Страница 7 из 15
– Что надо при этом крепко держать человека за яй… Ай! – князь рассмеялся, потому что жена больно ущипнула его. – Душа моя, я помню, что ты не любишь, когда я грубо выражаюсь, но посол Золотой империи достал меня до самых печенок. Кстати, к чести Рэя, он выразился помягче, но суть была та же. Это я своих впечатлений добавил.
– А что случилось? – встревожилась княгиня.
Она была в курсе всех дел и забот своего мужа, несмотря на то, что государственные обязанности у них были разные. За установление связей с Золотой империей отвечал лично князь Эгберт – потому что золотианские послы ни за что бы не согласились иметь дело с женщинами. До недавнего времени империя и княжество вежливо игнорировали друг друга, не мешая торговцам с обеих сторон ввозить и вывозить местные товары, но сейчас, когда объемы экспорта со стороны княжества достигли такого размаха, потребовался язык дипломатических соглашений.
Положение отягощалось тем, что пост министра экономического развития в Зеленом княжестве занимала тетушка князя Клара – подвижная, хваткая старушка, которой до сих пор не находилось достойной замены. Со вступлением ее в должность страна пережила крутые экономические реформы, пополнившие не только княжескую казну, но и поднявшие уровень жизни обывателей Зеленых земель. Женщина-министр, да еще и пожилая – это было чересчур для культурных представлений золотианских мужчин.
Князь коротко рассказал жене о переговорах и подытожил:
– В общем, по-моему, посол остался не очень доволен. Но выбирать ему не приходится – мы слишком много производим товаров, в которых нуждаются они. Если б ты знала, душа моя, как тяжело иметь с ними дело! Золотианцы заносчивы и надменны, они мнят свои порядки самыми лучшими и совершенно не умеют уважать чужие обычаи. Даже в слуги им я распорядился отрядить одних мужчин, потому что женщин они считают чем-то вроде бессловесных кукол, с которыми можно делать, что угодно. Придется зимой нанести им ответный визит, чувствую, что наши переговоры так и не завершатся в этот раз… Да, кстати, с чего это наш сын решил жениться на маленькой золотианочке? Не поверю, если ты скажешь мне, что он просто решил обзавестись послушной бессловесной женушкой.
– Я сейчас укладывала девочку спать, и по моему мнению, она не послушная, а просто забитая. И ты же знаешь Рэя, свет мой, – ответила княгиня, – он у нас защитник всех обиженных и угнетенных. Как ты в молодости.
– В молодости? – хитро прищурился Эгберт. – Ты хочешь сказать, душа моя, что я сейчас глубокий старик?
– Ну уж точно не восемнадцатилетний юноша, – поддразнила его супруга.
– Так, и в каком же это месте я не похож на восемнадцатилетнего? Ну-ка, присмотрись, – князь сгреб жену в охапку и прижал к себе. – Может, здесь? Или вот тут? – он направил ее руку на место, требующее особой проверки.
Женщина, тихонько захихикав, приступила к самой тщательной проверке, периодически делая задумчивое лицо, к пущему удовольствию обоих.
После этой озорной прелюдии, они занялись любовью, словно были молодоженами, а не добронравными супругами, много лет прожившими вместе. Княгиня радовалась, что возраст и постоянные хлопоты не остудили пылкости мужа, а князь находил ее тело прекрасным, а запах кожи, смешанный с ароматом любимых духов – упоительным. Лаская жену, Эгберт словно забывал обо всех тревогах дня, о государственных проблемах, реформах, протоколах заседаний, непонятливых придворных, нерасторопных министрах…
Когда все закончилось, и княгиня, лежа на плече супруга, тихонько выдохнула: “Счастье…”, он ответил четко и уверенно:
– Счастье – это то, что я когда-то уговорил тебя стать моей женой…
– Так все-таки, сколько пробудут послы? – зевнула княгиня. Ее клонило в сон, но любопытство не желало ждать до утра.
– Да я б их хоть завтра выдворил, – Эгберт устроился поудобнее, перекатившись на бок и не выпуская жену из рук. – Но раз говоришь, что у нашего Рэя тут первая любовь случилась… пусть дня три еще побудут, черт с ними, может, хоть какого-то толку добьюсь…
На следующий день Рэй повел свою заграничную гостью погулять по центру столицы. И хотя это была самая чистая, скучная и благополучная часть города, а за ними следили двое охранников, лишней принцессе эта прогулка показалась самым головокружительным приключением во всей ее жизни.
