Досье 'Одесса'

- В каком досье?

- Досье "Одесса".

- Меня там нет, - заверил его незнакомец.

- Меня тоже, - буркнул Маккензен. - Но Вервольф есть. Он приказал убрать журналиста.

- Вервольф?

Маккензен насторожился. Человек, знавший Рошманна, не мог не знать Вервольфа. Палач прищурился и спросил:

- Разве вы не из Буэнос-Айреса?

- Нет.

- А откуда?

- Из Иерусалима.

Всего на полсекунды Маккензен замешкался, пытаясь понять, причем тут Иерусалим, а потом вскинул пистолет. Но полсекунды вполне достаточно, чтобы умереть.

Пуля из "Вальтера", спрятанного под шлемом, пробила фиберглас и вонзилась Маккензену под ключицу. Шлем упал, обнажив правую руку пришельца, из которой вновь выстрелил окутанный голубым дымом "Вальтер ППК".

Маккензен был человеком крупным и сильным. Несмотря на ранение в грудь, он сумел бы выстрелить, но вторая пуля, вошедшая ему в голову на два пальца выше правой брови, сбила его с прицела. К тому же она его прикончила.

Миллер очнулся в понедельник утром в отдельной палате Главного госпиталя Франкфурта. Полчаса он пролежал, привыкая к бинтам на голове и грохоту двух артиллерийских батарей внутри нее. Найдя кнопку, он позвонил, но вошедшая медсестра приказала лежать тихо, объяснив, что у него сильное сотрясение мозга.

Постепенно Петер вспомнил все, приключившееся с ним вчера до середины утра. Больше ничего в памяти восстановить не удалось. В конце концов Миллер задремал, а когда проснулся, оказалось, что за окном уже стемнело, а у постели сидит и улыбается какой-то мужчина. Миллер вгляделся в его лицо и сказал:

- Я вас не помню.

- Зато я вас помню хорошо, - сказал гость.

Петер призадумался и вдруг проговорил:

- По-моему, я вас где-то видел. Вы приезжали к Остеру, верно? Вместе с Леоном и Мотти.

- Да. Что вы еще помните?

- Почти все. Память возвращается ко мне.

- А о Рошманне?

- Тоже. Я говорил с ним. И собирался идти в полицию.

- Рошманн скрылся. Очевидно, бежал в Южную Америку. Дело сделано. Все кончено. Понимаете?

- Не совсем, - Миллер осторожно покачал головой. - У меня есть материал для классного очерка. И я его напишу.

Улыбка сползла с лица гостя. Он подвинулся к Петеру и сказал:

- Послушайте, Миллер. Вы паршивый дилетант и остались в живых только чудом. Ничего вы не напишете. Мы увезем дневник Таубера в Израиль. У вас в пиджаке был снимок капитана вермахта. Это ваш отец?

- Да.

- Ради него вы все это и затевали? - спросил Йозеф.

- Да.

- Что ж, примите мои соболезнования. А теперь о досье. Что было в нем?

Миллер все рассказал.

- Тогда почему вы не отдали его нам? - разгневался Йозеф. - Вы неблагодарный человек, Миллер. Мы столько сделали, чтобы внедрить вас в "Одессу", а вы все отдали немцам. Мы могли бы использовать те сведения с большей пользой.

- Я мог послать их только почтой. А вы так перестраховались, что не дали мне адрес Леона.

- Верно, - пришлось согласиться Йозефу. - И все же вам не о чем писать. Дневника у вас нет, досье тоже. Остаются лишь ваши голые слова. Если вы заговорите, вам никто не поверит, кроме "Одессы", и бывшие эсэсовцы вновь начнут охотиться за вами. А может быть, за вашей матерью или Зиги. И церемониться не станут.

- А что с моей машиной? - вдруг поинтересовался Миллер.

- Черт, я и забыл, что вы не в курсе дела.

Йозеф рассказал о бомбе в "ягуаре" и о том, как она взорвалась.

- Говорю, они не церемонятся, - закончил он. - Мы нашли обгоревшие остатки "ягуара" в ущелье. Там был и чей-то труп. Так что придерживайтесь такой легенды: вы взяли попутчика, он оглушил вас обрезком водопроводной трубы, вывалил на дорогу и угнал машину. В госпитале подтвердят, что "скорую помощь" вызвал проезжавший мимо мотоциклист, заметив вас лежавшим у обочины. Они меня не узнают - я был в шлеме и очках. Два часа назад я от имени работника госпиталя позвонил в Немецкое информационное агентство и рассказал эту историю. Словом, вы - жертва бандита, который потом попал в аварию и разбился насмерть.

Йозеф встал, собираясь уходить, но передумал, посмотрел на Миллера и сказал:

- Вы даже не представляете, как вам повезло. Зиги позвонила мне ровно в полдень, за два с половиной часа лихорадочной езды я добрался от Мюнхена до виллы Рошманна и едва успел спасти вас от смерти. - Он подошел к двери, взялся за ручку. - Мой вам совет: получите страховку за "ягуара", купите "фольксваген", женитесь на Зиги и занимайтесь журналистикой. Не лезьте больше в дела профессионалов.

Через полчаса пришла медсестра и сказала: "Вам звонят, герр Миллер. Снимите трубочку".

Это была Зиги. Она смеялась сквозь слезы. Недавно ей самой кто-то позвонил и сказал, что ее Петер попал в Главный госпиталь Франкфурта.

- Я сейчас же выезжаю, - пообещала она и повесила трубку.

Телефон тут же зазвонил вновь.

- Миллер? Это Гоффманн. Я только что прочитал о тебе в сводке последние новостей. Как твоя голова?

- В порядке, герр Гоффманн, - заверил Миллер.

- Отлично. Когда поднимешься?

- Через несколько дней. А что?

- У меня есть заманчивое предложение. Немало дочерей богатых немецких папаш ездят в Альпы и спят там с молодыми симпатичными инструкторами, которые учат их езде на горных лыжах. А в Баварии есть клиника, которая выручает девочек из беды. За хорошую мзду и гарантию того, что папаша ничего не узнает. Из этого можно сделать отличную статью. Секс на снегу, оргии в Альпах. Когда сможешь ею заняться?

- На будущей неделе, - поразмыслив, ответил Миллер.

- Отлично. Кстати, как твоя охота на Рошманна? Поймал его? Добыл материал?

- Нет, герр Гоффманн, - медленно проговорил Миллер. - Ничего не получилось.

- Так я и знал. Ну, поправляйся. До встречи в Гамбурге.

Самолет, на котором Йозеф возвратился в Израиль рейсом из Франкфурта с остановкой в Лондоне, приземлился в тель-авивском аэропорту "Род" вечером во вторник. Агента "Моссада" встретили двое мужчин, посадили в машину и отвезли к полковнику, который подписал шифровку псевдонимом "Баклан" Йозеф беседовал с ним до двух часов ночи, каждое его слово фиксировал стенограф. Когда разговор закончился, полковник откинулся на спинку кресла, улыбнулся и предложил подчиненному сигару.