Страница 117 из 142
— Когда-то они все были такими, хрустально чистыми. Потом, возвращаясь, стали приобретать совершенно разные оттенки. Оттенки судьбы или отпечатки личности, как я их называю. Но когда разрешили чистокровные браки, все души стали раздавать строго по цветам и те, что возвращаются, становятся всё интенсивнее и интенсивнее. И постепенно из шести цветов их осталось четыре. Потому что пурпурный и красный перестали различать совсем. Из смеси жёлтого с голубым получился зелёный. А синий… Владельцы голубых душ больше всех радели за свою душевную чистоту. Они считали себя истинными потомками богов, поэтому синие остались вне закона и исчезли первыми.
— Чем же выделялись синие среди других алисангов?
— Голосом.
— То, что вен нарисует, он мог описать. Всё что кера напишет, он мог прочитать. К сожалению, они больше не рождаются. Их истребили всех до одного, когда у власти были азуры.
— За это их и ненавидят до сих пор?
— Может быть, — ответила Хранительница и снова показала себе за спину. — Если вы освободите все эти души, то у ваших противников не будет армии, чтобы захватить этот мир, а у меня будут силы, чтобы уйти и помочь вам.
— Но это же младенцы! — хотела воскликнуть Агата, но только открыла и закрыла рот.
— Дитя, — протянула к ней руку женщина, словно услышала её.
Все расступились, пропуская её к Агате.
— Прости меня за то, что я сделала это с тобой, — она протянула к ней руку и погладила по лицу. — Я возвращаю тебе голос.
Она повернулась к Беате и сделала то же самое.
— Они не держат меня в цепях, но постоянно угрожают уничтожить этот сад. И лишают меня сил, не освобождая души. Я чувствую боль каждой души, как вы чувствуете те души, что прошли через ваши руки. Я чувствую, как они рождаются, как растут, взрослеют, о чём мечтают, как влюбляются, верят, надеются и как умирают. Если я не выполняю приказы, они кого-нибудь убивают. И нет ничего ужаснее, чем насильственная смерть.
— Но эти души, — сказала Агата, кашлянув, и удивилась, как непривычно звучал её настоящий голос. — Они же младенцы. Как можно использовать их в войне?
— Очень просто, — и она повела их в свой кабинет.
— Я знаю, что это, — сказала Изабелла, когда Сама открыла один из крошечных ящичков с буквой на нём и достала тонкую прозрачную пластинку. — Это чья-то личность. Память, считанная и таким образом сохранённая.
— Совершенно верно, — сказала женщина. — Если перед тем как открыть шар в него поместить эту пластинку, то это уже будет не младенец, а полноценная взрослая личность, с именем и определёнными наклонностями.
— Если на их пути не будет стоять Предел, им будет доступен весь человеческий мир, — продолжил за неё Арсений.
— Но как освободить их? — спросила Беата. — Ведь шары не открываются.
— Они открываются, только нужно знать слово.
Хранительница прошла к стеллажу, который Агата сразу и не заметила. На нём рядами стояли шары. И Агата пошла следом за ней, её тянуло к нему тем сильнее, чем ближе она подходила. Она узнала его, даже не беря в руки — это была душа, которую она вернула. Ту, что не пригодилась ребёнку, и она принесла и оставила её в той комнате, через которую они пришли. Она взяла его в руки — маленький хрустальный шар, всколыхнувшийся розовым.
— Атэн, — сказал Арсений, внимательно всматриваясь в него.
Он распался на две половинки и розовый щенок, весело махая хвостиком оказался в руках у Агаты.
— Онд, — сказал парень.
И щенок полетел вверх как облачко и растаял где-то под потолком.
— Теперь он свободен, — сказала Хранительница, вздохнув, словно получила глоток свободы
— Я буду тем сильнее, чем больше душ будет свободно, — сказала она, показывая на полку. — Только те души, что не пригодились, мне разрешали отпустить или оставить себе. Я отпустила почти все. Остались только эти несколько шаров.
— Но вокруг тысячи, сотни тысяч шаров, — сказала Изабелла. — Если бы будем открывать эти шары по одному, то не управимся и за неделю. У нас нет столько времени.
— Может разрушить этот трубопровод? — предложил Алекс.
— Да, падая с такой высоты, многие шары разобьются, — сказала Хранительница.
— Вики! — сказал Арсений вслух и услышав ответ Пророчицы проговорил его вслух: — Если мы попытаемся уничтожим этот трубопровод, то встретим яростное сопротивление. Его очень хорошо защищают. Погибнет много невинных людей, но и наши потери будут невосполнимы. Но если мы этого не сделаем, то, когда Дэн освободит Армариуса, и откроет Предел, то на нашей стороне будет ещё один могущественный бог и преимущество, но все эти души тоже отправятся в мир людей.
— Подождите, но ведь они не смогут исчезнуть все разом, ведь им нужны эти пластинки и тот, кто будет их выпускать. Ангелы, — сказала Беата, слегка откашлявшись и голос её низкий и тихий был совершенно Агате не знаком.
— И если у Леи получилось. А она хотела убедить Ангелов помогать нам, — сказала Агата, — то пока никто не знает, что мы здесь, у нас есть время.
— Да, и единственное, чем я пока могу помочь вам, это тем, что шары будут катиться постоянно, — сказала Хранительница.
— Тогда вперёд, в родильный зал! — сказала Беата.
Трудно сказать, как удалось Лее убедить Ангелов, но даже без своих пророческих талантов она была очень сильна. И её необычная внешность, её серебристые волосы убеждали своей наглядностью даже лучше, чем слова.