Свет прозревшего человека

Внезапно, он почувствовал на себе взгляд Бога… как бывает, когда что-то ощущается всем телом, и заставляет оборачиваться, даже если смотрят со спины.

«Я рад!»– он почувствовал эти слова так отчётливо, как будто услышал их. Для человека, который всю жизнь подвергал сомнению любую мысль: свою или чужую, эти слова показались совсем иными. Это звучало в его сознании, словно истина… которая не даёт право в ней сомневаться.

– Тебе рано умирать… Ты здоровый, молодой и сильный… и сможешь построить Храм для меня. Пока будешь строить его – будешь жить, а как закончишь или остановишься… так сразу умрёшь.

– Ааа… Ааа! – закричал, словно обезумевший, Родриго. – Я построю для тебя самый лучший Храм, который ещё никто, никогда не строил! Он будет самым большим, и самым красивым! Он будет всем говорить о моей любви к тебе! Такой… которой нет ни у кого другого!

Свет стал понемногу угасать, и Родриго, обессиленный от волнения, долго стоял на коленях, на вершине холма, обдуваемый сильным и холодным осенним ветром. Когда он пошёл обратно, к своему дому, ноги почти не слушались его. Дрожь по всему телу сковала все мышцы, и он то и дело, обессиленный, падал в мокрую траву. Но судорожно стуча зубами, он плакал от счастья и новых чувств, которые охватили его.

«Правда, эта стройка затянется надолго, – размышлял он, засыпая под грудой одеял, в своей постели. – Успею ли я… смогу ли?».

Наутро он почувствовал себя лучше, и кашель как будто перестал беспокоить его. Родриго всё время думал о предстоящей работе, и растерянно ходил по своей комнате, не зная, с чего нужно начинать. Переполненный волнением, он снова вышел на улицу, к тому месту, где он увидел божественный луч.

Это был обычный пустырь, заросший колючим дроком и можжевельником. Родриго долго ходил там, вспоминая точное место, и наконец, воткнул в землю длинную сухую ветку: «Здесь!.. Значит, тут и надо будет строить».

Родриго, конечно, был не приучен к физической работе, и о любом строительстве имел самые смутные представления. Ему никогда не приходилось заниматься ничем подобным, ведь он всегда считал себя умнее этого. У него был прекрасно подвешен язык, чтобы убедить кого угодно работать вместо себя. При этом, достаточно только… сесть за игральный стол и правильно раздать карты.

Но теперь он был просто в замешательстве. Он не знал, что нужно для того, чтобы начать стройку самому. У него не было ни книг, чтобы об этом прочитать, ни друзей, чтобы они могли ему подсказать, ничего… только уверенность в том, что этот Храм он, в конце концов, обязательно построит.

Для начала, Родриго решил поехать в город, в самую большую библиотеку, чтобы посидеть, почитать и кое-чему научиться. Там, в Национальной библиотеке, он долго перелистывал различные альбомы, с красочными картинками всевозможных Храмов, стараясь подобрать что-нибудь для себя. Но всё было не совсем то, что нужно. Его Храм должен быть гораздо лучше, и больше, и выше, чем те, которые он увидел.

Какой будет он на самом деле, Родриго тогда ещё не знал, но определённо никак не меньше, чем два футбольных поля. А если брать в расчет все подсобные сооружения, то наверно, всё-таки – четыре. Это должно быть очень высоким строением... пока ещё трудно вообразимым, но обязательно таким, которое будет выше всех остальных… показывая этим свою особую значимость и близость к Богу.

Но самое ужасное – он собственно… не знал, к какой вере будет относиться его Храм: католической или протестантской. Бог ничего не сказал по этому поводу, и, может быть, ему придётся строить синагогу, или даже мечеть. Возможно, Всевышний предоставил ему право выбора, но как это сделать, если он не видел в них никакой разницы, и никогда не причислял себя ни к одной из конфессий.

Всё, конечно, станет ясно в дальнейшем; а пока Родриго только ясно понимал, что его Храм будет заметно отличаться от всех других… и будет чем-то новым, приятным и свежим. Возможно, это будет совершенно новый архитектурный стиль, который соберёт в себе всё самое лучшее и красивое... понемногу от всех, которые он видел.

