Страница 14 из 15
– Располагайся, душа моя, – князь улыбнулся. Он был рад приходу жены, особенно сейчас, когда все равно собирался недолго отдохнуть. – Или, если ты в настроении, пойдем прогуляемся. Я засиделся здесь, хочу немного размяться.
– Что ж, пойдем, – согласилась жена. Слуги подали им теплые плащи, поскольку погода была уже по-осеннему прохладной, и князь с княгиней, рука об руку, вышли во внутренний садик.
Деревья уже обнажились, а листья были сметены с дорожек в аккуратные кучки. Утренняя изморозь давно растаяла, растопленная ярким, пусть и не слишком ласковым уже солнцем. Прохаживаясь вдоль пустеющих клумб, где уже отцветали последние, самые холодостойкие цветы, они поначалу молчали, любуясь незатейливым осенним пейзажем.
Княгиня нарушила молчание первой.
– Свет мой, ты прочитал этот бульварный листок?
– Прочел, конечно, – кивнул Эгберт, – и даже отдал распоряжение разобраться, как такое допустил редактор. Впрочем, он уже больше не редактор, потому что надо думать, что пропускаешь в номер! Это дешевое заигрывание с золотианцами, как делают наши соседи, Медный халифат. Хватит! В своей стране я хочу читать нормальные газеты, а не политкорректные.
– Да, но что теперь делать с нашим сыном? – обеспокоенно спросила княгиня.
Князь ожесточенно потер себе подбородок. Решение, которое он принял, было трудным и не нравилось ему самому, втайне он даже отчасти желал, чтобы супруга отговорила его.
– Совет Шести пройдет через неделю после Нового года. Рэй поедет со мной.
Сказав это, князь перевел взгляд на Марию. Та немного побледнела, но больше ничто не выдавало испытываемое ей волнение за ребенка.
– Ты думаешь, что это будет правильным? – ответила супруга, подразумевая в своем вопросе слово “Почему”.
Эгберт слегка пожевал губу, собираясь с мыслями.
– Душа моя, нашему сыну не придется править, ты знаешь это не хуже меня. Допустим, он не перерастет своего детского увлечения и будет настаивать на женитьбе. Если девочка доживет, – князь поморщился, но он привык говорить прямо, – то у нашего сына два варианта. Первый – попросить династического брака, как они поступают с четырьмя остальными государствами. Но династический брак – это контракт на века, это касается не только Рэя, но и следующих поколений. Да они его проклянут просто, если будут вынуждены жениться на бессловесных, забитых девушках, которые будут шарахаться от трамваев и вместо поддержки и заботы о муже будут выказывать лишь пугливую покорность. Прости, душа моя, но я не могу содействовать такому будущему для своих потомков.
Княгиня не перебивая слушала своего мужа, и он, после небольшой паузы, продолжил рассуждать дальше:
– Вариант номер два: Рэй решает участвовать в Играх. Я. честно говоря, никогда не интересовался, разрешено ли бороться за главный приз гражданам другого государства, но допустим, что можно или он выступит под вымышленным именем. И допустим, – тут князь снова поморщился и даже немного запнулся от волнения, – допустим, он победит в этой жестокой схватке.
Эгберт резко остановился и осторожно поддержал за талию уже изрядно побледневшую жену.
– Тебе дурно, душа моя? Давай присядем.
Мария слабо запротестовала, но муж решительно подвел ее к ближайшей скамейке, усадил и сам сел рядом, приобняв жену за плечи.
– Ну что ты, – пробормотал он ласково, касаясь губами ее виска.
– Ох, прости, – княгиня снова попыталась взять себя в руки, но получилось плохо. – Бедный мой мальчик! Бедный мальчик!
– Милая, не надо так убиваться раньше времени…
– Ах, Эгберт, я просто слезливая дурочка, – всхлипнула княгиня.
– Не наговаривай, душа моя, не наговаривай, – князь погладил ее по спине.
– Нет, правда… Я понимаю, что не нужно… Но стоило мне всего лишь на мгновенье представить, что наш мальчик стал взрослым и ввязался в такие опасные игры, где мы можем его потерять… У меня сердце рвется, свет мой, – заговорила обеспокоенная княгиня.