На сей раз ее не окружала толпа рабынь и конников, и ничто не мешало разглядывать каменные и кирпичные городские постройки в два, а кое-где и в три этажа, с балкончиками, на которых пышно росли цветы в горшках и вазонах. На одном из балконов стояла женщина – полная, черноглазая, в цветастой, почти мужской рубахе и юбке и щедро бросала крошки на тротуар, где ими лакомились воробьи и голуби.
Уличные торговцы в небольших полотняных палатках зазывали прохожих, соблазняя мороженым и холодными напитками.
Девочка вертела головой, явно удивляясь таким простым вещам, но не задала ни единого вопроса, поэтому Рэй спросил сам:
– А у вас в Краммаре – разве нет такого?
Девочка потупилась:
– Я не знаю, как у нас. Девочкам нельзя гулять за пределами дворцового сада.
– Что? А не принцессам, обычным горожанкам? – с надеждой уточнил Рэй.
– Им тоже нельзя. Либо в саду отцовского дома, либо мужнего.
Рэй ошарашенно замолчал, и тут Миранда совсем неприлично вытаращилась: по улице катил зеленый вагончик, влекомый парой крупных, сильных лошадей. Он ехал по блестящим рельсам, а на скамеечках сидело несколько дам с детьми. Малыши радостно таращились в окна, показывали пальцами, махали прохожим ручонками и улыбались.
– Это конный трамвай, конка, – подсказал Рэй, потому что Миранда снова не решилась спросить. – Потом можем покататься.
При общении с девочкой, Рэй понял, насколько она непохожа на его соотечественниц. Его удивляло, что Мира не умела выражать своих желаний, хотя их, естественно, имела. Самой лучшей тактикой стало маскировать выбор под команду: Рэй спрашивал ее сам, хочет ли она того или другого, пойти дальше или присесть. У Миранды была очень живая мимика, и Рэю не составляло труда узнать, чего же она на самом деле хочет, и поступать именно так, будто это его собственное желание.
Возможно, лишняя принцесса вела бы себя свободнее, если бы с ними не было охраны, но ее наличие было обязательным условием прогулок Рэя по городу. На свете хватает озлобленных людей и безумцев, поэтому Рэй соглашался с желанием его родителей быть спокойным за него. В конце концов, они не мешали ему без присмотра носиться по дворцовому лесопарку. Поэтому слова Миры о том, что им нельзя ни погулять, ни посетить ярмарку или торговые лавки, возмутили юного княжича, словно это было оскорблением, нанесенным ему лично. Некоторое время он помалкивал, разве что комментируя увиденное для Миры, но вскоре его прорвало потоком копившегося негодования:
– У вас что, принято девочек дурами делать? Почему им даже прогуляться нельзя?
– Мы не дуры. Мы учимся, – ответила Миранда.
– Учитесь, как же… Подожди, – Рэй потащил ее в ближайшую книжную лавочку, где велел подать за столик мороженое и иллюстрированные приложения к учебникам по окружающему миру для начальной ступени.
Миранда так и впилась в красочные альбомы с удивительными картинками и интересными, написанными специально для детей, текстами, что забыла и про Рэя, и про угощение. Мороженое превратилось в растаявшие сливки с плавающими в них кусочками вишни, а Рэй сидел, улыбаясь и глядя на вспыхнувшее интересом лицо девочки. Его изумил рассказ матери, заставшей девочку за книгой. Юный княжич уже понял, что знаний об окружающем мире в Золотой империи дают самую малость, жалкие крохи, не способные насытить здоровое детское любопытство…
– Ну, пойдем, я подарю тебе эти книги, хочешь? – сказал княжич, когда ему надоело сидеть.
– Нельзя, – расстроилась Миранда, – отберут.
– Тогда я просто пришлю свои, почитаешь вечером после ужина, а сейчас – пойдем.
Миранда с мимолетным сожалением захлопнула книгу и убедилась, что ее мороженое безнадежно растаяло. Рэй заказал еще одно, на вынос, и они продолжили осматривать город.