Страница 2 из 11
Если бы он не был Феоктистом Игнатьевичем, я бы даже подумала, что он внезапно воспылал ко мне какой-нибудь болезненной и неестественной страстью. Но все знали: Феоктист Игнатьевич совершенно равнодушен к студенткам. Те отчаянные девицы, которые на свой страх и риск решали это проверить, его предмет уже не могли сдать никогда.
Пары по философии тянулись для меня долго и раньше, но сегодняшняя побила все рекорды. Она стала воистину безразмерной. Я ерзала, потирала плечо, посматривала на часы, которые, кажется, остановились. Но ничто не может быть бесконечным. Наконец-то стрелка подползла куда надо.
И Феоктист Игнатьевич снова удивил: обычно он задерживал нас на половину перерыва, находя какое-то садистское удовольствие в том, чтобы не дать студентам успеть занять очередь в буфете. Но сегодня едва-едва секундная стрелка коснулась двенадцати, он всех отпустил.
Почему я не вышла вместе со всеми? Почему продолжала сидеть и бессмысленно копаться в своей сумке, словно потеряла что-то важное? Почему даже верная подружка Аленка не стала меня ждать, а убежала одной из первых? После я много раз думала над этими вопросами.
Но тогда это казалось таким естественным. У меня просто немного закружилась голова. Совершенно нормально не вскакивать в таком случае со скамейки, а буквально на секундочку закрыть глаза и перевести дыхание. И вообще, кому захочется толкаться у двери? Того и гляди в толпе спешащих за пирожками студентов кто-нибудь заденет ноющее плечо…
В общем, я замешкалась. А когда аудитория опустела, Феоктист Игнатьевич в несколько шагов подошел к двери и закрыл ее на ключ.
Я не могла поверить своим глазам. Это что сейчас было? Что, черт возьми, он от меня хочет? Почему мы заперты здесь вдвоём? Может быть, я сплю и вот-вот проснусь? А потом буду рассказывать Аленке: представляешь, какой бред приснился! К чему бы это? Точно завалит на экзамене!
Но пока происходящее не слишком походило на сон. Феоктист Игнатьевич так же стремительно, как шел к двери, приблизился ко мне.
– Неужели расцвела? – пробормотал он.
Странная фраза, совершенно неестественная в аудитории гуманитарного факультета, а не биологического. В следующее мгновение он сделал кое-что еще более неожиданное – рванул ткань моей блузки так, что она с хрустом разъехалась, а на пол посыпались пуговицы.
– Что вы делаете? – возмущенно закричала я и ахнула.
Моя нагота, возмутительный поступок преподавателя – всё это тут же отошло на второй план. Важным стало другое. На моем плече, в том самом месте, где всю пару сегодня горело и зудело, оказалось вовсе не пятно солнечного ожога. Там горела и сияла роза. Словно татуировка, которую ночью, пока я спала, какой-то искусный мастер выбил светящейся краской. Только эта картинка точно не была татуировкой. Ни один мастер не смог бы заставить выбитый на коже цветок колыхаться и шевелить лепестками.
– Вот уж не думал, что это будешь ты, – покачал головой Феоктист Игнатьевич. Но теперь было не так уж и важно, что он говорит и чем там качает. Куда важнее то, что я вижу своими глазами и чего не должно быть.
– Что это такое? – растерянно спросила я у Феоктиста Игнатьевича просто потому, что больше спросить было не у кого.
– О, ты узнаешь. Это ты точно узнаешь, – с недоброй усмешкой проговорил преподаватель и сильно стиснул плечо, где горел цветок. Я громко вскрикнула от боли, и перед глазами все поплыло.
Глава 3
Я открыла глаза и не сразу сообразила, где я и как сюда попала. Впрочем, даже когда я приподнялась на локтях и огляделась по сторонам, ответов на эти вопросы не получила. Где? Понятия не имею. Небольшая каморка с каменными стенами, свет едва-едва пробивается из окошка под потолком, освещая довольно убогое убранство.
На комнату точно не похоже. Скорее, на монашескую келью или тюремную камеру. Темные каменные стены, я лежу на узкой кровати, а кроме нее здесь лишь небольшой столик и… Этот предмет заставил меня ужаснуться. Нечто, похожее на детский горшок, только большего размера и без жизнерадостных цветочков.
