Страница 14 из 29
– При бедности нашей лечебницы я могу сделать только обезболивающий укол анальгина, – спокойно ответил Ветеринар, раскрыл свой чемоданчик и начал готовить шприц. – Можно также сделать новокаин внутривенно, но при угрожающей бледности больного делать это я остерегусь, потому что может рухнуть давление.
Присутствующие с благоговейным вниманием следили, как фельдшер примеривался к Левиной ноге, выискивая удобное место для укола. Он все пытался добраться до ягодиц, но боялся потревожить раненого. Наконец, укол был сделан.
Укладывая шприц в металлический футляр, фельдшер похвалил всех присутствующих, де, все они сделали правильно, не поволокли раненого в постель, а ведь могли и не знать, что в лежачем положении отек пораженных тканей проявляется гораздо быстрее, чем в сидячем. Потом все так же невозмутимо глядя на Льва, он принялся рассуждать сам с собой.
– Похоже, что жизненно важные органы не задеты. Если бы пуля продырявила верхушку легких, то на губах появилась бы кровавая пена. А она не появляется. Хотя если задеты нижние участки легкого, пены может не быть, но будет внутреннее кровоизлияние, что очень не желательно…
– Вы не можете все свои знания держать при себе, – взмолилась Марья Ивановна. – Я понимаю, что нам повезло, и мы вам очень благодарны, но слушать все эти подробности… Увольте!
Ветеринар вдруг посуровел и твердо сказал, что только рентген может внести ясность и сказать, задеты или не задеты жизненно важные органы, а потому господина Шелихова Льва Леонидовича надо немедленно вести в районную больницу.
После обезболивающего укола Леве заметно полегчало. Даже цвет лица изменился и страх прошел. Ехать в райцентр он категорически отказался, заверив фельдшера, что в Москву уже позвонили, и скоро сюда явится его собственный врач. С ним они и решат, что делать дальше. Фельдшер смирился.
Тут неожиданно для всех проявил инициативу Артур, призвав мужчин прочесать сад. Флор и одноглазый Харитонов (Сидоров-Сикорский с Раисой уже отбыли домой, потому что у скульптора от переживаний поднялось давление) отнеслись к предложению Артура с сомнением, но и отказываться было как-то неловко. Инна направилась вместе со всеми.
– Убийцу мы, конечно, не найдем, но следы его пребывания, может быть, и обнаружим, – твердил Артур.
А как их найдешь – следы, если темнота в саду – глаз выколи. На всю компанию два фонаря, а одним из двух завладела Инна, потому что ей надо под ноги светить, чтоб не упасть. Но даже с фонарем она не поспевала за мужчинами.
– Ну кто ночью по саду шастает на каблуках? – не выдержал Флор. – Идите домой, мы уж как-нибудь сами…
И не нашли бы ничего, если бы у Инны вдруг не погас фонарь. В обычной ситуации в первую очередь думаешь о севших батарейках и перегоревшей лампочке, а здесь вдруг в голову полезло черт-те что, декоративный валун обочь дорожки обернулся сгорбленным убийцей. Инна дико закричала, ломанула прямо через кусты к дому и, конечно, упала. Подоспевшие мужчины принялись ее поднимать.
– Подождите! Я сама. О, дьявол, коленку оцарапала! Камень острый! Нет, это не камень… Посвети сюда, – она неловко поднялась на ноги, разжала ладонь и взвизгнула: – Пуля!
– Гильза, – поправил ее Артур. – Дай сюда.
Мужчины коротко крикнули гип-гип-ура, но радовались они не столько находке, сколько возможности прекратить наконец нелепое блуждание по мокрой траве. Что они, мальчишки, в сыщиков играть? Другое дело – Артур. Он самым тщательным образом осмотрел гильзу, завернул в носовой платок и упрятал в карман шортов.
– Я ее потом следователю отдам, – сказал он строго.
Все пошли на террасу, и только Артур, неутомимый следопыт, остался бродить по саду. Вернулся он спустя четверть часа.
– Нагулялся? – не удержалась от ехидного вопроса Инна.
– Я вообще-то думал – вдруг пистолет найду, – смущенно объяснил он. – Убийца часто с перепугу бросает оружие. А киллеры вообще так обычно поступают.
– Мог бы поиски отложить до утра, – проворчал Флор. – Гильзу-то случайно нашли. При свете дня искать как-то сподручнее.
