Страница 14 из 28
– Вот-вот. Наберись терпения.
Эти слова мгновенно заронили в душу Павла страшные подозрения. Он заволновался. Задергался. Косо поглядывал на Стасика и старался убедить себя, что юноша наслушался каких-нибудь очередных сплетен. Но ничего не мог с собой поделать и до боли в глазах всматривался в черный четырехугольник внизу. И вдруг заметил, как в него быстро вошел какой-то мужчина.
Павел перегнулся через перила, словно хотел спрыгнуть прямо на плечи вошедшему. Стасик на всякий случай схватил его за фалды клубного пиджака.
Дальше произошло немыслимое. Татьяна юркнула со сцены в дверь, прикрыла ее и направилась в выгородку. Там ее поджидал парень, лицо которого сверху разглядеть было невозможно. Он помог ей раздеться и, пока она гляделась в зеркало, поправляя прическу, пристроился сзади и сильными толчками заставил ее визжать и кричать.
В зрительном зале раздался хохот. А Павел с ужасом вспомнил, что именно сегодня она отдавалась ему возле трюмо. В глазах у него потемнело. Значит, утром была всего лишь репетиция? Он отпрянул от перил и, прижавшись спиной к стене, потребовал:
– Веди меня вниз…
– Нельзя! Там ведь идет спектакль! – испуганно прошептал Стасик.
– Веди! Иначе спущусь без лестницы!
Стасик понял, что Павел не шутит, и послушно повел его вниз. Они спустились довольно быстро. Оттолкнув юношу, Павел бросился к черной выгородке. Влетел туда в тот момент, когда крепкий, с бычьей шеей парень застегивал брюки. Татьяна возилась с молнией на платье. Одной рукой Павел разорвал платье от декольте до самого пояса. А второй резко толкнул озадаченного его появлением любовника. Тот лишь слегка покачнулся и, не задумываясь, ответил сильным, но неточным ударом. Павел развернулся к нему. Не обращая внимания на крики Татьяны, бросился в атаку. Но не тут-то было. Противник принял боксерскую стойку и защитился от прямого удара. При этом сам сумел нанести встречный, скользнувший Павлу по челюсти. Граф понял, что перед ним не сопливый мальчишка и следует переходить на профессиональный язык. Черный пояс карате, полученный им два года назад в Японии, давал эту возможность. Еще мгновение, и он в прыжке взлетел с места и обрушил удар ногой на удачно заблокировавшегося парня. Противник отлетел в сторону, и выгородка, в которой они сцепились, развалилась, словно карточный домик. Теперь появилась возможность развернуться по-настоящему. Парень оказался приличным кикбоксером. Двумя махами ног он заставил Павла отступить и перешел в атаку. Огромные кулаки просвистели в воздухе рядом с головой. В ответ Павел резко подсек его и ударил локтем в солнечное сплетение. Противник, теряя равновесие, молотил воздух руками, но, зацепившись за стойку декорации, удержался от падения. Тяжело, прерывисто дыша, он рванулся снова к Павлу. Матерчатый щит, обозначавший стенку особняка, рухнул, и изумленные зрители, и так уже встревоженные шумом за сценой, увидели захватывающее зрелище – драку с использованием всех видов рукопашного боя. Один из актеров бросился разнимать дерущихся, но тут же был отброшен в сторону и заорал не то от боли, не то от испуга. Павел пошел в новую атаку. Он понял, что в данной ситуации придется биться до конца. Злость и уверенность толкали вперед. Его противник был на голову ниже. Но широк и мощен в плечах. На бычьей накачанной шее крепко сидела стриженая голова с решительными крупными скулами, перебитым носом и налитыми кровью глазами. Такой не уступит и спиной не повернется. Но был слишком тяжел, чтобы соревноваться в резвости и скорости с Павлом. Зато потрясающе держал удар. Его необходимо было измотать. А для этого пришлось расширять пространство. Не замечая ничего вокруг, стремясь подловить противника на встречном движении, они кружили друг перед другом и постепенно переместились на сцену, где был больший простор для действий.
Обалдевший помреж хотел дать занавес, но примчавшийся вечерний администратор схватил его за руку.
