Наносфера

Враждебные всадники тоже заметили барахулов, но ещё некоторое время продолжали скакать по инерции за бронемашиной. Наконец, до командиров конного отряда дошло насколько опасно стало их собственное положение. Они предприняли попытку организованного отхода. Но строй растянувшегося по степи отряда окончательно распался. Пытаясь спастись самостоятельно, отдельные всадники заметались по степи, пока их не поглотило огромное облако пыли.

Всё это время Солдат давил на рычаги, уводя БТР в сторону от нового бедствия, которое оказалось гораздо серьёзнее преследовавшего бронемашину ранее отряда всадников.

Неудержимые барахулы гнали своих чудовищ вперёд, сметая всё, что попадалось им на степном раздолье. Похоже, барахулам никакого дела не было ни до БТРа, ни до его преследователей, растоптанных их ездовыми монстрами. Просто все оказались на пути барахулов. И надо было с этого пути, как можно быстрее убираться.

БТР по крутой дуге забирал влево, на запад. Руки Солдата дрожали от напряжения, а лицо стало мокрым от пота. Винтовка Нормы, торчащая из бойницы повернувшегося борта, хищно выбирала себе жертву, перескакивая с одной цели на другую. Норма благоразумно выжидала, как и кролик, притихший в бронированной башне. Сейчас все с надеждой поглядывали на Солдата. БТР летел по степени, словно на невидимых крыльях.

Пыльный ураган, поблёскивая оружием и оскаленными пастями барахулов, промчался мимо, едва не задев корму бронированной машины. Клубы пыли захлестнули БТР и видимость внутри броневика резко ухудшилась. В горле запершило, и все невольно закашлялись.

Откашлявшись, Наш-Илл посмотрел на Солдата и сказал:

– Пора бы уже фильтры салона поменять!

На чумазом от грязных разводов лице Солдата мелькнула белозубая улыбка. Затем он снова отвернулся, продолжая уводить БТР в сторону от огромного облака пыли, загородившего весь участок степи на котором находился необходимый маркер.

– С запада уже почти вплотную подошли тучи!

Неожиданное сообщение Нормы заставило всех посмотреть немного левее по ходу движения. Весь небосклон на западе от края до края был затянут сплошной, клубящейся, чёрной тучей. Теперь Солдат выровнял БТР, и бронемашина с тучей летели навстречу друг другу.

Через несколько минут туча оказалась прямо над БТРом. Вокруг заметно потемнело, а на саму степь налетел порывистый ветер, который поднял новую тучу пыли и погнал её в сторону пыльного облака барахулов. Над бронемашиной засверкали молнии и прогремел первый гром. И почти сразу же пошёл дождь.

Первые тяжёлые капли, прибивая поднятую ветром и барахулами пыль, впивались в сухую землю. Свежо запахло лягушками и озоном. На землю опустилась долгожданная прохлада. Постепенно дождь усиливался, пока не превратился в ливень, повисший непроницаемой стеной над степью, беспощадно хлещущий её своими струями.

Некоторое время обожжённая и иссушенная солнцем земля жадно впитывала в себя влагу. Но через некоторое время, то тут, то там, в углублениях, стали собираться грязные ручьи, которые потекли по степи, сливаясь в более серьёзные потоки.

Опытный Солдат сразу заметил всю опасность возникшей ситуации, и погнал БТР вверх по склону ближайшей сопки. На её вершине была довольно ровная площадка, на которой Солдат остановил рокочущую бронемашину.

В течении получаса небо словно сошло с ума. Дождь изливался на землю бесконечным водопадом. Вода прибывала. Вокруг спасительной сопки уже бурлили грязные потоки, лизали её склоны и неслись дальше. В степи хозяйничало наводнение.

Ещё через полчаса дождь пошёл на убыль. Ветер теперь рвал в клочья истощённые, ослабевшие тучи и гнал их дальше, догонять основную, быстро удаляющуюся к горизонту, чёрную массу. Клубящаяся неиссякаемой энергией мгла по-прежнему сверкала молниями и грохотала частыми раскатами грома, но уже всё дальше и слабее. Прохладная морось вскоре сменилась редкими каплями, и вскоре дождь совсем прекратился.