– Он мог вернуться за пистолетом, – сказал Артур загадочную фразу, но уточнять не стал.
Часы показывали четыре, когда из Москвы прибыла целая бригада: Левушкин лечащий врач-терапевт, хирург, юрист Хазарский, представитель частного сыскного агентства Никсов и два шкафообразных телохранителя. Добрались в рекордно короткий срок. За два часа было покрыто сто семьдесят с гаком километров.
Врачи проявили фантастическую активность – все бегом, быстро, слажено. Фельдшер поспешал за врачами, скороговоркой объясняя суть дела. Прямо тебе американский сериал «Скорая помощь». Первым делом Леву прямо в кресле перенесли в комнату, потому что «на террасе больному холодно», потом аккуратно перенесли на кровать и усадили, обложив подушками. Оба, и хирург, и терапевт, одновременно прослушивали легкие, считали пульс, нежно мяли больное Левушкино тело и негромко, коротко обменивались информацией.
– Жидкости в легких нет.
– Нет, но дышит плохо.
– Отек. Легкие полностью не расправляются. Ты что взял? Полиглюкин?
– Да. И еще гемодез.
– Что будем колоть? Морфин?
– Да, ему нужно поспать. Ставь капельницу.
Лева услышал слово морфин и торопливо сказал:
– Не торопитесь. Мне нужно поговорить с Никсовым. И чем быстрее, тем лучше.
– Хорошо, Лев Леонидович, но не более десяти минут.
– Что вы собираетесь со мной делать?
– Сейчас вы будете спать. Потом мы повезем вас в Москву. Вот только еще не решили – на реанимобиле или на вертолете.
– Что?? – Лева невольно дернулся и застонал.
– Осторожнее, – крикнул хирург. – Никаких резких движений!
– Вас не удивляет, – присоединился терапевт, – что мы сюда прибыли на обычной партикулярной машине? А у вас ведь страховка не где-нибудь, а в «Руксе» – хороший международный уровень. И вот наша замечательная «Рукса» заявила, что дальше, чем на сто километров от Москвы, не ездит. Спорить с ними нам было некогда, и мы взяли руки в ноги. Но сейчас мы уже можем спокойно с ними поговорить. Если рианимобиль для них гонять дорого, пусть присылают вертолет.
– В этом нет необходимости.
– Нам лучше знать, есть в этом необходимость или нет. Пока ваше состояние неопасно, но ранение таково, что состояние это очень нестабильно.
– Средостение? – шепотом спросила Марья Ивановна, никто не заметил, как она пошла в спальню. – Мальчики, вы не объясните мне, что это такое?
– Объясню, – тут же отозвался терапевт, подталкивая тетку к выходу. – Средостение – это место между сердцем, легкими, аортой и прочим… – раздалось за дверью.
– Все, я вам делаю укол, – сказал хирург. – На разговор со следователем у вас десять минут. Потом вы просто отрубитесь.
В спальню был призван Никсов. Следователь не стал тратить время на наводящие вопросы.
– Лев Леонидович, у меня к вам один вопрос. Вы кого-нибудь подозреваете?
– Подозреваю. Но это именно подозрение и ничего больше. Понимаете, оно лишено здравого смысла. Артур искал убийцу в саду, даже в лес предлагал бежать, – он усмехнулся. – А я чувствую, что он находится рядом.
– Убийца?
– Ну, пока он никого не убил. Я говорю о том, кто меня ранил.
– Оружие нашли?
– Нет, только гильзу. Она у Артура. Заберите ее у него сегодня же.
– И кого же вы подозреваете?
– Это разговор длинный. Пока в двух словах. Я должен поведать вам странную историю, которая произошла с моей теткой. У меня здесь в деревне банный дом. Я сюда приезжаю с друзьями отдохнуть и расслабиться. Сегодня уже понедельник. Мы приехали в пятницу. Мылись, парились, выпивали. В бане нас было семь человек.
– Назовите всех.
– Я, моя секретарша Инна, мой друг Константин с женой Лидией, мой приятель Артур, художник Флор – он живет здесь все лето, и Игнат, он тоже художник.
– И как прошел банный вечер?
Никакой усмешки в голосе следователя нельзя было обнаружить, да и не позволил бы он себе по профессиональным и человеческим соображениям, но Левушка счел необходимым пояснить – что в бане они парились, а не развратничали.