Страница 16 из 21
Мама выгнула бровь:
– Понятно.
Я включила радио, чтобы избежать дальнейших расспросов, и мы молча уставились в лобовое стекло, притворно наслаждаясь паршивым танцевальным треком, который неустанно играл на Радио Один. У него было какое-то глупое название – Short Attention Span[8], исполняла его группа ADHD[9]. И это не шутка. Фрэнк неделями уговаривал меня послушать его.
Когда мы подъехали к офису доктора Эшли, вернее, если называть вещи своими именами, к психиатрической клинике, я открыла дверь.
– Подожди, – дергая меня за плечо, сказала мама.
– Что такое?
Она залезла в сумочку и достала чек для доктора Эшли. Я посмотрела на сумму, написанную маминым витиеватым, но четким почерком, и меня окатило новой волной вины. Я не только заставляла ее чувствовать себя паршиво, но и доводила до банкротства. Возможно, мне стоило больше прислушиваться к словам доктора Эшли, а не стараться все время перехитрить его.
– Спасибо, – пристыжено произнесла я.
– Я заберу тебя попозже.
– Пока.
Она наклонилась и нежно поцеловала меня в лоб, а потом включила зажигание. Я неуклюже выбралась из машины и направилась к массивным дверям клиники.
Здесь приложили немало усилий, чтобы она выглядела как «нормальная», насколько это вообще возможно (учитывая значение этого слова). Администратор встречала вас широкой улыбкой, пока вы старались не обращать внимания на тщательный досмотр охранником на входе. Я еще не совсем выжила из ума, поэтому приходила сюда только днем. Но некоторые пациенты здесь жили.
Стены клиники выкрасили в веселый желтый цвет, повсюду расставили свежие цветы, чтобы перебить явственный больничный запах. В комнате ожидания даже положили популярные журналы вроде Vogue, в то время как в обычных клиниках выкладывали неинтересные разодранные выпуски «Домашнего хозяйства» десятилетней давности. «Ну, вероятно, это включено в счет», – предположила я. Что ни говори, им приходилось как-то оправдывать те огромные суммы, что они брали за лечение. А еще здесь все пропиталось притворным и чисто британским духом «А давайте сделаем вид, что мы не в психиатрической клинике», поэтому в комнате ожидания ты улыбаешься, киваешь всем, стараясь не обращать внимания на перевязанные бинтами запястья и расцарапанные лица, и при этом думаешь: «Хм, интересно, у них все в порядке с головой?»
Примерно через пять минут назвали мое имя. Я нерешительно постучалась в дверь кабинета доктора Эшли, хотя знала, что он ожидает меня. Еще одна странная и совершенно ненужная социальная норма при посещении врача.
– Входите, – услышала я и открыла дверь.
Он сидел в своем старинном кресле, за какое можно выручить кучу денег в шоу «В поисках антиквариата»[10]. Вообще, в комнате было не так уж и много предметов. Несколько невзрачных картин на стенах цвета магнолии, компьютер на столе. Между креслом доктора Эшли и «моим» – квадратный кофейный столик, в центре которого – предательская коробка с платками. Я поморщилась, вспомнив, через что прошла, когда была здесь в последний раз.
– Добрый день, Поппи.
Я неловко присела и начала хрустеть пальцами, притворяясь, что меня здесь нет. И ничего такого не происходит. Это не моя жизнь. На самом деле мне не нужна помощь психиатра.
– Добрый день.
Мы сидели в тишине добрых тридцать секунд, а потом доктор задал неизбежный вопрос:
– Как у тебя сегодня дела, Поппи?
Я ответила просто:
– Все хорошо.
Снова тишина.
– А на самом деле?
Я вздохнула. Все это было так предсказуемо. Так неестественно. Хотя в кабинете отсутствовала кожаная кушетка, я все равно представила, как лежу на ней, положив руку под голову, и рассказываю ужасные воспоминания о своем детстве.
Мои мысли вернулись к внушительному чеку, лежавшему в кармане джинсов, и я заставила себя подыграть доктору:
– Ну, за прошлую неделю я дважды теряла сознание.
Он кивнул, словно его это не впечатлило, словно я просто перечислила блюда, которые съела сегодня, или что-то вроде того. Единственным признаком его заинтересованности была ручка, которая с бешеной скоростью запорхала по блокноту.
– Понятно, – продолжая записывать, сказал доктор. – И это… необычно, да?
