Родственные души

Она выглядела обеспокоенной, и я задержала дыхание в ожидании ее слов.

– Так он до сих пор не понял, в чем причина?

Ее глаза наполнились слезами.

«Проклятье! Сколько раз можно заводить один и тот же разговор?!»

– Мам, – сказала я медленно и убедительно, – это не твоя вина. Ты не допускала ошибок, воспитывая меня, и не роняла меня на голову в детстве. Ты точно так же растила Луизу, и с ней этого не произошло. Просто не повезло – вот и все. Ты должна мне поверить.

Она доверчиво посмотрела на меня.

– Правда? – прошептала она. – Доктор Эшли не говорит, что это чья-то вина?

– Конечно, не говорит. Потому что это не так. Это моя физиология. Гормоны. Да что угодно! Я, естественно, перерасту это, и потом мы над этим посмеемся. Хорошо?

Она явно почувствовала облегчение. В данный момент. Но, несомненно, на следующей неделе она снова вернется к этому разговору. А потом через неделю. И еще через одну.

– Ладно.

Она взяла обе чашки и отнесла их в раковину.

– Можешь взять сегодня мою сумочку, если захочешь, – с улыбкой произнесла она.

– Правда? Супер! Спасибо, мам.

Она вышла из кухни.

Дело вот в чем. Как бы я ни старалась, моя жизнь невероятно банальна. Я психически нездорова. Как оригинально, правда? Я ненавижу себя за отсутствие незаурядности, но, к сожалению, это зависит не от меня. Просто мой мозг придумал себе эту проблему, потому что я отношусь к среднему классу и не беспокоюсь о том, как заработать денег, или о чем-то подобном.

Пару лет назад я сидела на уроке и слушала учителя по географии, который распинался о справедливой торговле кофе, как вдруг поняла, что умираю. Вокруг меня сомкнулись стены. В глазах потемнело, а дыхание перехватило.

Безрассудная паника пронеслась по моему телу, как при выбросе адреналина, и я поняла, что мне осталось жить считанные минуты. Помню, что, когда отчаянно пыталась сделать глоток воздуха, думала: насколько же кошмарно умереть на уроке географии. А еще о том, что никогда не плавала с дельфинами, не видела Большой каньон, не ездила на мотоцикле и не делала того, что положено сделать до смерти. Я больше не увижу своих родителей. И Луизу. Моя смерть разрушит их жизни.

А потом осознала, что у меня даже парня нет. И хотя вокруг все было как в тумане, я могла думать только о любви. Вернее, о том, что ее у меня никогда не будет. Что я никогда не узнаю, каково засыпать с мыслями о том, что о тебе думает другой человек. Никто и никогда, обняв меня за талию, не пройдет со мной по улице. Я никогда не выучу черты чьего-то лица, которое мне ни за что не наскучит. Оседая на серый, усеянный жевательными резинками ковер, я думала только о том, насколько это печально.

Конечно же, я очнулась. Меня окружали обеспокоенные лица, а мои ладони истекали кровью – так сильно я впилась в них ногтями. Пришлось отправиться домой. Все романтические откровения стерлись из памяти. Вернее, я запрятала их поглубже и всю следующую неделю купалась в море внимания, пока все не позабыли о происшествии.

Моя жизнь вошла в колею. Но это повторилось снова.

Мы отправились с мамой в магазин за тампонами. Вероятно, нет ничего позорнее, чем оказаться на грани жизни и смерти в общественном месте с ними в руках. Все случилось так же, как и в прошлый раз: вокруг меня сомкнулись стены, я начала задыхаться, затем сознание покинуло меня… Я пришла в себя от собственного крика. Я лежала на холодном мраморном полу, на меня были направлены взгляды напуганных покупателей, а рядом сидела мама и сжимала мою руку Глаза ее были полны страха…

После этого я не вылезала от врачей. Мама тогда поссорилась с нашим семейным доктором, и мы, конечно же, пошли к частному. Сотни анализов крови, еще два подобных «происшествия» – и меня отвезли в большой белый дом, где меня осматривали десяток различных специалистов и заставили разговаривать с каким-то улыбающимся мужчиной с идеально ровными, но пожелтевшими зубами. Он-то и дал название тому, что со мной происходило: панические атаки. Как оказалось, даже тут я не одинока. Многие испытывают стресс от современной жизни и прочего.

