Страница 1 из 2
Иван Лагунин
Дар Императора
Дар Императора (рассказ)
Шумит за стенами лес, не коптит еще новая свеча. Я уже стар, и немного мне осталось увидеть зим, до того как ступлю я в свет иной. Приветствую тебя, читатель. Вряд ли тебе знакомо мое имя. Прозывают меня Зофаном из рода Хараджигов. Внемли же повествованию о событиях, которые, быть может, ты сочтешь небылицею.
Много лет я прожил на этом свете, и по праву уже долгие годы жители нашей деревни, избирая меня старостой, отдают дань моей мудрости. К сожалению моему, не многие мои сородичи обременены умением письма. Потому, на старости лет, позволил я себе, перенести сей рассказ на пергамент.
С давних времен известно нам, что землями нашими правит Император. Славна столица Его, сильны Его рати, а сам лик Его подобен богам. Нечасто имперские легаты посещают наш мир. Старые развалины Врат лишь раз в несколько столетий рождают в своих руинах огонь, из которого невредимыми выходят посланники далеких иных миров. И пусть мы редко имеем счастие лицезреть людей Его, бережно храним мы знание о том, кто Господин наш. И всегда отдаем долг верности нашему Владетелю.
Страна наша невелика, и вся покрыта она холмистыми дубравами и сосновыми борами. А зовемся мы народом саронг. Всего-то и есть нас - несколько деревень. Живем охотой, да промыслом зверя, коего в лесах наших видимо-невидимо. Прадеды сказывали, что в давние времена, не только мы, но и все соседи наши, что обитают в лесных чащах от северных вечных снегов, до южных жарких равнин, жили под Дланью Императора. Но забыли они своего благодетеля. Лишь мы помним, кому предки наши давали клятвы, и кто оберегал в давние времена наш покой. Тяжела наша жизнь, сурова земля и свирепы соседи, и тяжко нам бывает, когда они тревожат нас набегами или оскудевает лес. Но верны мы присяге, что давали отцы наши и деды наши. И по зову Богоравного, на борьбу с врагами человека, уходят наши сыновья в иные миры. Бесчисленны их подвиги и бессчетны их испытания.
Давным-давно, когда я был молод, и видел еще не более двадцати зим, заполыхали Врата холодным пламенем, и явился оттуда воин невиданной силы и красоты. Напомнил нам о Присяге Верности, что хранили мы от века в век. Три десятка молодых безусых юнцов ушло с ним в неведомые края и лишь шестеро их вернулось домой. Вернулись тогда, когда слезы их матерей давно обратились в прах, вернулись спустя пятьдесят зим.
Холодное пламя цвета раскаленной стали возникло из ниоткуда. Оно рождалось в, высившихся среди высоких дубов, каменных клыках, казалось, пробивших непокорную земную твердь изнутри. Переплеталось и сливалось в бурные реки огня вливающих свою яростную силу в огромный, нестерпимо сияющий шар. На миг в лесу стало светло, будто днем. Мгновение, и свет исчез, будто его и не было вовсе. Лес укрыли мягкие лучи заходящего солнца.
Средь причудливо раскинувшихся развалин стояло шестеро мужчин. Года согнули их широченные спины, а бороды убелила благородная седина. Иссеченные шрамами лица пересекали глубокие морщины. Под тяжелыми бардовыми плащами едва заметно поблескивали доспехи. За спинами были повязаны ножны многочисленного оружия. Старики стояли, тяжело опираясь на копья с прислоненными к ним объемистыми тюками.
- Братие, я совсем не помню нашего мира, - прогрохотал самый высокий из них. Когда то его голос посылал в атаку воинов и разил врагов страхом, и даже в преклонные лета в нем чувствовалась сила и твердость. - Брит, ты хоть помнишь в какой стороне деревня?
- Думаю, местные сейчас сами нас найдут, Арн. Такое зарево не заметил бы только слепой, - стоящий рядом с ним крепыш мягко усмехнулся. - Ты помнишь, как мы рванули сюда, когда сквозь Врата прошел Капитан?
Его товарищи негромко рассмеялись.
- Да и стоит ли наша деревенька еще? Столько лет уж прошло...
