Элемента.T

— Да, давненько среди своих кастрюлек я не махала мечом. Как это мерзко, когда людей предаёт собственное правительство, — сказала она, и Агата не поняла ни слова.

— Да, судя по их лицам, без боя они не отступят. Слава Богам, у нас есть Пророчица!

— Слава богам, что она всегда на стороне истинных богов. А значит, на нашей стороне, — ответил он тихо.

— Генрих, а кто эта девушка рядом с Феликсом?

— Его родная сестра, Сара.

— И тоже дочь Франкина?

— Они же близнецы. Девочка, которую вывезли из гетто под именем Эмма Браун.

— Да, помню эту ужасную трагедию с её матерью. А они похожи с братом. В ней тоже есть что-то от отца.

— Ладно, готовь свои кастрюли. Кажется, дело к концу.

Агата прослушала речь Пророчицы. И даже сердилась, что ликование людей, и радостные возгласы мешают ей слушать. Зато теперь она знала как зовут её детей. Сколько бы лет ни прошло, для повитухи они всегда будут её дети. Ирма гордилась бы ими. Агата смахнула бы скупую слезу, если бы не разучилась плакать.

А потом настал звёздный час Дерева. И Агата видела, как Лея погладила его по шершавой коре, и кивнула. И Пророчица торжественно срезала первую кисть и опустила в символическую плетёную корзину.

Совет Старейшин удалился, и зрители тоже потихоньку рассосались. Под пустеющим Деревом остались все свои. И Арсений, который бегал туда-сюда, отдавая распоряжения.

— Ты не понимаешь, Тео, — я бился над этим всю свою жизнь. Я поклялся, что решу эту загадку, и я её решил.

— Натан, ты же умный человек! Ты же видел этих напыщенных индюков, что только что тут стояли. Они не послушали тебя прошлый раз, не послушают и сейчас. Ты — никто, мертвяк, тень. Ты имеешь право работать, но не имеешь права голоса.

— Тео, но она ведь будет свободна. Понимаешь, свободна! Вернётся к семье. К Алиеноре, к Изабелле. Меня не послушали, потому что у меня не было доказательств. А теперь они у меня есть. — Он сотрясал перед носом горбуна какой-то папочкой. Как поняла Агата, он хотел подойти со своими трудами к кому-то из Совета, но людей было слишком много, чтобы это сделать, и он был расстроен.

— Они всё равно не стали бы слушать тебя, — уговаривал его горбун.

И они говорили слишком громко и слишком эмоционально. Их разговором заинтересовались не только Агата, но и Лея, Заира, Сара, Феликс — теперь Агата знала, как его зовут. И Арсений, который подошел не сразу, но суть разговора уловил.

— Первоначально это была просто теория непорочного зачатья, — пояснял старик, — но за эти годы я разобрался, что вся проблема в том, что инициация происходит после полового созревания. Вот, у меня есть формула, — он тряс своими бумажками. Попадая в агрессивную среду, атакуемая новыми ферментами, гормонами и прочими веществами, которые начинают активно формироваться в организме, половая клетка, прошу заметить, уже сформированная половая клетка впадает в режим блокады репликации…

И дальше он стал говорить на таком птичьем языке, что Агата поняла только «хвост зиготы» и то по причине наличия слова «хвост» и «диплоидный организм» по причине наличия слова «организм».

— А для тех, кто ничего не понял, можно попроще? — спросил Арсений.

— Если инициацию проводить раньше полового созревания, то у алисангов не будет проблем с размножением, — перевела Эмма.

— Да, да, да, всё ещё кипятился дед. Самое лучшее — сразу при рождении. И начиная со второго поколения, то есть дети этих детей уже совсем не будут нуждаться в инициации. Их матери смогут перемещаться даже беременными, и инициация будет происходить естественно, сама собой.

— То есть эта проблема не требует никакого божественного вмешательства? — Феликс был поражён не меньше остальных.

— Да какие боги, я вас умоляю, чистой воды генетика. Наука! — и он поднял вверх свой крючковатый палец.

— Но, если всё так просто, почему же никто до этого до сих пор не додумался? — возмутилась Вилла.

— Природа — вещь непредсказуемая, иногда разгадки её законов элементарны, но нужно быть истинным гением, чтобы сложить два и два, — ответил Парацельс.

— Я про все эти зиготы ничего не понимаю, но то, что дурят нас, простой народ, веками, тут и Пророчицы не нужны, — просто сказал Заира. — Наверняка всё это было известно испокон веков, только сначала это скрывали, а потом может и сами забыли.

— Вот, я же говорила, революции не избежать, — сказала повариха.

— Мне кажется, раньше этого могли и не знать, но все эти законы природы работали, а потом в интересах нашей же безопасности приняли такие человеческие законы, что природные дали сбой, — мягко возразила Эмма. — А люди этого просто не заметили. И если к Совету и есть претензии, то не по этому вопросу. Скажите, Тео, в ваше время во сколько лет проходили инициацию?

— О, много раньше, чем сейчас, но тогда и смертность была повыше и продолжительность жизни просто смехотворной, — ответил он.

— А может, и избежим, — сказала повариха меланхолично.

   — Я сильно извиняюсь, — сказал Феликс, — но вот вы и вы, — и он показал на Заиру и Виллу, — Вы говорящие Немые сёстры?

  — Да, возле дерева, — ответила Заира.

— Они говорящие, — сказал Феликс шёпотом, обращаясь к сестре.

— Подождите, — подала голос и Агата. — Но ведь мы не держимся за дерево. И говорим так, что нас все слышат, а не в голове голосом Лулу.

— Агата, теперь вы можете говорить и так, — сказала Лея. — Только недолго.