Страница 4 из 5
Бедная Рысявка поминутно бегала ко мне за сочувствием, я чесала ей за ухом, крыса в порыве энтузиазма кидалась обратно и снова заваливала мелкую. Та снова орала, между этим делом сожрав креветку, тыквенную семечку и что-то еще из миски. После чего начала шататься от усталости и избытка впечатлений, как мышь, некогда пойманная моей кошкой. Та тоже так шаталась-шаталась, а потом упала и больше не вставала.
Я решила, что оставлять их на ночь слишком рискованно, и пересадила мелкую в другую клетку. Что тут началось! Доходяга вмиг ожила и повисла на обращенной к Рыскиной клетке решетке, отчаянно пытаясь сквозь нее протиснуться.
Я прослезилась и вернула Весту обратно. Она пулей шмыгнула в уже знакомый домик, где была тут же перевернута Рыской. На сей раз Веста орать не стала, а из последних сил приподнялась, обхватила морду сатрапки лапами и запечатлела на ней истинно брежневский поцелуй губы в губы. Рыска вытаращила глаза и окаменела, а мелкая разжала лапы и картинно рухнула на пол.
Я помялась у клетки пять минут, десять. Веста лежала недвижно и хладно. Я потыкала в крысу пальцем. Крыса не шелохнулась. Я подергала ее за хвостик. Крыса заорала и вцепилась в край домика. Я подумала, что где-то это уже видела, бессердечно махнула на нее рукой и отправилась спать.
Утром я проснулась с мыслью: надо пойти выкинуть мертвую крысу, пока ребенок не заметил.
Крысявки как ни в чем не бывало тепличными огурцами (в случае Весты – скорее киви) висели на решетке, требуя внимания.
– Симулянтки! – с чувством сказала я и выдала им по семечке.
Третья крыса по иронии судьбы оказалась настоящим пасюком. Только не диким, а из вивария, и не злобным монстром, а удивительно спокойным, полностью доверяющим человеку животным. Правда, со всеми пасючьими привычками и повадками – но об этом позже.
Забирала я ее в суровый двадцатиградусный мороз, а посему запихнула под горнолыжную, наглухо застегивающуюся куртку, дабы не повторять ошибок с перевозкой Рыски. Сделав лицо кирпичом («Что вы, какая крыса?!»), я села в такси – и через пять минут почувствовала себя отважным маленьким спартанцем, пригревшим за пазухой бешеную лисицу. Пасюковна во что бы то ни стало желала пролезть ко мне в рукав и отчаянно скреблась в подмышке.
Наконец я не выдержала и слегка прижала хулиганку рукой. Крыса заорала (мне почудилось, что водитель вздрогнул) и обмякла.
Я настороженно выждала пару секунд. Крыса не шевелилась и, кажется, начала потихоньку остывать.
Я красочно представила, как выхожу из такси, а у меня из-под куртки выпадает и шлепается на землю плоский крысячий трупик. И как я потом буду объяснять водителю, что «ничего не чувствовала, наверное, в гостях в рукав куртки на вешалке забежала»?!
До самого дома дохлая крыса лежала тихо-тихо, медленно сползая вниз (непередаваемые ощущения!), чудесным образом ожив, только когда я начала выковыривать ее из-под свитера, чтобы представить мужу.
Муж благосклонно почесал пасючку за ухом и изрек:
– Если будешь вести себя хорошо, будем звать тебя Пасей. А если плохо – Сючкой!
Вообще-то по документам крысу звали Rat, то бишь Крыса. Но до первой выставки об этом так никто ни разу и не вспомнил.
Я запихнула Паську в клетку. Рыска, уже смирившаяся с тем, что в последнее время я приношу домой всякую дрянь, бегло обнюхала новенькую. Пася, в отличие от Весты, на спину переворачиваться не стала (у пасюков это не принято), зато заорала вдвое противнее. На шум из домика выглянула заспанная Веста, и на ее морде появилось откровенно злорадное выражение: ага, не одну меня в этом доме угнетают! Решив, что знакомство прошло успешно, я убежала в магазин, а по возвращении обнаружила, что мелкие заключили пакт о дружбе и в обнимку спят в висящем на стене домике, а Рыска уныло сидит на полу под ним, и на морде у нее написано: «Навязались на мою голову!»
