Страница 16 из 29
Но с челноками у Андрея тоже не заладилось. По какому-то дремучему делу он угодил в греческую тюрьму. Правда, ненадолго, через четыре месяца уже выпустили. Она меж тем кончила институт и решила, что пора переходить в отряд приличных гражданок и завязывать с ночной профессией. Но не так от нее просто было отвязаться.
Вот здесь ее Андрей и застукал у гостиницы. Застукал и сразу все понял. Швейцара подкупил на ее же деньги, тот и сообщил – кто она и что. У нее и кличка была – Мэд, а если полностью – Madpie, что по-английски означает сорока. Так прозвали не из-за того, что она золото любила, и не за скороговорку. Хотя правда, если нервничала с клиентом, то начинала очень быстро говорить. Но ее кличка просто объясняется, по фамилии – Сорокина. Англичане, а тем более японцы, выговорить ее фамилию были не в состоянии, отсюда и кличка появилась.
– Что вы на меня так смотрите? Фамилия в жизни человека играет очень большую роль. У вас тоже странная фамилия.
– Почему странная? Никсов.
– У вас в роду англичане были?
– Не знаю.
– Вы, наверное, думаете, что ваша фамилия от Ники: победный, так сказать. Может быть, даже кто-то вообразил, что вы – родня президенту Никсону. Дудки… Никс, чтоб вы знали – английский водяной. Тот самый – в тихом омуте и непроточной воде. Или как раз в проточной живут никсы, я забыла. О чем я, мама родная? В общем, я собиралась просить прощения, ждала разноса от мужа, но Андрей сказал, что я ни в чем не виновата и что прощать меня не за что.
Им надо было выжить, и они выжили. Инна нашла себе приличную работу, а Андрей, вопреки горячим заверениям, так и оставался безработным. То есть он без конца находился в поисках работы. Но он хотел ощущать себя мужчиной, а потому не хотел зарабатывать меньше жены. Они плохо жили. Любовь давно ушла. Вместе их связывала только привычка. Впрочем, это она так думала – про привычку, а Андрей свою выгоду уже понял. Потом он пошел работать в охрану.
В этот момент ей предложили перейти на новую работу – к Леве, и она согласилась. А дальше – счастье! Боже мой, как она влюбилась! Она в него влюбилась сразу, как только увидела. И не смотрите, что сейчас он обрюзг, полысел. Бизнесменская жизнь никого не красит. Это ведь сплошные нервы! А пять лет назад это был красавец. И главное, фантастически умен.
Вы бы знали, чего ей стоило скрыть роман от Андрея. Потом-то выяснилось, что он все знал. Вот чему этот вечный безработный, подлец и паскуда, выучился за последние годы, так это соглядатайству. Ей вообще кажется, что он знал каждый ее шаг. Лева сделал ей предложение, которое она с благодарностью приняла. Дело осталось за малым – развестись. Но не тут-то было. Андрей сказал, что никогда не даст ей развода. Еще он сказал, что браки совершаются на небесах, что жена – от Бога, и уж если небеса послали ему золотую рыбку, то он с ней никогда не расстанется. Милуйся со своим бизнесменом, сколько твоей душе угодно, вообще он в любовниках ее не ограничивает. Но за любовь она должна платить, и ни кому-нибудь, а своему законному супругу. А попробуешь бунтовать, он немедленно сообщит Левушке, что его возлюбленная – валютная проститутка.
– Надо было во всем сознаться Льву Леонидовичу, – строго сказал Никсов.
– Вы не знаете, какой наивный и чистый человек Лева, вы не знаете, из какой он семьи. Отец его – серьезный человек, доктор наук, профессор, тогда он еще был жив. Мать у него, царство ей небесное, вся в работе, в электростанциях и гидротехнических сооружениях. Дома только и слушали: нижний бьеф, верхний бьеф… Уже не строили ни черта, а она все моталась по объектам, потом простыла и умерла в одночасье. Вот тебе и бьеф! Кажется, от инсульта. Единственно, в чем я могла сознаться, что замужем и что муж не дает мне развода. А что делать? Подождать… Все как-нибудь устаканится.
Никсов смотрел на Инну тяжелым, недобрым взглядом.
– А как ваш благоверный сюда в деревню попал?
– Не знаю. Я уже говорила Левушке – не знаю.