– Не смей! Чем больше свидетелей, тем лучше. Я пошел за милицией.
Павел начал очередную атаку и сумел обмануть кикбоксера. Удар ногой по почкам заставил того упасть на колени. Оставалось нанести еще один удар и добить противника. Но в этот момент на сцене появилось трое парней в кожаных куртках. В руках у них были автоматически выскакивающие железные дубинки.
– Воркута, мы здесь! – крикнул кто-то из них, и они быстро окружили Павла. Он резкими прыжками постарался добраться до портала, чтобы защитить спину. Его противник оклемался и наблюдал за дружками, загоняющими Павла, как волка. Он ждал, когда сможет нанести последний удар.
И тут из зала на сцену поднялись двое прилично одетых мужчин. Они небрежно расстегнули свои двубортные пиджаки, и никто из парней с дубинками даже пикнуть не успел, как оказались лежащими на покрытых половиком досках сцены. Павел, обрадованный неожиданной подмогой, бросился на своего противника. Но закончить драку им не удалось. Из-за кулис с автоматами в руках и черными шерстяными масками на лицах появились омоновцы. Быстро уложили всех участников драки на пол, рядом с приходившими в себя парнями, и приказали закрыть занавес.
Зрители молча потянулись к выходу и только в фойе принялись возбужденно обсуждать происшествие. Ни один человек не заикнулся о продолжении спектакля, и гардероб быстро опустел.
А на сцене началось разбирательство. Из всех кулис торчали головы работников театра. Первыми омоновцы увели парней в куртках. Обыск Павла и его противника ничего не дал. Оружия при них не было. Зато двое других участников драки в двубортных костюмах оказались вооруженными. Наручники мгновенно защелкнулись на их руках, и, подталкиваемые автоматами, они были отведены для дачи показаний в кабинет директора театра. После этого Павлу и Воркуте также нацепили наручники и оставили их сидеть на сцене.
Беззлобно врезав обоим пару раз по шее, омоновцы удалились. С задержанными остались милиционеры в ожидании команды сопроводить их в отделение милиции. Произошла какая-то заминка, в результате которой за ними долго никто не приходил. Наконец Павла и Воркуту провели к служебному входу. Там уже стояли те двое в двубортных пиджаках.
Неизвестно откуда взявшийся капитан милиции заставил встать всех четверых к стене, приказал выводить по одному и сажать в «газики».
В узком пространстве ментовской машины Павел оказался напротив мрачно пыхтящего Воркуты. Дверь захлопнулась, и их повезли в отделение.
– Сука, мне только в ментовку сейчас не хватает! – угрюмо ругнулся Воркута.
– Мне тоже нет резона, – согласился Павел.
– Что ж ты, падла, натворил?
– А ты?
– Она меня сама пригласила.
– Когда?
– Спектаклей двадцать уже.
– А ты?
– А мне что? Какая разница, где. Ах, черт, какая лажа. Так загреметь!
– Ладно, не дрейфь. Проехали. Залезь-ка ко мне в левый карман пальто.
– Что там?
– Да лезь. Не тяни время.
Воркута с трудом проник пальцами в карман и нащупал там связку ключей. С изумлением вытащил их.
– Откуда?
– Какая тебе разница? Давай открывай.
Воркута лихорадочно принялся подбирать ключ. Наконец, освободил руки Павла. Тот быстро справился и с его наручниками. После этого Воркута жестом приказал молчать и крикнул милиционерам, сидящим за решетчатым окном.
– Эй, начальник, глуши мотор. У тебя тут клиент помер.
Шофер ударил по тормозам. Через минуту двое сержантов открыли дверь и один из них заглянул внутрь. Резким ударом он был отброшен от машины, и оба задержанных выскочили на асфальт. Второй страж схватился за пистолет, но не успел им воспользоваться. Павел и Воркута рванули в ближайшую подворотню. Там они, перескочив через забор, оказались во дворе с выходом на другую улицу и без всяких прощаний разошлись в разные стороны.
Дома Павел обнаружил заплаканную Татьяну. Она сидела на кухне, пила водку и кому-то жаловалась по радиотелефону. Он остановился в дверях. Она его не видела. Павел не знал, с чего начать. Поэтому стоял и слушал.