– Душа моя, все в порядке, – князь притянул к себе супругу, легонько покачивая ее, словно убаюкивая ребенка.
Княгиня спрятала лицо на его груди. Эгберт продолжал ласково поглаживать ее, испытывая бесконечную нежность: он часто видел жену решительной и сильной, и сейчас ее слабость, которой она сама стыдилась даже перед мужем, показалась князю особенно трогательной.
– Наш мальчик вырос, – сказал Зеленый князь с легким оттенком ностальгии в голосе. – Осталось нам в это поверить.
– Кажется, я на это неспособна, – княгиня наконец подняла лицо и ласково провела пальцами по щеке мужа.
Эгберт прекрасно понимал супругу. Старшие дети уже жили своей жизнью, а Рэй, нечаянно получившийся тогда, когда они уже не собирались иметь больше детей, словно подарил им вторую молодость.
– Так вот, душа моя, не хочу тебя расстраивать, но продолжим наш разговор. Представь, что Рэй вернулся победителем и привез сюда молодую жену. Какое-то время ему будет нравиться нянчиться с ней, как с приютским ребенком, из жалости взятым в семью, но что если она так и не привыкнет к нормальному обращению? Или ему это надоест, и он полюбит другую, ровню себе, а не сломанную жестоким воспитанием бедняжку?
У княгини защемило сердце.
– И ты думаешь, что Рэю надо поехать в Золотую империю, чтобы избавиться от романтических фантазий?
– Я, душа моя, считаю, что мы не убережем нашего сына от разочарований и боли, как бы нам этого не хотелось, – с сожалением вздохнул Эгберт. – Рэй пока не проявил особых склонностей ни к одному занятию, он слишком любопытен до всего сразу, чтобы остановиться на чем-то одном. Поэтому поездка – это и проверка, есть ли в нем задатки хорошего дипломата, и способ поближе познакомить его с нравами, которые вдалбливают сейчас его маленькой подружке. Рэю нужно взрослеть, а это, – с озабоченным видом вздохнул отец, – это не самый приятный процесс.
На следующий день для юного княжича началась новая жизнь. Рэй отправился в инспекцию провинциального приюта, а не пошел на занятия, хотя день был учебным. Отец на этот счет был спокоен: догонит. Раз уж родился в княжеской семье и ни в чем не нуждаешься, то и спрос с тебя больше. Отец самого Эгберта, дед Рэя, был человеком довольно строгим, даже суровым по отношению к собственным детям, и в возрасте Рэя тогдашний наследный княжич Эгберт уже давно трудился не покладая рук. Школьные предметы он сдавал отдельно, а дни его занимали бесконечные государственные хлопоты, приемы и совещания, поездки и работа с бумагами в кабинете. Юный Эгберт практически никогда не получал даже скупой похвалы от собственного отца, и поэтому, по отношению к своим сыновьям, он то опасался их разбаловать, то считал свои методы воспитания слишком суровыми, хотя, конечно, до старого князя, десять лет назад упокоившегося на фамильном кладбище, ему было далеко.
Визит инспекции в приют поразил Рэя до глубины души. Он, разумеется, знал, что в мире существует нищета и жестокость, но так близко еще с этим не сталкивался. Убогое здание с протекающей крышей, полсотни голодных, неопрятных детей, глядевших на него с неприкрытой завистью и злобой, жирный управляющий-казнокрад, пытающийся задобрить инспектора подхалимскими речами и денежными посулами…
Потом был огромный завод, производящий какие-то сложные станки, где в наполненном грохотом, скрипом и лязгом цехах рабочие в пыльных робах точили детали, собирали их воедино, паковали в плотные коробки.
Потом – городские библиотеки, военный смотр, прокладка новых дорог и еще много, много событий. Разумеется, все это не отменяло учебы. После праздников Рэю, как и его однокашникам, предстояла государственная практика: мальчику досталось место помощника княжеского секретаря, а когда-то через это прошли старшие братья.
Рэй, получив отцовское обещание непременно поехать с визитом в Золотую империю, честно подтягивал ненавистную математику, стараясь найти в ней что-нибудь интересное, и даже отчасти в этом преуспел. Перед новогодними каникулами князь бегло проглядел доставленный секретарем табель оценок сына и остался доволен: княжич держал слово.