Страница 12 из 15
У постели лишней принцессы дежурила сиделка – госпожа Элия, помощница дворцовой повитухи.
– Но почему ее? Почему не его – а ее? – давилась рыданиями Миранда.
– Успокойся, деточка, – твердила сиделка, но осиротевшая девчонка не желала успокаиваться. – Понимаешь, она виновата…
– Она ничего плохого не сделала! Если грабитель отберет мой кошелек – разве вина не на нем?
– Миранда, деточка, это совсем другое, – возразила госпожа Элия и принялась объяснять про женскую честь, которую необходимо хранить, и если бы Ленора была порядочной девочкой, с ней бы такого не случилось, но почему-то эти доводы не находили отклика в душе Миранды. Единственное, что почерпнула из слов госпожи Элии девочка – то, что мать Миранды и Леноры была казнена ровно за то же самое: она не сберегла свою честь. На ее экипаж, следующий в загородную резиденцию императора, напали разбойники, перебили охрану и надругались над ней.
– Конечно, император был ужасно расстроен, – продолжала рассказывать словоохотливая Элия, – представляешь, деточка, вместо того, чтобы отдохнуть несколько дней от государственных забот со своей женой, его величеству пришлось организовывать ее казнь. Это был такой ужасный удар для него!
У Миранды вертелся на языке довольно ядовитый вопрос, не забыл ли безутешный император организовать розыск мерзавцев, напавших на экипаж, но она прикусила язык и спросила совсем другое:
– Как же мама могла сберечь свою честь, если девочек не учат драться? Разбойников же было много, и все вооруженные! Даже охрана не справилась! – у Миранды уже не осталось слез, глаза ее были красны, как ягодный компот, и жутко болели.
– Ну, строго говоря… – замялась госпожа Элия, – охраняли-то ее женщины, так положено. И наших четырех принцесс охраняют женщины, и супруг наших принцев – тоже. Они не видят никаких мужчин, кроме мужа. Ты у нас бойкая девочка, поэтому можно попробовать тебя устроить в охрану, хочешь?
– А можно? – не веря своим ушам, выпалила Миранда.
– Вообще-то, – замялась Элия, – плохо то, что ты лишняя принцесса. Тебя все равно выдадут замуж за победителя Игр, но до этого – можно. Но только если все твои наставницы будут довольны твоими успехами за женские дисциплины.
Миранда кивнула, потрясенная открывшейся возможностью. Ради возможности защитить себя можно и научиться выводить аккуратные буквы или красиво вышивать.
– Будь прилежной, деточка, и тогда я похлопочу, чтобы тебя взяли в обучение, – ответила Элия, обрадованная, что девочка больше не плачет. – Ведь одна из телохранителей супруги министра Эрика скоро вынуждена будет оставить пост: она стареет. Ты сможешь стать ей заменой. Ну и кто его знает, как оно все будет. Был случай, когда лишняя принцесса вовсе не вышла замуж – то Игры срывались под разными предлогами, то охотников не находилось, да и сестер хватало… Странная история, однако, когда принцессе исполнилось 28, никто уже не хотел на ней жениться, и она дожила до старости, охраняя сначала супругу тогдашнего наследника, а потом его старшую дочку…
Сердце Миранды едва не выпрыгнуло из груди от волнения. Научиться бы драться, тогда ни один мерзавец не сможет поступить с ней так, как Кейран обошелся с Ленорой. Предстояло только разобраться с оценками за “женские” дисциплины.
На следующий день после выздоровления Миранда подкараулила Орика и, посулив ему целую коробку заграничных конфет, попросила выбирать ее на уроке послушания. Обжора и сладкоежка, Орик согласился на сделку, и одно из самых трудных дел на пути к обучению боевым искусствам было положено.
Конфеты – подарок Рэя, незаметно подсунутый в сундук с одеждой, – Миранда честно отдала Орику, оставив себе лишь одну, с самым красивым фантиком. Конфету было решено приберечь до приезда Рэя. Вряд ли она увидится с ним во дворце, и уж тем более им не светит остаться наедине. Но, может быть, боги дозволят сделать так, чтобы снова съесть с ним напополам конфету.
