Страница 12 из 16
Хезни подговаривал братьев или кузенов зайти в дом Джилан, родители которой, по обычаю, должны были предложить гостям еду и чай. Пока они отвлекались, Джилан выскальзывала из дома и встречалась с ним. Она тоже сильно влюбилась в него и уговаривала родителей разрешить ей выйти замуж. Я вся кипела от негодования – из Хезни вышел бы такой прекрасный муж для Джилан, – но моя мать, как всегда, относилась ко всему со смехом. «По крайней мере то, что мы бедные – единственный наш недостаток в их глазах, – говорила она. – А в бедности нет ничего плохого».
Хезни понимал, что родители Джилан не разрешат ему жениться на ней, пока он не раздобудет денег. В то время у него не получалось найти работу в Ираке, и он расстраивался. Он вбил себе в голову, что, кроме Джилан, ничто его дома не держит, и раз уж она ему не достанется, то нет смысла здесь оставаться. Когда некоторые мужчины из нашей деревни захотели перебраться в Германию, где уже жили езиды, Хезни тоже решил попытать счастья. Пока он собирал вещи, все мы заливались слезами. Мне было плохо от мысли, что он оставляет нас; я не представляла себе жизни дома без кого-то из своих братьев.
Перед отъездом Хезни пригласил Джилан на чужую свадьбу в другой деревне, где они могли поговорить вдали от любопытных ушей. Она постаралась отделиться от гостей и найти его. Он до сих пор вспоминает, что на ней было белое платье. «Через два-три года я вернусь, – пообещал он ей. – И у нас будет достаточно денег для начала совместной жизни». И вот за несколько дней до начала одного из двух наших ежегодных постов Хезни вместе с другими мужчинами покинул Кочо.
Сначала они пешком перешли границу с Турцией на севере Ирака, а в Турции добрались до Стамбула. Там они заплатили одному контрабандисту, чтобы он перевез их на тягаче с прицепом в Грецию. Контрабандист велел им отвечать пограничникам, что они палестинцы. «Если узнают, что вы из Ирака, то вас арестуют», – сказал он, после чего закрыл двери прицепа и поехал к границе.
Через несколько дней Хезни позвонил нам из тюрьмы. Мы как раз сели поесть после поста, когда зазвонил сотовый телефон матери. Оказалось, один из иракцев в их компании испугался, сказал правду, и всех их раскрыли. Хезни жаловался на ужасные условия в тюрьме и говорил, что им приходится спать на бетонном полу с очень тонкими матрасами. Никто им ничего не говорил, и они не знали, когда их освободят, предъявят ли какие-то обвинения и осудят. Однажды, чтобы привлечь внимание охранника, несколько заключенных подожгли матрасы, и Хезни боялся, что все они задохнутся от дыма. Он спросил нас, как прошел пост. «Я такой голодный», – добавил Хезни, и с тех пор всякий раз, когда он звонил, мать начинала плакать, а мои братья бежали к телефону и старались ответить на звонок раньше ее.
Три с половиной месяца спустя Хезни вернулся в Кочо – тощий и угрюмый. Я тогда подумала – как хорошо, что мне совсем не хочется уезжать в Германию. Я до сих пор думаю, что покидать дом из страха – одна из худших несправедливостей, с какой сталкиваются люди. Тебя лишили всего, что ты любил, и ты, рискуя жизнью, отправляешься жить в место, которое ничего для тебя не значит. А если ты из страны, охваченной войной и насилием, то все на тебя смотрят с подозрением. Ты живешь в постоянной тоске и молишься, чтобы тебя не депортировали. Случай с Хезни заставил меня задуматься о незавидной участи иракских беженцев, которые либо попадают в тюрьму, либо туда, откуда сбежали.
Покидать дом из страха – одна из худших несправедливостей, с какой сталкиваются люди.
Но в неудачной попытке Хезни была и светлая сторона. Он вернулся еще более целеустремленным, мечтая во что бы то ни стало жениться на Джилан. За время его отсутствия она тоже приняла решение. Семья по-прежнему не одобряла ее выбор, но на стороне пары были езидские обычаи: если молодые люди полюбили друг друга, они могут сбежать и пожениться, несмотря на возражения родителей. Такой поступок доказывает, что они действительно сильно любят и готовы заботиться друг о друге, а родственники должны смириться с их выбором. Хотя этот обычай старомодно называется «бегством», на самом деле он довольно либерален, поскольку позволяет молодым, особенно девушке, вырваться из-под власти старших.