Веселость старых воинов быстро стихла. Один из них, с вислыми длинными усами и почти лысой, увенчанной лишь венчиком белесых волос, головой, ловко подхватил мешок копьем; с кряхтеньем закинул его на плечо и, оглядев собратьев, мотнул головой в сторону заходящего солнца.
- Помойму туда, братие...
- Веди, Глер, недаром лишь тебя из всех нас взяли в разведчики... - хмыкнул вожак.
Воины шли молча. И с каждым шагом груз прожитых на чужбине лет, отступал, обнажая тех самых юнцов, мечтающих о славе и подвигах, что ушли когда-то в неведанные края за Имперским Легатом.
Шли тихо. Ни шумное дыхание, ни бряцанье доспехов, поблескивающих под развевающимися бардовыми плащами, не выдавало опытных воинов. За эти великолепные с темноватым отливом доспехи во многих мирах отвесили бы немало звонких монет. И не только потому, что создавший их мастер был искуснейшим знатоком своего дела, но и потому, что носившие их служили самому Императору.
Трудно было сказать, что творилось у них в душе. Полвека назад покинули они родной дом. Дом, что и стерся уже почти из их памяти. Безусыми юнцами, полными страхов и надежд зашли они в холодное пламя Врат. И бесконечно уставшими, многое пережившими и повидавшими, ступили они на родную землю.
Велика власть Императора и безграничны его владения. Слава воинов Его растеклась по всей известной ойкумене, и во многих мирах был их жребий пополнять и расширять ее. Нечасто в Империи вспоминали об их мире.
Едва заметная тропинка сама ложилась под ноги под красноватыми лучами уходящего солнца. Постепенно завязалась беседа. Предавались воспоминаниям о былых днях. Эти мысли давно были похоронены под грузом последующей яркой жизни. И сейчас, старики доставали их из заботливо схороненных тайников сердца, отыскивая самые светлые и самые теплые воспоминания детства и отрочества. Уже давно умерли их родные, а те, что живут сейчас и не видали их никогда. Примут ли они их, вспомнят ли?
Солнце уже почти закатилось за горизонт, когда старые воины поднялись за холм и увидели в низине мирно засыпающую деревеньку. Немного постояли в нерешительности и зашагали вниз.
Зима сменялась весной, а весна летом. Года шли своим чередом. Старые воины постепенно вливались в наш неспешный ритм жизни. Дети обожали слушать их долгие рассказы о великих битвах, об иных страшных и дивных мирах, о Императоре, что хранит всю известную ойкумену. О страшных врагах людей - кровожадных тварях жестоких иных рас. Чего уж говорить, я и сам частенько приглашал к себе в хижину, на кружку пива, Арна или Брита. Много чего я узнал такого, о чем, и представить себе не мог. О чудесных городах Столицы - Имперского центрального мира, о чудных домах взметающихся ввысь, о великолепии и блистательности имперских вельмож и невыносимой красоте столичных дам. Полна приключений была жизнь наших сородичей. И не раз и не два я втайне завидовал им. Но прошли года, и время их службы подошло к концу. Домой, в чужой и уже забытый край, должны они были вернуться. И тогда, в последний день их службы, они увидели самого Императора. Того, чью власть и величие они защищали почти всю свою жизнь.
Очень и очень немногие могли похвастаться тем, что видели наяву Владетеля всей человеческой ойкумены. С его Именем на устах шли легионы в новые миры, и утверждалось семя человека в них. Но в последний день службы, явил Он им свой лик. Вышел на обширную площадь пред одним из дворцов Столицы, где собрались сотни ветеранов его верных легионов, приготовившихся отбывать в родные края. Невысокий, с обветренным вековечными ветрами лицом, он не казался богом, но каждый в тот день узрел, того небесного воина, что веками защищал и расширял границы Империи людей. Каждого из них коснулся Он, и от прикосновения Его длани на щеке старых воинов проступили темные линии Имперского Волка. Дар Императора, за верную бесстрашную службу.
Многие в деревне удивлялись, что не одарил он своих солдат ни золотом, ни драгоценными каменьями, ни трудолюбивыми рабами, а лишь странный знак на щеке им остался в память за долгую службу, да скромный пенсион. Быть может Арн и его сотоварищи и сами задавались этим вопросом, но никогда и никто не произносил его вслух.