Страница 5 из 17
Последний таран
Поэма
Деду-соседу по даче (посмертно)
Дед в коляске инвалидной,Доживая жизни срок,Сам, со стойкостью завидной,Ездил к речке на часок.У речной спокойной гладиПосидит дедок в тиши,И на воду нежно глядя,Боль излечивал души.Над рекой туман белёсыйРастворялся на заре,За рекой видны покосы,Словно дюны в янтаре.Ах, какие утром росыБлагоденствуют в траве!Дед сидит, молчит, вздыхает,(Здесь сидел он и вчера),Фронт и юность вспоминает,У землянки вечера.Вылетали – не прощались,Отбомбив и отстреляв,В часть родную возвращалисьНа цветущий луг из трав.Часто тут же засыпали,«Утонув» в густой траве.Боевых друзей теряли –«На войне, как на войне».Павших молча поминали,Выпивая по сто грамм.Смерть «гуляла» под винтамиРядом с жизнью – пополам.Выжил дед, и орден дали,А к нему ещё медали:За бои и за таран.Помнил дед, как в серой вате,Свет померк – земля горит,Пулемёт заглох некстати,А в пристрелянном квадрате –Чёрной тенью – «Мессершмитт».Дальше деду позабылось,На глаза наплыл туман…Может, всё ему приснилось,Как зашёл он на таран?Всё смешалось в миг единый,На одном дыханье крик,Шлейф за «Мессером» предлинныйЧёрно-огненный возник.Горизонт качнулся тусклый,Скрежет, боль и хрип, и русскийСочный с присказкой язык:(От него уж дед отвык)«Есть! Попал! Едрёна мать!Фрицу неба не видать!»Из-под шлема кровь струится,На лице ожога след,Гимнастёрки бок дымится,То ли жив? А то ли нет?Пот, как талая водица,Мерно каплет на планшет.Деду часто-часто снитсяВ соснах тихий лазарет,Да пушистые ресницы,Что встречали с ним рассвет.Дед, сомкнув сухие губы,Подышать спешит к реке.Видит: Что там? – Дыма клубыРасползались в ивняке.Слышны крики, злы и грубы,Шум и ругань на песке –То хмельные «жизнелюбы»Разлеглись на пикнике.Вот набычась с перепою,Очумелый гитаристЯрит, хриплым криком воя,Из себя героя строя,Словно рокер-металлист.И над тихою рекоюМат «плывёт» и визг, и свист.И, услышав вот такое,Разметалось всё земное:Все живые онемели,Позабились в норки, щели,Разлетелись, расползлисьКто – куда; кто вниз, кто ввысь.Лишь под утро стихли вопли,Храп в дорожной колее.Гитарист, размазав сопли,Распластался по земле.У излучины любимойВидит дед пейзаж «чужой»:Зелень вся пропахла дымом,Как Мамай прошёл ордой:Мусор, хлам, пивная тара,От костра, как от пожара –Угли чёрные горой.Разбрелись юнцы по парам,А забытая гитараС перебитою струнойТихо мокла под сосной.Деду стало очевидно –Он «фашистов» не добилИ, собрав остаток сил,Орден чуть рукой прикрыл,На коляске инвалиднойНа гитару «накатил».С деда – что? – Ни дать, ни взять.«Есть! Попал! Едрёна мать!Фрицу больше не летать!»Протаранил дед гитаруСтарым стёртым колесом.Пронеслись стрижи на пару,Да в затоне булькнул сом.А хмельные вояжёры,С перепою, пережоруБеспробудным спали сном.Помню маму
Другу моему, который нежно любил свою маму.
Я помню, как мама под дождикомПо скользкой ночной мостовойБежала с письмом-треугольникомИ с плачем, похожим на вой.Я понял мальчишкой-дошкольником:Отец не вернётся домой.Руками обняв леденящимиИ с мокрой развитой косой,Одними губами дрожащимиМолитву прочла надо мной.Дорогами грозными, грешнымиГремела по миру война.За тёмными окнами снежнымиБродила по тучам луна.Мне мама ладонями нежнымиВарила две горстки пшена.Я кашу молочную пшённуюЕл словно бы в сказочном сне.Мне папину куртку дублёнуюОна перешила к зиме.Залётные ветры заречныеДышали весенним теплом.Победные песни сердечныеПоплыли над нашим селом.Негромкое мамино пениеЯ слушал, прижавшись к крыльцу,И долгую память с терпениемХранила она по отцу.Я помню, разливами вешнимиЯ с мамой весёлый, босой,Гулял по садам под черешнями,Цветущими спелой красой.Носочки её белоснежнымиКазались под мокрой росой.Тень мамы, а рядом с ней встречнуюВидал я не раз за окном.Свечу, как попутчицу вечную,Две тени гасили вдвоём.С ней рядом счастливец был избранныйС обветренным смуглым лицом,Рукав гимнастёрки застиранныйБыл пуст и затянут ремнём.Я видел, как культей израненнойВ придачу с одной пятернёйПытался он «справиться» с маминой,С её непослушной косой.Я понял мальчишкой-дошкольником,Что жизнь – это Храм на крови.И стал повзрослевшим невольником –Свидетелем новой любви.