянничество в крови и острое желание свято верить Сусаниным и подражать им. А ты прикинь, эта зараза, особенно, в верхах, развивается и в народ пошла. Ты же видишь, что каждый кого-то и куда-то ведёт. Зачем? Чтобы бросить его… в какой-нибудь мерзкой жизненной глуши, оставить наедине со своими бедами и несчастиями. Именно с теми бедами и несчастьями, автором которых и являются многочисленные российские Сусанины. Они плодятся, как тараканы. Их всё больше и больше! Кошмар! (сокровенно). Присаживайся, моя дорогая. Будем петь… А что ещё в нашем положении делать?
Раиса Федотовна подсаживается к нему – и снова голос гитары, и опять несчастные родители (ничего не остаётся делать) поют:
– Иван Сусанин славный
Экскурсовод и гид.
Он проводник наш главный
И очень знаменит.
Сусанин смотрит мило
С портретов в сложный мир.
Веди нас, хоть в могилу,
Ведь ты наш командир!
Ты наш инструктор по туризму,
Ты так и важен, и пригож.
Вели нас раньше к коммунизму.
А ты куда нас поведёшь?
Опять грохочут барабаны
И трубы медные поют.
А мы шагаем, как бараны,
Бредём туда, куда ведут.
Сусанину поклоны
От наших областей!
Народ в него влюблённый –
До самых до костей.
В желудках пустовато,
Грошей иссяк запас.
Но все мы верим свято,
Что он святой у нас.
Ты наш инструктор по туризму,
Ты так и важен, и пригож.
Вели нас раньше к коммунизму.
А ты куда нас поведёшь?
Опять грохочут барабаны
И трубы медные поют.
А мы шагаем, как бараны,
Бредём туда, куда ведут.
Сусанин очень добрый.
Мы – гордые рабы.
От нас остались рёбра,
Но это знак судьбы.
Таких, как он, отныне
На свете больше нет.
Кремлёвской осетрине
От нас – большой привет!
Ты наш инструктор по туризму,
Ты так и важен, и пригож.
Вели нас раньше к коммунизму.
А ты куда нас поведёшь?
Опять грохочут барабаны
И трубы медные поют.
А мы шагаем, как бараны,
Бредём туда, куда ведут.
Роман Павлович кладёт гитару в сторону. Взволнованно ходит по комнате, потом садиться в кресло, за журнальный столик. Облокачивается на него.
Роман Павлович: – Всё равно, на душе не спокойно!
Раиса Федотовна (встаёт, пересаживается к нему, обнимает): – Представь, Рома, а я вот так… восьмые сутки. Не стала уж тебя искать, в Красноярске… звонить. Каждый день думала, что всё образуется. Успокойся! Выпей воды!
Роман Павлович: – Да уж лучше водки!
Раиса Федотовна: – Чёрт с тобой, Рома! Там стоит бутылка, в спальне, в шкафу.
Роман Павлович:– Вот видишь, Раинька, и ты ждала сына с грибами, чтобы… под водочку. А он подвёл нас, как Сусанин… завёл в такую ситуацию, что ни его нет и ни белых грибков… под майонезом.
Раиса Федотовна: – Ты попутал, это у Вани фамилия Сусанин, а у нашего сына – Крюков.
Роман Павлович:– Да, конечно. Уж кто-кто, а наш-то сын, единственный из миллионов людей, Синдромом Сусанина не страдает. Он просто, обычный зомби. Такого человека разбудишь среди ночи и скажешь: «Вставай и шагай!». И он пойдёт! И не только за грибами, но и, куда-нибудь, в Африку, с автоматом Калашникова защищать там… российскую землю (пауза)! Ага, значит, бутылка водки в спальне, в шкафу. Всё понял. С этого надо было и начинать. Похоже, что нашим компрадорам своей… то есть нашей нефти и газа мало.
Роман Павлович, возбуждённый, но немного окрылённый, уходит в соседнюю комнату. Потом возвращается и торжественно (но с вздохами) проходит на кухню. В это время звонит телефон. Раиса Федотовна поспешно встаёт. Берёт трубку, говорит в неё:
– Алё! Междугородная связь? Посёлок Водогон? Лесничество? Да, заказывала (нетерпеливо, переминаясь с ноги на ногу). Слушаю! Сынок, Феденька, это ты? Что ж ты… Это не Феденька? А кто? Лесничий Фёдор Сидорович Шлындин. Поняла! Да, ни черта я не поняла! Говорите разборчивей! Да вы спятили, дорогой Фёдор Сидорович! Мой сын, Феденька, не платит вашей дочке вот уже десять лет алименты? Да вы, охренели! Я-то не охренела, а вот вы полностью! Зарубите себе на носу, что Крюковых в стране несколько десятков тысяч. Не мог же мой Федя, соберите в пучок свой куриный мозг, в десять лет отроду стать папой! Ну, вот, видите! Какая у нас погода? А какую бы вы хотели, Фёдор Сидорович? Вы правы. У нас жарко. Но, всё-таки, скажите, вы моего Федю не встречали там, у вас? Нет! Но хоть сообщите, какая у вас там обстановка… в лесу спокойная, не криминальная. Хорошая, слава богу? На душе отлегло. Что вы говорите? За июль нынешнего года в лесу нашли всего двадцать два трупа…Славная… статистика. Вы тоже берегите себя, хоть и главный лесничий, а в лес…один не ходите. Или отправляйтесь туда лучше с вооружённым отрядом омоновцев.