Элемента.T

    — Дэн, я знаю, что ты никого не хочешь видеть.

Кто эта женщина с рыжими волосами? Изабелла? Он смотрел на её постаревшее лицо и не верил своим глазам. Она села рядом на его скамейку и, улыбнулась, глядя на портрет Евы.

— Какая она здесь счастливая.

— Да, это было их первое свиданье с Феликсом. У меня не оказалось ни одной её фотографии.

Он тоже улыбнулся, а девушка, кутаясь в тёплый шарф — Снова осень! — накрыла сверху своей рукой его руку. Но он её убрал.

— Дэн, — она порывисто повернулась к нему, — я знаю, что ты ничего не хочешь знать. Что для тебя больше не существует наш мир. Но прошло десять лет, Дэн. И всё плохо. И становится только хуже.

— Неужели ваши могущественные боги ничем не помогли вам?

— Ничем. Они только всё испортили. Они дали нам знания, но люди стали циничны и высокомерны. А ещё ленивы. Школу закрывают. Там больше некому учиться.

— Дети с рождения стали умнее своих родителей? — усмехнулся он, запахивая плотнее пальто. Холодало.

— Нет, Дэн. Детей больше нет. За десять лет не родился ни один ребёнок. Поколение дочери Вики стало последним.

— У неё родилась дочь?

— Да, и она назвала её Ева.

— Хм! Какая ирония.

— Она назвала её в честь нашей Евы. И она так и не призналась кто её отец, но у неё тёмные волосы и синие глаза.

  — Видимо, кто-то темноволосый и с синими глазами, — развёл он руками.

— Рада, что ты не разучился шутить, — она тоже скрестила на груди руки, пытаясь согреться.

— Я разучился, Белка. Она же звала тебя Белка?

— Да. Дэн, они обещали, что помогут тебе её вернуть.

— Я видел их помощь. Я больше не верю богам. Они никогда не говорят всей правды. Они не врут, но пользуясь нашим доверием, изворачиваются так, что мы никогда не догадаемся, какие настоящие цели они преследуют. Ты знаешь, что она писала книгу?

— Ева? Книгу? Нет.

— Я тоже не знал, но подруга забросала её письмами. Я хотел честно ответить, что она умерла, но не смог. Понимаешь, она написала, что мы вместе, только уехали туда, где нет интернета. Понимаешь, нет интернета и всё, нет человека. Больше никто не пишет бумажные письма.

— Так что там в книге?

— Там вся наша жизнь. Такая, какой она её видела. И там она тоже умерла. Не так, не от брошенного в спину копья, ветки, не знаю даже, что это было. Она умерла на алтаре, потому что знала, что была расходным материалом. Потому что этим богам всегда нужен был я.

— Она просто идеализировала тебя, Дэн. Потому что слишком сильно любила.

— Да, она считала меня идеальным, но её книга заканчивается разговором Аполлона и Ватэса. И разговор идёт о том, что я не просто Избранный. Я реинкарнация того, кого любила юная богиня. Весь их мир и рухнул из-за её страданий. И Ватэс каким-то образом в этом виноват. Ты считаешь, это она тоже придумала?

— Ну, при богатой фантазии, наверно, это не сложно, — пожала плечами Изабелла.

— Наверно, — сказал Дэн. — Только всё что она написала до этого правда от первого до последнего слова. С чего бы ей придумывать финал?

Он встал. Он больше не хотел об этом говорить. И чего бы ни хотела от него Изабелла, она так и не попросила.

Между их последней встречей и следующей прошло столько лет, что он почти забыл об этом разговоре. Но однажды ранним летом, когда ещё всё цвело, а комары ещё не кусались, она пришла снова.

— Прости меня, что я тебе не поверила, — сказала она.

И первые седые волосы у неё на висках, и морщинки что залегли вокруг глаз, и сами глаза потухшие, безразличные говорили про её жизнь больше, чем слова. Он ни о чём и не спрашивал.

— Я говорила с Вики. Она сказала, что несколько раз видела этот сон ещё до того, как встретила тебя. Она видела тебя в красных доспехах с длинными волосами и тень девушки на земле. Она думала, что это она. Но в тот день, когда древние боги сделали её пророчицей, она увидела эту картинку целиком. Его убила девушка в голубом платье. Его звали Ратвис. И он как две капли воды был похож на тебя. Она ударила его в грудь ножом, и бросила умирать. Она считала, что богиня предала её. А богиня его просто любила. Любила больше жизни.

— Она не смогла без него жить?

— Не смогла. И они не смогли воскресить истинных, потому что ей не нужен мир, где его больше нет.

— О, разве это проблема? — Дэн подставил лицо пригревающему солнцу. — Ватэс всегда умел прикидываться мной.

— Да, он умеет, но он категорически отказался это делать. Потому что однажды он её уже обманул. Так что да, он был действительно виноват. И всё, что написала Ева — чистая правда.

Она встала и пошла на выход.

— Я не знаю, сколько нам осталось. У нас нет будущего, и скоро мы не сможем возвращаться в прошлое. Оно путается, оно меняется. Стало очень сложно возвращаться даже домой. Оно вот-вот схлопнется. Поэтому, я пришла предупредить. Если ты свил там, где-то в своей памяти уютное гнёздышко, лучше уйди туда сейчас. Завтра оно может просто исчезнуть.

Она ушла, не попрощавшись, а он ещё долго сидел, осмысливая её слова. Что было у него, кроме прошлого? Что осталось с тех времён, когда поставили на холме этот памятник? Все эти годы он словно и не жил. Просто старился, брился, машинально ходил на работу. Всё это время он жил не здесь. И со дня на день его лишат и этого немного, что у него было. У него нет настоящего, нет будущего, только прошлое – единственное, что уже нельзя потерять. Но оказывается, он мог лишиться и этого. А ведь он ещё жив, он ещё мог бы что-то исправить.