– И зачем он приехал, вы тоже не знаете?
– Нет.
– Может быть, он ревновал? Если бы он в воскресенье вечером был жив, я бы решил, что это он стрелял в Льва Леонидовича.
– Такое предположение – полный абсурд! Зачем убивать курицу, которая несет для него золотые яйца?
– Ага… и мечет черную икру… Ладно, я понял. Закончим на этом разговор.
– Но я не договорила! Дело в том, что мы виделись с Андреем в ту ночь. Я умоляла его уехать.
– А он просил у вас денег.
– Как вы угадали?
– Загадка слишком проста. Вы дали?
– Дала. Но совсем незначительную сумму. Больше у меня просто не было.
Инна смотрела на сыщика умоляюще и все время норовила доверительно взять его за руку, мол, пойми и учти в своем расследовании.
– Идите спать, Инна. Вам нужно отдохнуть.
Никсов дождался, когда ее шаги стихнут, после чего сам вышел в коридор. Весь дом спал, только рядом с комнатой хозяина безмолвным истуканом, даже дыхания его не было слышно, торчал охранник. Очевидно, второй находится вне дома. Не с них же опрос снимать! Никсову очень хотелось поговорить с юристом Хазарским, и чем быстрее, тем лучше. Пока люди находятся под непосредственным впечатлением от случившегося, они куда более откровенны и разговорчивы, чем спустя день-два после событий. Но Никсов даже приблизительно не знал, где искать Хазарского в большом доме.
Сыщик поднялся в отведенную ему комнату. Добрейшая Марья Ивановна улучила минуту в общей суете и загодя указала маршрут на второй этаж. Комната была узкой, с облицованной вагонкой стенами, косым потолком и широкой застекленной дверью на балкон. Конечно, Никсов вышел туда покурить.
В мире было сумрачно, зябко, туманно, и только узкая розовая полоска в небе обещала скорый рассвет. Прямо под балконом стоял великолепный, мокрый от росы, кустище красной смородины. В предрассветной мгле было видно, как плотно он обвешан гроздьями ягод. Около куста важно разгуливала сорока.
– Мэгпай, значит, – пробормотал Никсов. – А ведь получается, голубушка, что ты своего мужа и убила. Иначе зачем было так нервничать и слезы лить? Как его там? Андрей Шульгин…
Глава 13
Поспать он уже не мечтал, но хоть полежать на свежей простыне! День будет трудным. И все-таки он задремал, но, казалось, и пяти минут не проспал, как его разбудил низкий, неизвестно откуда идущий гул. В комнате было уже светло. Никсов схватил брюки и вышел на балкон. Гул возрастал, потом стал нестерпимым. Следователь буквально вывернул голову и, к своему удивлению, увидел в небе вертолет. Маленький, зеленый и легкий, как кузнечик, он завис над домом, потом метнулся в сторону и исчез из видимости. Басовитый гул его украсился невнятным чиханием и смолк.
– Батюшки, это к нам! – Никсов буквально скатился вниз по лестнице. В доме уже активно сновали люди, казалось, что их здесь многие десятки, все друг с другом сталкивались и никак не могли оббежать друг друга. В дверях стояла полностью одетая, и даже подкрашенная Инна и взывала неизвестно к кому:
– А меня возьмут? Как вы думаете, меня возьмут в вертолет?
Хазарский устремился к выходу, все бросились за ним. Вертолет сел на овальном лугу около церкви. На земле он уже не казался таким юрким и маленьким. Санитары с диковинного устройства носилками столкнулись со встречающими в саду, и все ходко побежали назад к дому. «И весь этот дурдом из-за одного подстреленного коммерсанта, – с внезапным раздражением подумал Никсов. – Добро бы рана была настоящая, а то ведь так… счастливый случай».
Перемещение раненого из дома в вертолет и сам их отлет уместились в очень короткий срок. Усаженного на носилки Левушку, нельзя было понять, спит он или бодрствует, санитары волокли к вертолету бегом. Непонятно, куда все так торопились. За санитарами поспешали хирург и терапевт – врачи из личного Левушкиного арсенала. За ними бежала Марья Ивановна в бордовом махровом халате и коротких резиновых ботах.
– Так вы мне гарантируете, что все будет хорошо? – вопрошала она врачей. – Я могу надеяться?