Родриго никогда ещё так напряженно не размышлял. Его мозг не в состоянии был нарисовать ничего более-менее конкретного. Всё смешалось в голове, и каждая новая идея перебивала предыдущую. Это словно как хлынувший бурный речной поток, при резком открытии шлюзовых створок, который уже невозможно было остановить.

От напряженной деятельности ума он быстро утомился, и решил, что лучше всего работу поскорей начать, и, не теряя время зря, рыть котлован под фундамент. Какая разница, что проекта никакого не было, ведь всё равно, рыть его придётся; а в перерывах для отдыха, как раз и будет время, чтобы всё, не торопясь, обдумать.

Родриго нашёл в своём погребе лопату, и с невероятным энтузиазмом начал рыть в намеченном месте землю. Он закидывал её в старую деревянную тачку, на двух колёсах, которая каким-то чудом сохранилась в его доме, ещё от отца. Почти все другие инструменты, которые были у него, давно уже проржавели и пришли в негодность, из-за того, что ими никто никогда не пользовался.

Но сейчас Родриго старался бережно и аккуратно брать в руки свой инструмент, так как ясно представлял себе, что работать придётся очень много. Чтобы не пугать себя, он даже не старался представлять себе, насколько это будет много… но первую тачку с землей он решил сразу покатить как можно дальше к оврагу.

Это были самые мучительные двести шагов, которые ему приходилось преодолевать в своей жизни. Он пробивал колею среди густой и высокой травы, натыкаясь колёсами на камни, и падая с ног на каждом встречном ухабе. Для больного туберкулёзом, сложнее всего было преодолевать чувство невероятной усталости, при котором даже передвижение собственного тела становится тяжким и непосильным трудом. Та дорога, на которую у здорового человека потребовалось бы пять минут, у него заняла более получаса.

Ему необходимо было делать продолжительные остановки, каждый раз заново и как бы с нуля собирая свои силы. Пот лился с него так, словно он вышел из-под душа; и его майка, штаны и даже шапочка насквозь промокли.

Но, он был бесконечно доволен этой работой, которая так внезапно выпала на его долю. Ведь он делал что-то необыкновенное, и не для себя или кого-нибудь, а для самого Всевышнего Бога, который оказал ему – ничтожно маленькому человеку – этим огромную честь и доверие.

Родриго всю свою жизнь прожил, всегда думая и размышляя только о себе; он никогда не знал ни одной молитвы, но теперь, когда кончались силы трудиться, он присаживался на камень, и начинал разговаривать с Богом. Но это была не просто беседа… и не было похоже на разговор среди равных… Родриго ясно понимал, что слова его ничтожны, и о всём, что он может Ему сказать, Бог уже знает наперед.

Родриго шептал слова благодарности, покаяния и даже извинялся за то, что вынужден останавливать работу и отдыхать. Потом, постепенно, он стал придумывать собственные, и всегда новые слова молитвы, которые зачитывал в любой подходящий момент; и особенно, после рабочего дня, возле того места, где, как он представлял себе, будет алтарь его Храма.

После нескольких дней напряженной работы, он уже ясно осознавал все масштабы его будущего строения. Удивительно, но в сердце Родриго не было страха перед столь грандиозной и неизвестной работой. Наоборот, набирало силу вдохновение и гордость от величия поставленной им цели. Он ощущал невероятный душевный подъём и неподдельное уважение к себе, как к человеку, которому дано нечто большее, чем многим другим.

Как-то среди дня увидел он своего соседа Антонио Гарсия, который стоял неподалёку от его стройки и наблюдал за его работой.

– Ты какой-то странный последнее время… – сказал ему Антонио. – Я как-то даже боюсь спросить тебя, но зачем ты роешь эту яму?

– Как зачем?! – Родриго даже растерялся от неожиданно поставленного вопроса. – Здесь будет новый, очень красивый и самый лучший в мире... Божий Храм.

– Хорошо, но неужели нельзя нанять экскаватор? – развел руками тот.