Глава 7. Уроки истории.
– История, друзья мои, должна быть справочником. Вас наверняка учили, что наши предки обладали великой мудростью, до которой нам далеко, – начала свой рассказ молодая учительница с блестящими синими глазами и пушистой прической, с выбивавшимися то там, то тут из строгого узла волосками.
Ей было не более двадцати трех лет, и весь ее облик казался летящим: худенькая фигурка словно рвалась ввысь, а белые кружева на широких рукавах блузы навевали мысли о перьях или облаках.
– На самом деле, мы должны уважать своих предков, чтить их память – но не преклоняться перед ними. Их поступки не продиктованы некой вселенской мудростью, они вели себя так, как того требовала тогдашняя мораль, которая меняется с течением времени, и должна меняться – ничего страшного в этом нет.
Хорошенькая толстушка с туго заплетенными косичками подняла руку.
– Луиза?
– Я хотела спросить… – немного застенчиво теребя в руке карандаш, произнесла Луиза. – Разве моральные ценности могут меняться? Есть же вечные ценности – например, любовь…
Произнеся последнее слово, девочка приобрела румянец свекольного оттенка и села.
– Любовь… – учительница побарабанила пальцами по краю стола, – это хорошо, что ты задала такой вопрос, Луиза. Но была ли любовь, что воспевали наши прадеды и прабабки, той же любовью, что наша?
Молодая женщина резко повернулась на каблуках, и глаза ее вдохновенно загорелись.
– Вспомним классику: мужчина восхищался красотой своей возлюбленной, невинностью и хрупкостью. Но ведь красота, и тем более невинность – вещи непостоянные. Любовь наших предков не предполагала близости и взаимной поддержки: в книгах по домоводству жене предписывалось быть всегда веселой, здоровой и красивой, но мы все люди. Мы устаем, болеем, старимся… А хрупкость? Разве хрупкая женщина может быть опорой своему супругу в трудную минуту?..
Рэй слушал урок невнимательно. Новая учительница, госпожа Анна Шерея, говорила такие очевидные вещи, словно они были не тринадцатилетними взрослыми людьми, а несмышленышами или дикарями. Отец Рэя женился на его матери, а не на первой красавице королевства, и никогда Рэй не видел, чтобы его родители оскорбляли друг друга. Спорили – да, поддразнивали – да, но не язвили, не обливали ледяным презрение, не стремились ударить по больному. Княгиня Мария была не только возлюбленной, но и другом, и бесценным советчиком для князя Эгберта.
Старшая сестра, Лара, уже была замужем за графом Ройстедом и нянчила девочек-близнецов. Рэю не нравился сухой, мрачноватый, всегда одетый в черный, с иголочки костюм, граф, но Лара отмахивалась, что ее смешливости хватит на обоих, и на мужа не жаловалась. Любила ли она его?
– Рэй! Я вижу, ты ушел в свои мысли, наверное, ты нам сейчас скажешь что-нибудь мудрое о том, чем отличалась любовь наших предков от современного смысла этого слова? – выдернул подростка из воспоминаний звонкий, чуть насмешливый голос учительницы.
Рэй поднялся со своего места и ответил:
– Я думаю, что нам очень повезло жить в то время, когда любовь появилась не только как слово, но и как действие. Раньше об этом только болтали, писали стихи и прочий бред. Но при этом, недавно нам задавали учить биографии знаменитых поэтов. Севил бил свою жену, а мы восхищаемся его поэмой, обращенной к ней. Разве это любовь, когда бьют? Песни Арона Арвентиса поют на празднике влюбленных, и никого не смущает, что он тоже был женат, а стихи посвящал многочисленным любовницам. В Золотой империи, говорят, что нет такой страны, где настолько умеют ценить женскую красоту…
– Достаточно, Рэй, я поняла твою точку зрения, – остановила ученика Анна Шерея. – Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Как это часто бывало на ее уроках, завязался спор. Даже застенчивая Луиза с жаром отстаивала свое мнение. Электрическая, резкая трель звонка – недавнее нововведение – прервала поднявшийся шум, и учительница четко поставленным голосом объявила задание.