На следующий день все крысы стали ласковые-преласковые, наперебой подлизываясь к вожаку стаи – то есть ко мне. Чем я бессовестно пользуюсь до сих пор.
P.S. Чем младше крысы, тем легче они сселяются. До двух месяцев с этим вообще нет проблем, поэтому лучше покупать крыс однополыми парами – хоть бы и у разных заводчиков.
5. Зов предков
Когда-то крысы жили в норах по берегам рек, питаясь всем, что вынесет вода, и при виде цветочного горшка возле аквариума у них включается генетическая память.
«Ловись, рыбка, большая и маленькая!» – приговаривает Паська, алчно глядя в окошко для кормления в крышке аквариума. Окошко как раз такого размера, чтобы пасюк запихнул в него переднюю половину тушки и раскорячил заднюю во избежание нырка. Золотые рыбки тоже припоминают нечто первобытное и благоразумно держатся поодаль. А вот цветущему побегу эхинодоруса, опрометчиво высунувшемуся над поверхностью, не повезло: пасюк объел его до самой воды. Крысы отлично плавают, и в аквариуме есть высокая коряга, так что хулиганке вряд ли грозит участь Му-Му, но окошко я все равно стараюсь закрывать. Но постоянно забываю.
Печально наклонившийся миртовый кустик я вижу с порога. Мирт подарила мне мама со словами: «Каждая девушка должна вырастить к своей свадьбе миртовое дерево!» Поскольку я давно замужем, этот обычай меня уже не касается (разве что второй раз соберусь), но растение все равно жалко. Рыска, успевшая зарыться в горшок по самый хвост, возмущенно пищит и норовит еще хоть немножко покопать передними лапками, пока ее выволакивают из норки. Некогда белоснежная крысявка выглядит будто только что с кладбища домашних животных: перепачканная по уши, всклокоченная, с алчно горящими глазами. Стоит ее выпустить, как она со всех лап мчится обратно, дабы продолжить свое черное в прямом смысле слова дело.
После десятого по счету внушения крыса сообразила, что я не одобряю ее шахтерской деятельности (или просто убедилась, что полезных ископаемых в горшке нет), но мирт к тому времени приобрел такой печальный вид, что женихи до сих пор обходят мой дом по большой дуге.
Чтобы удовлетворить крысиную страсть к норкам, Суровые Минские Заводчики шьют и вяжут крысам гамаки, палатки, коконы, юрты и прочие чумы. Я, поддавшись общему безумию, тоже выкроила из старого полотенца нечто отдаленно напоминающее не то осиное гнездо, не то окуклившуюся личинку Чужого, и на скрепках подвесила сие рукоделие к потолку клетки. Крысы проявили недюжинное мужество и тут же заселились в новостройку, так что пластиковый покупной домик через неделю был выкинут за ненадобностью. Та же судьба постигла деревянный: какой бы высоты ни была клетка, крысявки предпочитают дремать в гамаках под самым потолком, высовывая мордочки, если происходит что-то интересное.
Чтобы сделать крысу совсем счастливой, можно взять большую картонную коробку (например, от сапог), сделать в ней парадный (сверху) и черный вход (ближе к крышке, чтобы начинка не высыпалась), а внутрь до середины насыпать сено. Крыса будет долго и упоенно им шуршать, а потом вкусно пахнуть сухой травой. Домикам с одним входом крысы не доверяют, норовя сразу же проделать запасной (можно наметить его, проткнув картон пальцем – крысы мигом подгонят дырку под нужный размер).
Трубы крысы тоже очень уважают, но не спешите одаривать их чугунной водопроводной, оставшейся после ремонта туалета. Учтите: вам оттуда этих крыс потом как-то добывать, а вытряхиваются они очень плохо. Так что только разборный пластик.