На прояснившемся небе появилось по-вечернему красное солнце, и окрасило степь багровыми красками. Насколько хватало глаз, земля была залита водой, в которой плавали трупы барахулов и их ездовых животных. На поверхности торчали только до половины утопающие в воде сопки, на вершинах которых густо толпились уцелевшие барахулы. На степь стремительно надвигалась ночь.

Несмотря на разлившуюся вокруг опасность, наконец, выдалось немного времени, свободного от постоянного напряжения. Наш-Илл смотрел на плавающие внизу, в воде, трупы и думал о превратностях судьбы. Он равнодушно относился к людям, у него также не было причин любить барахулов. Он не раз видел смерть, и думал, что уже привык к ней, зачерствел. Но его потрясли масштабы трагедии, нелепая смерть тысяч разумных существ и их полная беззащитность и беспомощность перед стихией. И даже разум здесь оказался бессилен перед природной катастрофой. Какая чудовищная несправедливость!

И Наш-Илл почувствовал, как внутри у него что-то переворачивается, сдвигая с мёртвой точки, постепенно меняя и делая другим. Отрекающимся от старых, проверенных, но уже слабеющих принципов.

Наш-Илла отвлёк Солдат, позвавший исполнителя к ужину. Через несколько минут весь экипаж, наскоро поужинав, заночевал прямо в БТРе, поочерёдно сменяя друг друга в карауле.

Ночь прошла спокойно, если не считать одного инцидента, когда Солдат опять чуть не сорвался на Максе, которого не могли добудиться всю ночь. Наш-Илл кое-как объяснил Солдату, что у кролика случилось "отключение", характерное для всех "иных", каковым Проводник и являлся.

Солдат в сердцах пнул неподвижное тело кролика и заворочался в кресле, устраиваясь поудобнее и собираясь отстоять вторую вахту за Макса. Последнее, что зафиксировало сознание перед тем, как Наш-Илл провалился в сон, это тяжёлый с присвистом храп невозмутимой Нормы.

К утру вода сошла, обнажив мокрую вязкую землю, на которой остались лежать многочисленные трупы участников барахульского нашествия. Едва встало солнце, из земли полезли бесчисленные ростки, которые невероятно быстро, прямо на глазах превращались в высокую сочную траву и крепкие деревья. Вся степь покрылась буйной растительностью, скрывшей под собой жертвы недавнего наводнения.

Поисковая команда не спешила покидать своего убежища. Нетерпеливые барахулы напротив стали спускаться с соседних сопок и собираться в довольно крупные отряды. Затем организовавшись в некое подобие колонны, они вновь продолжили свой загадочных путь в сторону одинокой горы.

На этот раз барахулы не поднимали тучу пыли. Вчерашнее наводнение уничтожило внушительное число их соплеменников, но оставшихся в живых было ещё достаточно много. Земля влажно чавкала под ногами пеших и лапами ездовых животных. Барахулы, как одержимые шли к своей неведомой цели.

С вершины сопки, которая оказалась соляной горой с проплешинами солончаков у своего основания, Наш-Илл со своей поисковой группой наблюдал, как барахулы сплошным потоком текут по степи. Это однообразное движение стало уже надоедать, когда произошла совершенно неожиданная вещь. Степь, на всём своём протяжении, зашевелилась!

Выворачивая пласты грунта и валуны, из земли полезли наружу огромные черви. Через минуту степь кишела извивающимися белёсыми телами. Немалое их количество оказалось и в рядах барахулов, которых черви тут же принялись рвать на части своими мощными челюстями, усеянными множеством мелких острых зубов. Барахулы отчаянно сопротивлялись, но червей было гораздо больше, чем дикари могли уничтожить. Их колонна совершенно остановилась. Все барахулы были заняты отражением неожиданной атаки. Численность дикарей таяла на глазах.

Очнувшийся к этому времени кролик, наблюдая за огромными червями и творящимся внизу геноцидом барахулов, ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил в пустоту:

– Это губеры!

Покончив вскоре с воинственными барахулами, губеры расползлись по степи, планомерно уничтожая всю появившуюся после дождя растительность. То, что они не могли съесть на месте, черви тянули в норы, из которых вылезли, под землю. Через пару дней солнце и губеры вновь превратили цветущую долину в опустошённую и выжженную степь.