Я тут же вспомнила все, что предшествовало моему пробуждению. Пару по философии, странное поведение Феоктиста Игнатьевича, жжение в плече и расцветающая на нем роза. Роза! Я откинула одеяло и взглянула на себя.
Ни разорванной блузки, ни джинсов на мне не было. Пока я валялась в отключке, кто-то переодел меня в длинное мешковатое платье из довольно грубой ткани. Цветок! Я рванула платье вниз, но на плече ничего не светилось и не шевелило лепестками. Там вообще не было ничего, что указывало бы на странность, которую я совсем недавно наблюдала. И все-таки плечо продолжало болеть и гореть. Но это неудивительно: вместо цветка на нем красовались следы от пальцев. Все-таки мерзкий Феоктист Игнатьевич схватил меня очень сильно. Слишком чувствительная кожа – и вот, пожалуйста.
Мысли в голове путались. Где я? Он меня похитил? И если цветка нет – значит, тогда, в аудитории, мне все показалось. Ну да, ну да… А то, что преподаватель разорвал на мне блузку? Тоже показалось?
Я встала с кровати, босые ноги обожгло холодом камня. Кажется, никакой обуви для меня здесь тоже не предусмотрено. Надо выбираться. Я подбежала к двери. А ручки-то изнутри нет! Дверь железная, с тяжелыми оковами. Да будь она хоть хлипкая и деревянная, выбить ее я бы тоже не смогла. Комплекция не та, единоборствами с рождения не занималась, так что силач с меня так себе.
Но шум-то создать я могу. Я изо всех сил замолотила в дверь кулаками.
– Феоктист Игнатьевич, выпустите меня! Меня будут искать! У вас ничего не получится. Меня найдут, а вас посадят! – истошно кричала я.
Толку от этого было ноль. Если я стучу по двери, то больно не ей, а мне. Быстро поняв, что ничего не добьюсь, а только покалечусь, я бросила это глупое занятие, упала на кровать и разрыдалась. Картина представлялась ясная. Ну, более или менее ясная.
Феоктист Игнатьевич, о котором все думали, что он равнодушен к студенткам, на самом деле маньяк. Он меня похитил и запер здесь. Это очевидно.
А раз счел нужным переодеть и поставить этот дурацкий горшок, значит, он меня здесь бросил не для того, чтобы я умерла от голода и жажды. Значит, появится, значит, придет. И тут уже можно будет надеяться только на то, что в его воспаленном маньячном уме нет идеи резать студенток с плохой успеваемостью ножом, пока они все не ответят.
В эту картину не укладывались две вещи. Первое – сияющий цветок на моем плече, а второе – как, черт возьми, он смог вынести меня из университета на глазах у всех?! Да стоило ему появиться на пороге аудитории с моей бездыханной тушкой на плече, к этому зрелищу было бы приковано внимание тысячи глаз! И то, если не считать инстаграм и ютуб!
В общем, чем дольше я думала, тем больше появлялось вопросов. А вот ответов, увы, не то чтобы не появлялось, – не предвиделось.
Когда я, обессилев от рыданий, закуталась в шершавое одеяло – единственное мое спасение от холода здесь, дверь тихо отворилась, и в комнату вошла девушка в таком же, как и у меня, мешковатом платье. Довольно юная, пожалуй, моя ровесница или немногим старше.
Ее нельзя было называть красавицей. Длинноватый нос, слабый подбородок, глаза маленькие, близко посаженные. Волосы забраны под платок, и потому открывается слишком низкий лоб. Нет, конечно, будь у меня с собой мой чемоданчик с косметикой, я бы и это непривлекательное лицо смогла сделать если и не красивым, то по крайней мере милым.
Но девушка, похоже, косметикой никогда не пользовалась.
– Где я? – спросила я у незнакомки.
Она не слишком вписывалась версию о маньяке. Хотя, возможно, у Феоктиста Игнатьевича имеется сообщница, или, например, он похищает девушек оптом, и тут есть возможности для карьерного роста.
Девушка приложила палец к губам, веля молчать, водрузила на стол краюху хлеба и поставила глиняную емкость, похожую на гибрид тарелки и вазы. Наверное, вода…