– Да.
Он перестал писать и изучил меня поверх своего блокнота. Как бы мне хотелось прочесть, что он там записал!
– Почему ты так думаешь?
Ну вот честно. Может, мне стоит получить степень по психологии? А потом задавать вопросы спокойным голосом и зарабатывать при этом сто пятьдесят фунтов в час.
Я пожала плечами, играя роль беззаботного подростка:
– Не знаю.
Этот ответ привел к еще одному взрыву писанины в блокноте, и я заерзала, ожидая, когда он закончит. Положила ногу на ногу, потом выпрямила их.
– Когда твоя мама, – начал доктор, наконец взяв инициативу в свои руки, – позвонила мне утром, то сказала, что первая атака случилась на «Музыкальной ночи». Это правда?
Откуда мама об этом узнала? Должно быть, ей рассказал папа. Я отругала его про себя.
– Правда, – сказала я. – Это было ужасно. Я блевала и все такое.
Мне не нравилось, как прозвучало слово «блевала», оно какое-то идиотское. Но мне понравилось, что от этого слова доктор Эшли поморщился, хотя и не поняла, с чего вдруг такая реакция.
– Тебя тошнило? – спросил доктор. Его рука снова набирала скорость над поверхностью секретного блокнота. – Хм, такого же раньше не было, да?
– Не было.
– А вторая атака? Что с ней?
– Никакой блевоты. Все как обычно. Я думала, что умру. Это ужасно. Но в итоге я не умерла.
Доктор Эшли погрузился в свои мысли и начал жевать кончик карандаша. Очевидно, это не было частью его плана. Ведь до этого мне уже становилось лучше и я считалась «успешным пациентом».
– А когда произошла паническая атака, ты применяла техники, которым я тебя учил?
Я кивнула.
– Ты тренируешь осознанное дыхание?
Я снова кивнула:
– Каждое утро.
Он выглядел озадаченным. Может, частная практика все-таки не окупалась.
Мы снова замолчали. Я покачивала ногой, давая ему время на раздумья. Меня все это не особо впечатлило. Обычно он был таким… собранным. Обычно у него были ответы на все вопросы.
– Изменилось ли что-нибудь за прошедшую неделю? Ты сделала что-то новое, что могло привести к этой атаке?
Я сразу вспомнила про Ноя, и снова набежали слезы. Но это глупо. Причина не могла быть в нем. Это бессмысленно. Даже если и была, я не могла рассказать доктору Эшли об этом парне. Это слишком унизительно.
Но он уловил сомнения, отразившиеся на моем лице. Черт, мне надо было срочно что-то придумать.
– Поппи, ты знаешь, что можешь рассказать мне все. Ты здесь в безопасности. И я не стану оценивать твои поступки.
Я знала, что он говорит правду. Мне хотелось рассказать ему. Хотелось, чтобы мамины деньги были потрачены не впустую. Но как? Мне что, надо ему сказать: «Знаете, по-моему, я схожу с ума из-за парня»? Это смешно. И глупо.
Поэтому я глубоко вдохнула и позволила лжи с легкостью слететь с моего языка.
– Ну, – пробормотала я, думая о Ное и не сдерживая больше слез, – дело в моей маме. Я так сильно за нее беспокоюсь. Думаю, наши отношения строятся на эмоциональном шантаже.
Он протянул мне коробочку с платками, и наша встреча продолжилась как обычно.
Глава 9
ДНИ ШЛИ СВОИМ чередом. И недели проходили без каких-либо значимых событий. За летом последовала осень. Похолодало. И только самые решительные выпендрежницы типа Рут до сих пор щеголяли в юбках, выставляя напоказ посиневшие ноги. На английском мы закончили изучать «Ромео и Джульетту» и перешли на поэзию о Первой мировой войне. Мои панические атаки прекратились. И я все еще не знала, были они связаны с Ноем или нет. Но в целом жизнь вошла в привычное русло. Если это можно так назвать.
8
Short Attention Span дословно переводится как «короткая продолжительность концентрации внимания».
9
ADHD дословно переводится как «синдром дефицита внимания и гиперактивности».
10
«В поисках антиквариата» (англ. Antiques ifoadshow) – британское телевизионное шоу, в котором эксперты по антиквариату приезжают в различные регионы Соединенного Королевства, чтобы оценить вещи, принесенные местными жителями.