Больные ублюдки (ЛП)

Когда мы прибыли в Эль-Пасо, на небе уже догорал закат. Куколка спала, облокотившись рукой на дверь Мустанга. Я сильнее сжал руль, прокручивая в голове ее признание об Эллис, о шраме в низу ее живота, который я даже не заметил. Я был слеп, очарован жаждой крови, очарован тем, что, наконец, обладаю моей маленькой Куколкой так, как всегда этого хотел. Я не заметил едва различимого белого шрама, нарушающего совершенство ее кожи. Не обнаружил страшного доказательства того, что сотворили с ней эти твари. И это было куда хуже того, что они причинили мне.

Эти суки заделали ей ребенка.

Эти суки прервали беременность…

Эти суки вырвали матку из незрелого тела Куколки. Они сделали это, чтобы она больше не могла иметь детей. И все для того, чтобы они могли и дальше трахать Куколку против ее воли, насиловать ее столько, сколько им захочется, не беспокоясь о том, что она забеременеет. По кусочкам разрушая ее здравый рассудок, пока он совсем не помутился, и она не забилась в свою раковину. В вегетативное состояние, в котором я ее нашел, безжизненную и отгородившуюся от реального мира.

Их злодеяния, о которых я, наконец, узнал, выпустили на волю вспыхнувший во мне вулкан ярости; он превратился в огненное море лавы, грозящей уничтожить все на своем пути. Людей, привязавших ее к операционному столу. «Дядей» — близнецов, на встречу с которыми мы ехали. Добавьте к этому списку подонков, больше всех остальных истязавших ее тело и разум, дядю Джона и ее отца. Ее отец, тот самый человек, который должен был ее защищать. Вместо этого он, словно какой-то сутенер, преподнес ее своим «коллегам» на блюдечке с голубой каемочкой, плеснув отравы ей в чай.

Загородные дороги Эль-Пасо сменились городскими огнями — мы приближались к месту нашего назначения. Поместье на самой окраине города, милое маленькое ранчо. Уединенное. Частное… просто идеальное место для необременительной кровавой резни, учиненной стражами Страны Чудес.

— Изысканные вечеринки, — сказал Хайд, встав рядом со мной.

Мы находились в секретном доме Чепела в Луизиане. Хайд посмотрел на зажатые у меня в руке фотографии, и его лицо исказил привычный злобный оскал. Генри в данный момент «спал».

Пока я просматривал информацию, собранную о дядях Джеффри и Сэмюэле, ко мне подошел Чепел. Взглянув на фотографию, сделанную частным детективом на одной из таких вечеринок, он присвистнул. На открытой террасе были развешены гирлянды из лампочек. За длинным столом сидело несколько человек. Все уже сами по себе довольно интересные персонажи; большинство из них, вне всякого сомнения, «любители» детишек. Парочка насильников и несколько тупых шлюх, которых заводят извращенные вкусы этих садистов — бляди, которые ловят кайф, глядя, как их мужчины кого-то насилуют… возраст значения не имеет.

— О-о, как было бы весело ввергнуть эту маленькую компанию в кромешный хаос.

Чепел присел рядом со мной и провел рукой по фотографиям женщин, расположившихся рядом с крепкими мужчинами среднего возраста.

— Платные шлюхи? — спросил он, и в его глазах отразился свет от камина.

Я проверил информацию, данную мне частным детективом.

— Да. Но те, что предпочитают темную сторону секса.

Чепел жадно втянул в себя воздух.

— О…какие невероятные возможности они могли бы предложить… какие у нас могли бы сложиться удивительные отношения, — пробормотал он, и его зрачки расширились.

— Сделай им всем чертовски больно, — прорычал Хайд. — Вырви им нахрен глотки.

Он встал из-за стола и направился в свои комнаты. Вне всякого сомнения, скоро должен был вернуться Генри.

Чепел тоже поднялся и откинул с лица длинные светлые волосы.

— Да, юный Дэппер Дэн. Могу только представить, какие дивные, возвышенные убийства учинит наш местный любитель крови, — он поднял вверх палец и улыбнулся. — Ты должен записать эти приключения ради своих друзей.

