Страница 7 из 12
Чтобы убить время, я решаюсь пройти пешком те пять километров, которые отделяют меня от офиса адвоката. По пути как раз попадется мой любимый магазин с виниловыми пластинками. Я надеваю наушники и включаю альбом группы Temple of the Dog. Это гранж-рок девяностых, сплошная тревожность и кричащая гитара. Крис Корнелл начинает петь, и я позволяю своим волнениям раствориться в его голосе.
Сэмюэль Кингспи
История сожаления, часть 1
ОТЕЦ НАТАШИ, СЭМЮЭЛЬ, переехал в Америку за два года до того, как сюда иммигрировала его семья. План был такой: Сэмюэль уезжает с Ямайки первым и начинает карьеру бродвейского актера. Так будет проще, потому что не придется беспокоиться о жене и маленьком ребенке. Без них, ничем не обремененный, он сможет спокойно ходить на прослушивания, завязать знакомства в актерской среде Нью-Йорка.
Изначально планировалось, что на это уйдет год, но прошло два, а потом пошел и третий, однако мама Наташи не смогла и не стала ждать дольше. Наташе было тогда всего шесть, но она помнит, как мама звонила в Америку, всегда набирая больше цифр, чем обычно. Сначала разговоры родителей были спокойными. Голос ее отца ни капли не изменился. Он казался радостным. Спустя год или около все стало иначе. У папы появился забавный акцент, более ритмичный и гортанный, нежели патуа. Радости в нем стало меньше. Наташа не слышала, что говорил отец, но и без этого понимала, что происходит.
«Сколько еще, по-твоему, мы должны ждать?» – «Но, Сэмюэль! Мы больше не семья, когда ты там, а мы здесь!» – «Поговори со своей дочерью, слышишь?»
А потом в один прекрасный день вместе с мамой они покинули Ямайку навсегда. Наташа попрощалась с друзьями и родственниками в полной уверенности, что вскоре увидится с ними. Может быть, даже на Рождество. Но иммигранты без документов просто так домой не возвращаются. Наташа не знала, что со временем родной дом станет ей чужим. Будто она вовсе и не жила там, а просто когда-то давно прочитала о нем книгу.
В тот день, когда они улетали, Наташа сидела в самолете и задавалась вопросом, как же они пролетят сквозь облака, а потом поняла, что облака – это вовсе не шарики из ваты. Она гадала, узнает ли ее папа и любит ли он ее по-прежнему, ведь прошло столько времени. Но все оказалось хорошо: он узнал ее и по-прежнему любил. В аэропорту Нью-Йорка он обнял их с мамой очень крепко.
– Боже, ну как же я скучал по вам! – воскликнул он тогда и прижал их к себе еще крепче. В тот момент он выглядел, как раньше, и даже его патуа звучал, как в старые добрые времена. Но пахло от него по-другому: американским мылом, американской одеждой и американской едой. Наташе было все равно, она просто радовалась встрече с папой и могла привыкнуть к чему угодно!
Те два года, которые Сэмюэль провел в Америке без семьи, он жил у старого друга своей матери. Ему не нужна была работа – он тратил не много денег, и ему хватало своих сбережений. Вместе с женой и дочерью так продолжать жить было невозможно.
Сэмюэль устроился на работу охранником на Уоллстрит и снял двухкомнатную квартиру в одном из бруклинских кварталов – Флэтбуше.
– У нас все получится, – говорил он Патриции.
Сэмюэль дежурил по ночам, чтобы ходить на прослушивания днем, но был очень сильно измотан ночными сменами. Для него не находилось ролей, а ямайский акцент не исчезал, как он ни старался его исправить. К тому же Патриция и Наташа говорили с ним на родном диалекте, хотя он изо всех сил пытался обучить их «правильному» американскому произношению.
Быть отвергнутым нелегко. Чтобы стать актером, нужно быть толстокожим, но Сэмюэль таковым не являлся. Каждый новый отказ скреб по его душе, как наждачная бумага, причиняя боль и стирая веру в себя. Шло время, и Сэмюэль уже не знал, кто из них продержится дольше: он сам или его мечта.
