Элемента.T

— Я люблю тебя! — сказал он.

— И я люблю тебя, — ответила она.

К этому нечего было добавить. Только миллионы тех слов, что они так и не успели сказать друг другу. Но будь у них в запасе тысячи жизней, они бы всё равно не успели. Потому что сколько бы им не было отмеряно, этого всегда будет мало. Так бесконечно, так невыносимо мало. И им хватило этих трёх слов.

Он поцеловал её под молчаливое ожидание присутствующих, последний раз прижал к себе, и, подняв на руки… поставил обратно на пол.

— Неужели ты думаешь, я положу тебя на этот холодный мрамор? — неожиданно спросил он.

— Я же должна… — начала она говорить и осеклась, видя пляшущие искорки в его глазах.

— Это её предназначение, — подошла к ним Виктория, видя заминку.

— Да пошли вы со своим предназначением! — отмахнулся он от Пророчицы.

— Все помнят, кому что делать? — гулко разнёсся по залу его голос, отражаясь от всех шестидесяти колон.

— Обижаешь, — хмыкнула Ирис, и стала натягивать на Еву такой же красный кожаный панцирь, как были у остальных.

— Алекс, не стоять в дверях родового зала! Помогаете Арсению вывести Хранительницу, — отдавал распоряжения Дэн. — Феликс?

— Нам всё понятно, — отмахнулся он и исчез вместе с Эммой.

— Эрик, — наклонился он к самому уху Крота. — Пусть Тага лезет в гроб, а ты не вздумай подавать ему руку. Пусть из могилы выкарабкивается сам.

— Есть, шеф! — ответил парень и покраснел, словно узнал что-то личное и постыдное.

— Теперь ты! — и он показал пальцем на оторопевшую Вики. — Неужели в твоих видениях ты всего этого не видела?

— Я, — она явно сомневалась, сказать ли ему правду.

— Ты не видишь меня, — подсказал ей Дэн. — И всё, что связано со мной тоже не видишь.

Он выждал, пока она найдёт в себе мужество коротко кивнуть и потом только продолжил:

— Но у меня тоже есть для тебя работёнка. Только дождёмся Ватэса.

Он обнял Еву за талию и потянул её к выходу.

— Видишь эту греческую букву «Е» на фронтоне, — он показал рукой вверх.

— Вижу.

А что ещё она могла ему ответить? Она была там, эта буква, острая, тремя лучами выходящими из одной точки. Именно такую она сама когда-то нацарапала на стене, когда пыталась написать «ЗДЕ».

— Когда-то она была деревянной, потом медной, потом золотой. А потом храм был разрушен и её не стало. Чего только не придумывали о её загадочном происхождении. Но она всегда означала только одно. Ева.

Он посмотрел на неё так, словно тысячу лет не видел.

— А я думала, она обозначает цифру пять в честь пяти мудрецов, оставивших здесь свои изречения, — возразила Ева.

— Эти изречения лишают нас сил. Но буква «Е» написана над ними. И это значит, что в твоей власти лишить силы эти слова. Читай!

— Ничего сверх меры, — сказала она.

С фронтона посыпалась штукатурка и изречение исчезло.

— Познай самого себя, — она приложила руку к глазам, заслоняясь от слепящего солнца.

— Ручайся только за себя. Главное в жизни — конец.

— Лишаете мир вековой мудрости? — услышали они насмешливый голос за спиной.

— Ватэс! — обрадовался Дэн, как родному, парню чем-то похожему на Аполлона. «Только выше, шире в плечах и даже, красивее» — отметила про себя Ева, не боясь этого слова.

— Неужели заждались? Ева, — и он поклонился девушке.

— Скажи, как ты думаешь, кто в когорте у твоего отца окажется самым слабым? Кого им будет не жалко, и они отправят его на верную смерть, пытаясь проверить, открыт ли предел?

— Может Ареса? Отец всегда его недолюбливал. Только слабым я бы его не назвал.

— Изобразишь Ареса? — внимательно посмотрел на него Дэн.

 — Легко. Зачем этому миру войны? Пусть бывший бог войны сослужит свою последнюю службу. Я, кажется, догадываюсь, что ты задумал.

— Сейчас мы твою догадливость и проверим, — усмехнулся Дэн.

Так и не выпуская Еву из рук, они пошли назад в Храм, к Виктории.

Вики была растеряна и ходила из угла в угол, заламывая руки.

— Раз уж они так хотели Пророчицу, — сказал Дэн, то пусть они её и получат. — Умеешь делать красивые пасы руками? — спросил он Вики.