Он положил руку на грудь.

— Мне и впрямь нравятся хорошие кровавые романы, милый юноша. И такой, как это кровопролитное чаепитие, был бы весьма захватывающим.

Он ушел, а я всё смотрел на фотографии, представляя себе, как озаряется лицо Куколки при виде чая и пирожных.

Представляя, как она купается в их крови, сжимая в своей хрупкой ручке слегка поджаренный пончик с маслом...

Куколка пошевелилась, вырвав меня из задумчивости. Я бросил на нее взгляд как раз, когда она открыла глаза. Ее макияж был просто идеальным. От одного вида нарисованных вокруг ее левого глаза часов я жутко завелся. Но гораздо сильнее я завелся, увидев висящий у нее на шее пузырек с моей кровью. Наклейка «Выпей меня» еще никогда не была такой уместной.

Куколка вздохнула и села. Я повернул голову, чтобы узнать, что привлекло её внимание. Впереди виднелись яркие огни. Вдоль дороги, ведущей к большому зданию, выстроились припаркованные лимузины. Из здания доносилась музыка, и по всей территории бродили дети, не старше семнадцати — восемнадцати лет.

— Кролик, что тут происходит? — спросила Куколка, когда я сбросил скорость, чтобы она могла хорошенько всё рассмотреть.

Дети таращились на Куколку, проходя мимо Мустанга.

— Вау, — пробормотала она, глядя на девушек в длинных пышных платьях и с броским макияжем, почти таким же, как и у нее самой, за исключением часов вокруг глаза. Девушки шагали под руку с юношами в смокингах.

Я не мог отвести взгляда от того, как Куколка смотрела на них широко распахнутыми глазами, от волнения постукивая ногой. Она повернулась ко мне и спросила:

— Кролик, что это? Почему все девушки и юноши так красиво одеты?

Я взглянул на висящий над зданием баннер: «Выпускной бал».

Куколка во все глаза уставилась на входящих на территорию школы детей. Но я смотрел только на нее. Я видел, как ее заворожили эти девушки в платьях. В длинных, шикарных платьях.

Словно прочитав мои мысли, она сказала:

— Их платья, Кролик…

В ее голосе послышался благоговейный трепет. Она взглянула на свои голые бедра.

— Моё совсем не такое, — она одарила меня самой грустной улыбкой, какую я когда-либо видел. — Но куда мне такую красоту надевать? Уж точно не на убийства тех нехороших мужчин. Я бы не стала тратить нечто столь прекрасное на таких отвратительных людей.

Мое сердце — если бы оно вообще у меня имелось — треснуло прямо посередине. Она была права. У нее никогда не было ничего подобного. Даже в детстве она проживала большую часть жизни в своём вымышленном мире, рисуя в воображении свои чаепития и приключения на территории поместья. Она все время танцевала. Представляла себе жизнь за пределами именья. К её большому огорчению, я никогда не танцевал. Я с удовольствием на это смотрел. Но бл*дь… Куколка заслуживала чего-то гораздо большего.

— Это выпускной, — сказал я.

Куколка в замешательстве нахмурила лоб. Я знал, что она не сможет прочесть висящий над дверями баннер.

— В Стране Чудес… дети отправляются туда, когда закончат школу, — произнёс я и пожал плечами. — Они там танцуют или типа того. Одеваются вот так и танцуют.

— Они танцуют…? — прошептала она, глядя, как на подъездную дорожку въезжает очередной лимузин. — Как им, наверное, весело.

Она улыбнулась еще двум проходящим мимо девушкам. Они посмотрели на машину, и их взгляд упал на Куколку. Девушки на мгновение затихли, а потом рассмеялись. Прямо, бл*дь, ей в лицо.

Я поджал губы. Словно услышав приглушенный рык, вырвавшийся у меня из горла, они устремили глаза на меня. Я демонстративно поднял палец с наперстком для разрезания глоток и провёл им по шее. От того, как вмиг побледнели их лица, мне стало ясно, что шлюхи поняли мой намёк закрыть свои гребаные рты. Если нет, я перережу им глотки прямо здесь и прямо сейчас.

Никто не смеет относиться к моей Куколке свысока.