Страница 9 из 11
Алексей и Ира гордятся им, своим старшим сыном, таким взрослым и серьезным. По окончании службы, скинув с себя облачение, Сашка самозабвенно носился по двору за младшими братьями. Мальчишки хохотали и висли на нем, а он делал вид, что вот-вот упадет. И в тот момент – я могу это точно сказать – я видела глаза любящего и любимого счастливого ребенка, у которого есть семья.
И еще я уверена, что Сашка, стоя у алтаря, каждый раз молится о своем отце, для которого был светом жизни.
Мария Сараджишвили
Много в жизни несправедливости
Один старец ушел в отшельники и на протяжении десяти лет молил Бога об одном: узнать, почему на Земле одни рождаются и становятся богатыми, а другие – бедными. И почему в мире творится так много несправедливости?
И вот Бог смилостивился и послал к нему Ангела. Ангел сказал:
– Я не буду ничего объяснять. Для начала просто закрой глаза.
Старец закрыл глаза и, когда открыл их, очутился на дереве в дупле. Ангел продолжил:
– Здесь ты пробудешь три дня. Наблюдай за происходящим.
И стал отшельник наблюдать. На первый день проскакал всадник на вороном коне. Около дерева от седла случайно отвязался мешок и шлепнулся на землю. На второй день подошел к дереву крестьянин, развернул скатерть, уставил ее едой и начал было есть, но вдруг заметил мешок. Он увидел, что в мешке золото, ужасно обрадовался и побежал с мешком дальше, оставив обед под деревом. На третий день проходил бедный странник, увидел еду и набросился на нее с жадностью. Не успел он окончить трапезу, как вернулся всадник на вороном коне и стал требовать вернуть свои деньги. Стал его мучить, а потом убил, поняв, что это бесполезно.
И тут отшельник не выдержал и начал кричать от гнева:
– Ты же обещал мне дать ответы на мои вопросы, но я увидел еще одну сцену несправедливости!
– Подожди, – ответил ему Ангел. – Я сейчас тебе растолкую смысл увиденного. Всадник – это богач. Он объезжал свои владенья и собирал подати. У него еще полно таких же мешков, какой он потерял. Просто жадность не давала остановиться. Других ценностей, кроме злата, у него нет. Крестьянин разорился и заложил свое имущество. Вчера был последний день возврата денег, и, если бы он не нашел этот мешок, он бы остался без всего и попал бы в тюрьму. Но он откупился найденным золотом и спас себя и семью. А бедный странник в молодости в пьяной драке убил человека. После этого он мучился всю свою жизнь, раздал имущество и молил Бога о мученической смерти, дабы искупить свой грех. Вчера его желание исполнилось. Всадника же, убившего его, теперь будут преследовать кошмары. Он раскается и начнет помогать бедным.
Грустные мысли крутились в голове у Кетеван этим тусклым серым утром. Раздражал весь комплекс подарков судьбы: очередной загул мужа, затянувшаяся полоса безденежья, бесконечные капризы детей.
Почему ее родители так рано ушли, оставив Кети один на один с этим ворохом проблем? И вдобавок нет ни одного родного человека рядом. Какой-нибудь завалящейся двоюродной тети и той не наблюдается. Хоть бы с детьми иногда посидела – и то был бы просвет. На Бесо ведь не то что детей, двух индюшек оставить нельзя – сдохнут через час. Сам до сих пор как большой ребенок, только постоянные «хочу» им движут.
При ее отце это все как-то сглаживалось. Точнее, папа юрист покрывал деньгами все выпирающие углы семейной лодки.
А теперь ни папы, ни мамы, ни стабильного денежного положения. Зато Бесо раскрывается бутоном недостатков, да в такой цветовой гамме, что в глазах рябит.
Сколько таких хороших людей, как Кети, по всей земле бессмысленно мучаются, – это ж страшно представить. И куда только смотрит Господь Бог!
Ход претензий к Создателю прервал звонок.
– Кто там? – осторожно через дверь спросила Кети. Не открывать же всем подряд в такое неспокойное время. По ту сторону замка ответили с запинкой:
– Откройте, пожалуйста, я к вам из Собеса.
