Королева и лекарь

Кель, не оборачиваясь, почувствовал, как расступаются мужчины. Затем он услышал, как Саша вышла вперед, – ее появление, точно в зеркале, отразилось на лицах старейшин.

Один из шестерых – седовласый мужчина с дряблыми щеками, опущенными к земле глазами и скорбным видом – судорожно втянул воздух при виде Саши. Грудь под бледно-желтой робой заколыхалась, руки крепче сжали поводья. Верблюд почувствовал напряжение хозяина и покорно подался назад. Старик хотел удрать, и не он один.

– Она ведьма! – каркнул старейшина. – Она жила с нами три лета, но принесла только зло. Пожары и наводнения. Мор и чуму. Мы преследовали ее с копьями, но она от нас ускользнула.

Кель смерил его мрачным взглядом. Перед глазами до сих пор стояло изувеченное женское тело – окровавленное, почти мертвое. Она не ускользнула. Если бы она ускользнула, Келю не пришлось бы сращивать ей кости и умолять дух воссоединиться с плотью.

– Преследовать Одаренных – против законов Джеру, – отрезал он.

– Она навела порчу на наших людей. И на твоих наведет тоже. Все ваши лошади подохнут, а ваши кости усеют равнины Квандуна. Сейчас она сидит в вашем кругу, а потом вы будете страдать так же, как мы!

Глаза Сайда так и шныряли между Келем и Сашей, которая стояла перед старейшинами, необъяснимым образом живая и здоровая. Она ничего не сказала в свою защиту – даже не попыталась с ними заговорить, – и Кель последовал ее примеру. Он знал, что мало какие слова способны переменить чужое мнение. Особенно мнение людей, которые были настолько убеждены в виновности этой женщины, что сбросили ее со скалы. Потому он решил вручить их судьбу в ее руки. Тирас на его месте поступил бы так же.

– Что нам делать, женщина? Заслуживают ли люди Солема исцеления? – спросил Кель, положив руку на меч и не сводя глаз с мужчин, которые жаждали его ухода.

Так тому и быть. Он хотел уйти. Развернуться и оставить эту деревню на растерзание недугу.

– Все люди заслуживают исцеления, – немедленно ответила Саша твердым голосом, и у Келя сжалось сердце.

Мужчина справа – тот, что с отвисшими щеками, – отступил еще дальше.

Глава старейшин поднял трясущийся палец и ткнул им в Сашу.

– Тебе в Солеме не рады, – прошипел он.

– Подготовь своих людей, Сайд, – велел Кель, не обратив на этот жест никакого внимания. – Мы едем в деревню.

Он взмахом руки отпустил старейшин, и солдаты тут же сомкнули вокруг него ряды. Опущенные копья непрозрачно намекали, что споры и продолжение беседы нежелательны. Кель молча смотрел, как старейшины разворачиваются, пришпоривают своих верблюдов и возвращаются в деревню – с отвергнутыми дарами и оправдавшимися страхами.

– Джерик, возьми дюжину людей и отправляйся следом. Убедись, что старики не задумали никаких козней. Я поеду сразу за вами. И еще…

– Да, капитан?

– Не смей говорить за меня. Никогда. Я сам выбираю, кого лечить. Ты чересчур вольно распоряжаешься своим знанием. Сделаешь так еще раз – вернешься в столицу.

– Слушаюсь, сэр. – Джерик приподнял плечи, словно защищаясь, но Кель еще не закончил.

– Не пейте воды в Солеме. Только ту, что привезете с собой. И ждите моего прибытия.

Брови Джерика взметнулись в удивлении, но он молча кивнул и принялся выкрикивать приказы солдатам, которые уже окружили его на своих конях.

Когда Джерик и первая группа людей отбыли, Кель велел остальным наполнить фляги из ручья, свернуть лагерь и приготовить лошадей. Солдаты бросились выполнять распоряжения, и Кель, спешившись, подошел к притихшей Саше. Она даже на него не посмотрела. Пустой взгляд черных глаз был прикован к холму, за которым скрылись старейшины.

– Тебе не обязательно ехать в Солем. Я просто хочу посмотреть, что там творится, и оценить риск. Потом мы с отрядом двинемся дальше. У меня нет никакого желания оставаться в Квандуне. Я сражаюсь с чудовищами… а не со скудоумием.