Так начались мои еженедельные встречи с доктором Эшли. Или, если вам так больше нравится, с мозгоправом. Последние два года каждое утро я вынуждена терпеть мамино виноватое выражение лица, а затем подыскивать возражения и оправдания, чтобы уверить ее в том, что она здесь ни при чем…

Я ополоснула миску, смывая остатки мюсли, чтобы те не прилипли к ней. А затем начала готовиться к вечеру с надеждой на то, что в этом дурацком-предурацком городе случится что-то оригинальное.

Целый день я баловала себя женскими штучками. Повалялась в огромной ванне с пеной, попользовалась маминой элитной косметикой, побрила ноги. Потом перемерила, казалось, десятки различных нарядов. После долгих размышлений выбрала темную джинсовую мини-юбку и выцветшую футболку с изображением The Smiths[1], которую выклянчила у папы в винтажном магазине. Наложив несколько слоев карандаша для глаз, туши и блеска для губ, я включила телефон и увидела, что до встречи осталось всего пять минут. В последний раз окинула взглядом себя в зеркале. Неплохо, но и не великолепно. Из зеркала на меня смотрели карие глаза. Нескольких прядей мышиного цвета, которые так и не получилось уложить. Обувшись в видавшие виды балетки, я схватила куртку и выбежала из дома.

Когда я спешила на встречу с подругами, было еще светло. Солнце почти скрылось за горизонтом, заливая округу золотистым светом. Я мгновение наслаждалась красивым видом, а потом напомнила себе, что ненавижу этот городок. Подруги Элизабет, Рут и Аманда ждали меня на перекрестке.

– Ты опоздала, – сказала Лиззи. – Клянусь, мы прождали тебя полжизни.

Она выглядела мило: новые джинсы и черный топ. Волосы она закрутила в какой-то сложный на вид узел, а глаза жирно обвела карандашом.

Я пробежала последние пару метров.

– Извините, – задыхаясь, проговорила я. – Долго выбирала, что мне надеть.

– Ну-ну. Если пропустим красавчика-гитариста, я устрою тебе сладкую жизнь.

На словах «красавчик-гитарист» глаза Рут загорелись. Я быстро обняла ее в знак приветствия.

– А ты видела этого загадочного красавца? – спросила она.

Любимым занятием Рут было покорять сердца. Стоило ей положить на кого-то глаз – и ее не остановить. В устранении конкуренток также немалую роль играла грудь пятого размера. Я всегда радовалась тому, что меня не привлекал ни один парень, потому что вряд ли у меня было много шансов рядом с Рут.

– Нет, только слышала про него. Но этим утром рак на горе свистнул, и я просто уверена, что в наш городок приехал сексуальный мужчина.

– Поппи, мне грустно такое слышать, – сказала Рут. – Здесь столько сексуальных мужчин! Стоит лишь открыть глаза, и ты увидишь бесчисленные варианты.

– Есть сексуальные парни, – поправила я. – Но не мужчины.

– О, после встречи со мной можете смело звать их мужчинами. – Рут подмигнула.

Я взяла под руку Аманду, которая до сих пор молчала. Благослови ее небеса, она столько времени проводит с Рут, что перестала даже пытаться вставить словечко.

– Как дела с Джонно?

Джонно – парень, с которым Аманда вроде как встречается. Она превзошла саму себя, найдя человека застенчивее, чем она. Большую часть времени они извинялись друг перед другом или неловко держались за руки, как дети, которых поставили рядышком, чтобы сделать фотографию на свадьбе.

Аманда раскраснелась.

– У нас все нормально, – слегка заикаясь, ответила она. – Мы вчера поцеловались и даже не ударились носами.

Я не смогла сдержать смех:

– Крошечными шажками, да?

Лиззи взяла под руку меня и Рут, после чего мы все выстроились в линию.

– Ладно, дамы, у меня такое ощущение, что нас ждет невероятный вечер.

– Ну да, конечно, – пробормотала я.

– Замолчи! Серьезно, моя попа горит от предчувствия, что сегодня что-то произойдет.

1

The Smiths – британская рок-группа, образовавшаяся в Манчестере (Англия) в 1982 году и впоследствии признанная критиками одной из самых важных альтернативных групп Британии, вышедших из инди-рока 1980-х годов.