Итак, однажды вечером, не сказав никому ни слова, Джилан тайком вышла из задней двери своего дома. Хезни ждал ее в машине Джало. Они поехали в ближайшую деревню по дорогам, контролируемым Аль-Каидой, чтобы их не догнал отец Джилан на главном шоссе. (Хезни шутил, что он больше боялся отца невесты, чем террористов.) Через несколько дней они поженились, а потом, спустя несколько месяцев, после переговоров между нашими семействами, шедших с переменным успехом и касавшихся в основном денег, устроили настоящую свадьбу в Кочо. С тех пор всякий раз, когда Хезни вспоминал свою неудачную попытку эмигрировать, он смеялся и говорил: «Слава Богу, что меня арестовали в Греции!» – и прижимал к себе молодую жену.
После этого случая мы все решили оставаться в Кочо, хотя угрозы продолжались. Через несколько месяцев после парламентских выборов 2010 года американцы вывели свои войска, и страна погрузилась в хаос борьбы за власть разных группировок. Каждый день по всему Ираку взрывались бомбы, убивая шиитских паломников или детей в Багдаде; с каждым взрывом наши надежды на мир после ухода американцев таяли. Езиды, владевшие в Багдаде магазинами алкогольных напитков, становились жертвами экстремистов, и наш народ старался укрыться в дальних городках и деревнях.
Вскоре после этого антиправительственные протесты в Тунисе перекинулись на Сирию, где президент Башар аль-Асад быстро и жестоко подавил их. К 2012 году Сирия погрузилась в пучину гражданской войны. В хаосе и неразберихе возникла новая экстремистская группировка, назвавшая себя «Исламским государством Ирака и аль-Шама (Сирии)», которая быстро набирала популярность в Ираке. Вскоре она захватила крупные участки Сирии и пересекла границу с Ираком, где ее приветствовали жители суннитских деревень.
Два года спустя ИГИЛ полностью сломило сопротивление иракской армии на севере страны; военные покинули свои позиции и сдали их врагу, которого поначалу ошибочно считали слабым. В июне 2014 года ИГИЛ захватило Мосул, второй по величине город Ирака, находящийся всего в восьмидесяти милях от Кочо.
После падения Мосула Региональное правительство Курдистана (КРГ) прислало дополнительные отряды пешмерга для охраны Синджара и езидских поселений. Приехавшие на грузовиках солдаты уверяли, что они защитят нас. Некоторые наши люди, напуганные усилением ИГИЛ, считали, что в Иракском Курдистане безопаснее. Они хотели покинуть Синджар и переехать в курдские лагеря, куда наряду с сирийскими беженцами уже стекались христиане, шииты и сунниты. Но курдские власти советовали нам этого не делать. Езидов, направлявшихся в Иракский Курдистан, останавливали и отправляли обратно. Курды на блокпостах вокруг деревень говорили, что беспокоиться нам не о чем.
Некоторые уверяли, что оставаться в Кочо сродни самоубийству. «Мы с трех сторон окружены ДАИШ![2]» – восклицали они, и были правы: к врагу не вела только одна дорога от нас в Сирию. Но жители Кочо были гордыми. Мы не хотели оставлять свое имущество, нажитое тяжелым трудом: бетонные дома, на которые семьи копили всю жизнь, школы, стада овец, комнаты, где рождались наши дети. Кроме того, многие иракцы сомневались в праве езидов на Синджар, и нам казалось, что если мы уедем, то докажем их правоту; они подумают, что мы не так уж и привязаны к этим местам. Ахмед Джассо созвал собрание в джевате и объявил общее решение: «Остаемся!» Наверное, он верил, что нам помогут наши добрососедские отношения с арабами-суннитами. И мы остались.
Моя мать старалась поддерживать в нашем доме обычный распорядок, но все же мы с подозрением относились к каждому чужаку и любому угрожающему звуку. Однажды июльской ночью, часов в одиннадцать, мы с Адки, Катрин, Хайри и Хезни пошли измельчить сено для животных. Летом слишком жарко, поэтому мы обычно работали на ферме после ужина, когда светила луна, а воздух был прохладнее. Мы шли медленно. Измельчать сено – тяжелая работа, и никто из нас не спешил за нее браться. Мы всегда возвращались домой, с головы до ног покрытые пылью, с зудом по всему телу и с мозолями на руках.
2
Арабская аббревиатура ИГИЛ.