– Я не навлекаю несчастья, – прошептала Саша, будто вовсе его не услышала. – Не приношу чуму или пожары. Не вызываю страдания. Но порой я слышу, когда беда стучится в дверь.

Кель поморщился, однако не стал ее перебивать.

– Я просто пыталась предупредить. Но предупреждения, которым не вняли, зачастую оборачиваются… трагедией. А меня легко обвинить. У моей хозяйки, Мины, был брат Байрон – один из уважаемых в деревне старейшин. Мина рассказала ему о моих видениях, он передал их другим старейшинам, и они сочли меня причиной тех несчастий, которые я вижу. Потом Мина заболела, и, когда Байрон пришел ее навестить, я рассказала ему… про воду.

– Он тебе поверил?

– Мне показалось, что да. Он переговорил со старейшинами, но они так и не предупредили людей. Возможно, он поверил мне, но они не поверили ему.

– И он не попытался остановить сельчан прошлой ночью?

– Нет. Может, он не знал. Но он был сегодня среди послов, хотя и не говорил.

Саши сглотнула, словно пытаясь проглотить обиду от предательства, – и Кель догадался, что «уважаемый» Байрон был тем самым стариком с обвисшей кожей и трясущимися руками.

– Я не вижу все. Не вижу большую часть грядущего. И мне редко являются хорошие видения. Я вижу боль. Страх. Смерть. Ярость. Может, из-за того, что любовь не такая… темная, ее труднее разглядеть. А плохие события оставляют за собой след. Знаки. Рябь на времени.

– Рябь?

– Вроде кругов на воде. Ты бросаешь камушек в пруд, и от него во все стороны расходятся волны. Я стою на берегу, но они все равно до меня докатываются, как бы далеко во времени и пространстве я ни находилась. Я это не контролирую. И большую часть времени не могу ничего изменить. Только смотреть и предупреждать людей о том, что надвигается. Иногда рябь так и остается… рябью, а иногда превращается в огромную волну. Иногда мы можем подхватить ее и оседлать, а иногда успеваем поднырнуть под водоворот. Иногда брызги задевают мои ноги, а иногда я лишь наблюдаю со стороны. Но волны все равно приходят, их нельзя остановить.

– И ты видела меня?

– Да. Бессчетное множество раз. Я видела тебя и видела смерть.

– Свою? – уточнил Кель. Эта женщина видела его, видела смерть – и все-таки его не боялась.

– Да. И нет. Я видела то, что уже произошло. Чувствовала гнев односельчан. Видела свой страх… и падение. Я знала, что упаду.

– И ты хочешь, чтобы я помог этим людям?

– Некоторым, – прошептала Саша и попыталась улыбнуться. – Может, не всем.

– Они не перестанут тебя ненавидеть, – ответил Кель мрачно.

– Некоторые. Может, не все, – повторила она, кивнув. – Но не попросить тебя помочь им… зная, что ты на это способен, – все равно что знать о зараженной воде и никому не сказать. Дело не во мне. Дело в ответственности. Одаренные одарены не ради себя, а ради всего человечества.

Кель мысленно застонал, чувствуя, как сбываются его самые худшие предчувствия. Эта рабыня, рыжеволосый образец милосердия и долготерпения, принесет ему погибель, и падение будет отнюдь не быстрым.

Глава 3

Она следовала за ними быстрым шагом, даже пешком не отставая от конных воинов, и в Солем они тоже вошли вместе. Деревня представляла собой скопление глиняных и каменных построек, которые стояли прямо на грязи, тесно смыкаясь боками, а задними стенами прижимаясь к отвесным скалам. Квандун был пустыней, расцвеченной редкими богатыми оазисами, и Солем, примостившийся на голом каменном возвышении, к числу этих оазисов точно не относился.

Кель замедлился и приказал своим людям окружить Сашу, заслоняя ее от взглядов тех, кто мог желать ей вреда. Они были здесь именно из-за нее. Не хватало только, чтобы местные воспользовались возможностью и учинили самосуд.

Пока кони ступали по главной улице – единственной дороге, которая была в этом месте шире горной тропы, – сельчане следили за ними с обочин и порогов своих домов, даже не пытаясь скрыть настороженности и враждебности. Некоторые осмелились увязаться за солдатами, влекомые не столько страхом, сколько любопытством, и к тому времени, когда отряд прибыл на место, за ним собралась немалая толпа.