Даниэль
Местный парень безропотно садится на Поезд номер 7, идущий на запад, где он прощается со своим детством
ВОЗМОЖНО, Я НЕМНОГО ДРАМАТИЗИРУЮ, но ощущение складывается именно такое: это Волшебный, мать его, Поезд, уносящий меня из моего детства (радость, спонтанность, веселье) во взрослую жизнь (печаль, предсказуемость и вообще никакого веселья). Когда я сойду с него, у меня будет план и ухоженные (то есть подстриженные) волосы.
Я перестану читать (впрочем, как и писать) стихи – только биографии Очень Важных Персон. У меня будет своя Точка Зрения на серьезные вещи, такие как Иммиграция, роль Католической церкви в светском обществе и Задница, в которой оказались команды профессиональной футбольной лиги.
Поезд останавливается, и половина пассажиров выходит. Я иду к своему любимому месту – двум сиденьям в углу рядом с будкой машиниста – и сажусь так, что занимаю оба. Да, это возмутительно, но у меня есть на то свои причины. Представьте себе: совершенно пустой поезд, и какой-то мужик с толстенной змеей на шее почему-то решает сесть именно рядом со мной, хотя в поезде еще тысяча (плюс-минус) свободных мест.
Я достаю из внутреннего кармана пиджака блокнот. До Тридцать четвертой улицы на Манхэттене, где находится моя любимая парикмахерская, добираться около часа, а эта поэма сама не напишется. Через пятьдесят минут (и всего три весьма скверно написанные строчки) мы отъехали на пару остановок от моей. Двери Волшебного, мать его, Поезда закрываются. Мы проезжаем метров шесть по тоннелю и медленно останавливаемся. Свет гаснет.
Мы сидим так пять минут, а потом машинист приходит к выводу, что неплохо было бы поговорить о том, что случилось, с пассажирами. Я жду от него слов вроде «поезд скоро возобновит движение», но говорит он следующее:
– ДАмы и ГОспода. До вчерашнего дня я был таким же, как вы. Я ехал на ПОезде, который следовал в НИкуда.
Святое дерьмо. Обычно фрики едут в поезде, а не управляют им. Пассажиры напрягаются. Над нашими головами, как в комиксах, словно появляются облачка с вопросом: «Какого черта?»
– Но КОЕ-что произошло. Я уверовал!
Не могу понять, откуда он родом (Город Безумцев, поселение 1). Он слишком старательно выговаривает начало слов, и его голос звучит так, словно он читает эту проповедь с улыбкой.
– САМ Бог снизошел с небес и СПАС меня.
Люди хлопают себя по лбу и закатывают глаза в полнейшем недоумении.
– ОН спасет и вас ТОже, но вы должны впустить его в свое СЕРдце. Впустите его сейчас, пока не достигли ПУнкта назначения.
Парень в костюме выкрикивает, что машинисту лучше, мать его дери, заткнуться и ехать дальше. Какая-то мамаша прикрывает уши своей маленькой дочери и просит парня не ругаться. Сюжет «Повелителя мух» разворачивается в Поезде номер 7. Наш машинист/евангелист замолкает, и проходит еще одна минута в темноте, прежде чем поезд трогается. Мы останавливаемся на станции «Таймс-сквер», но двери открываются не сразу. В динамиках снова раздается треск.
– ДАмы и господа. Этот ПОезд снят с эксплуатации. СДЕлайте одолжение. Освободите вагоны. Ищите Господа, и вы его найдете.
Мы все выходим из поезда, чувствуя нечто среднее между облегчением и гневом. Всех ждут дела. Поиски Господа в планах не значатся.
Наташа
ЛЮДИ – СУЩЕСТВА НЕРАЗУМНЫЕ. Вместо того чтобы руководствоваться логикой, мы позволяем эмоциям управлять нами. Мир стал бы счастливее, если бы было наоборот. К примеру, сделав всего-навсего один телефонный звонок, я начала надеяться на чудо. Я даже не верю в Бога.
Машинист
Евангелическая история
МАШИНИСТ ТЯЖЕЛО ПЕРЕНЕС РАЗВОД. В один прекрасный день его жена объявила, что просто-напросто разлюбила его. Она даже не смогла объяснить почему. У нее не было другого мужчины, и не к кому было уходить. Но мужа своего она больше не любила. За четыре года, минувшие с тех пор, как развод был документально подтвержден, машинист стал неверующим. Он помнил, как они с женой произносили супружеские клятвы перед лицом Господа и всеми остальными. Если человек, который клялся любить тебя вечно, может внезапно разлюбить, стоит ли верить во всю эту чушь?