Кети припала к глазку. Линзы выпукло показали лицо незнакомой пожилой женщины: «На нищенку явно не тянет», – подумала Кети.
– Вы не бойтесь, – заторопилась она с объяснениями. – У меня к вам одно дело… Деликатное.
Кети слегка приоткрыла дверь.
– Вы Кетеван Деметрашвили? – уточнила странноватая визитерша и добавила просительным тоном. – Возьмите меня к себе в бабушки.
– К-куда взять? – не поняла Кети, мучаясь от дежавю. Вспомнился Калягин в женском парике: «Здравствуйте, я ваша тетя из Бразилии!»
– В бабушки, – занервничала незваная гостья от непонимания. И поспешила внести документальную ясность. – Меня зовут Тасико Гвенцадзе. У меня дом свой, корова, хозяйство в Цхнети. Вы плохого не подумайте. У Вас ведь двое детей. Я за ними присмотрю. Все свое потом Вам оставлю. Кети молча хлопала глазами, не зная смеяться или злиться.
Тасико, пользуясь ее ступором, торопливо перечисляла все плюсы их будущего совместного проживания:
– Мне вашего ничего не надо. Я одинокая. Все могу по дому делать. Вы спросите моих соседей. Все скажут, что я не аферистка. – И тут же достала из кармана клочок бумаги. – Вот мой адрес. Вот телефон, – и сунула ей в руку листок с заранее написанным номером. – Только не отказывайте мне, как дочь Вас прошу, – в голосе ее послышались слезы.
Кети зажала бумагу в кулак.
– Хорошо-хорошо, не беспокойтесь. Я вам позвоню. Надо с мужем поговорить, – и поскорее захлопнула дверь.
Вечером Кети рассказала все Бесо, который как нельзя кстати был в относительно адекватном состоянии. Он тоже сперва не понял, в чем смысл столь необычного предложения, глубокомысленно повертел так и этак бумажку с номером, даже на свет зачем-то посмотрел. Потом произнес:
– А что? Это вариант неплохой. Корова, говоришь, есть. Деревенское мацони – это вещь. Завтра я съезжу в Цхнети, на дом посмотрю, туда-сюда. И вообще проверю, кто чем дышит. Ты же знаешь, – он постучал себя по лбу с залысинами, – мозг!
Кети успешно подавила усмешку.
– А то вдруг получим от мертвого осла уши, а не бабушку с мацони….
Так в семье Кети утвердилась Тасико. Она взвалила на себя все хозяйственные заботы почище любой домработницы и скоро стала совершенно незаменима. Ее молоко, сыр и яички очень живописно вписались в интерьер полупустого холодильника.
Кети на первых порах напряженно приглядывалась к дармовой помощнице, перепрятав от греха подальше уцелевшие от запоев Бесо несколько колец – весь золотой запас семьи.
Она никак не могла понять, зачем Тасико эта добровольная женская каторга. Причем на конкретный вопрос сама рабыня Изаура отвечала что-то совершенно несовременное:
– Устала от одиночества. К тебе, Кети, просто сердце потянулось. Вот и все. Это было особенно странно слышать: в наше-то волчье время и вдруг такой подозрительный альтруизм.
Потом Кети перестала ломать себе голову и зажила дальше. Нашла работу и стала без волнений оставлять детей на совершенно постороннего человека.
Так прошло несколько лет. Однажды вечером Таси-ко стало плохо с сердцем. Кети бросилась к ней, оседающей на пол у раковины.
– Эй, кто-нибудь, быстро звоните в «Скорую»!
Но через пять минут стало ясно, что «Скорая» уже не поможет.
Кети дрожащей рукой закрыла Тасико глаза.
На другой день они с Бесо поехали подготовить дом Тасико к похоронам. Требовалось сделать уборку и переставить мебель. Среди вещей попалась на глаза потрепанная тетрадь советского образца. Кети раскрыла ее, пробежала глазами по неровным выцветшим строчкам и уже не смогла оторваться.
«…Господи, как мне жить теперь? За что?!!!! Почему это должно было случиться именно со мной?!»