Вспоминай меня ночью

Когда я заканчиваю, Егор отправляет меня сделать ещё несколько снимков прилегающей местности, имеющих значение для расследования. Он всё это время то и дело проходит мимо меня с блокнотиком, задавая вопросы полиции и нескольким приглашенным гражданским.

- Материал собран, можем ехать, - объявляет Егор, когда тело начинают грузить в специальный мешок, чтобы отправить в морг. – Завтра заедем за результатами вскрытия.

- Я в морг не поеду, - бормочу, поёжившись. Всегда боялась покойников. – Откуда у тебя вообще такой доступ к материалам расследования? Разве они не должны оставаться конфиденциальными?

- У нас с ребятами взаимовыгодное сотрудничество, - фыркает Егор, усмехнувшись. – Мне очень часто удаётся раздобыть информацию, до которой им не добраться, а они взамен посвящают меня в некоторые детали расследований. Особенно это касается дела об убийстве моей жены.

- Не удивительно, что в нашей стране такая плохая раскрываемость преступлений, - ворчу, направляясь за ним к машине. – Если даже журналистам важные сведенья становятся известны раньше полиции…

Дома я первым делом снимаю с себя промокшую одежду, в которой была на месте происшествия, переодеваюсь в чистую футболку и укутываюсь в плед, расположившись на своём диване с чашкой горячего шоколада. Включаю какую-то передачу про животных и пытаюсь забыть обо всех событиях, произошедших за сегодняшний день. Это был просто кошмарный сон… Интересно, как долго я теперь не смогу смотреть ужастики?

Егор запирается в своём кабинете вместе с фотоаппаратом и полученными сведениями. Пару часов я, не стесняясь, передвигаюсь по квартире только в трусах и любимой футболке, потому что от парня не слышно и шороха. Но ближе к вечеру я начинаю беспокоиться о нём. Вдруг расследование снова зашло в тупик, и на этот раз он сделал что-нибудь с собой, не выдержав провала.

К счастью, как только успеваю подумать об этом, парень заходит в гостиную. Его волосы привычно потрёпаны, а некогда свежая футболка теперь смята, но в целом он выглядит воодушевлённым.

- Как продвигается расследование? – спрашиваю робко, отставляя в сторону тарелку из-под мороженого. – Есть успехи?

- Рано об этом говорить, - хмыкает он, взлохмачивая волосы. – Но в целом… есть прогресс… У тебя вышли неплохие снимки. Ты где-то училась?

- Нет, - качаю головой, сама удивившись результату своих трудов. – Но твою благодарность я принимаю.

- Ты хорошо держалась. Думал, тебя стошнит прямо на эту несчастную, - Егор усмехается, и я устало улыбаюсь в ответ. – Что ж, добро пожаловать в мир журналистики, детка. Считай, ты прошла посвящение…

========== 13. Жизнь и смерть ==========

Ночью я не могу уснуть. Едва закрываю глаза, меня преследуют образы из ночных кошмаров. Ночь, бушующая река, безжизненное тело, идущее на дно, раскинув руки под неестественным углом.

Я просыпаюсь с криком, когда истерзанный, искореженный труп вдруг оживает, смотря на меня большими серыми глазами… Моими глазами. В мёртвой девушке я неожиданно вижу себя, тонущую в грязной речной воде. Господи…

На часах всего лишь пять утра, а мне так и не удаётся снова сомкнуть глаз. В конце концов, я вылезаю из постели, укутавшись в любимый халат, и бреду на кухню, чтобы заварить себе чашку фирменного отвратного кофе. Это уж точно отгонит отголоски ночного кошмара.

По дороге в кухню кормлю хомяка. Как он тут ещё не умер, бедный, от голода. Кажется, я не вспоминала о нём весь вчерашний день. Наверное, я ужасная хозяйка, ничем не лучше своего бывшего парня.

Ближе к шести на кухню подтягивается Егор. Он выглядит достаточно бодрым, несмотря на то, что вчера лёг спать не раньше трёх часов ночи. Я видела полоску света под дверью его спальни, когда просыпалась.

- Плесни мне тоже этой жижи, солнце, - требует Егор, усаживаясь за стол с планшетом в руках. Где «доброе утро», где «пожалуйста»? А, ладно.

- Есть ещё какие-то новости? – спрашиваю, ненароком заглядывая ему через плечо.

На экране в крупном масштабе красуется фото вчерашнего трупа, которое Егор рассматривает во всех подробностях, попивая кофе из смешной чашки со свинкой и закусывая его сэндвичем из пластиковой коробки. Я едва сдерживаю рвотный позыв. Думаю, я вряд ли достигла бы успехов в криминальной журналистике.

- Нужно к Васильевичу заехать за результатами, - отвечает парень, не отвлекаясь от своего занятия. – Поедешь со мной.

- Нет, спасибо, - качаю головой, потупив взгляд на поверхность деревянной столешницы. – Я здесь подожду. Ужин приготовлю.

- Это не вопрос, детка, - фыркает Егор, одарив меня снисходительным взглядом. Да он издевается. – Говорю, со мной поедешь. Может, понадобятся ещё фотографии. Я побеседую с экспертами, а ты пока поработаешь с камерой.

Я ведь на фотографа не училась. У меня даже журналистику не преподавали в университете. Меня выгнали со второго курса педагогического, ведь ещё в первый месяц поняла, что вряд ли смогу потратить половину жизни на скучный предмет и ленивых детишек. На этом моя попытка построить карьеру закончилась.

- Я тут подумала… - начинаю робко, невольно цепляясь пальцами за мягкую ткань халата, - может, мне на нормальную работу устроиться? Официанткой или продавцом. Накоплю немного денег, верну тебе за квартиру и съеду куда-нибудь в коммуналку.

- Тебя никуда не возьмут, - хмыкает парень, откладывая планшет в сторону. Он встаёт и спокойно выливает остатки кофе в раковину.

- Почему это? – хмурюсь, переминаясь с ноги на ногу.

Я чувствую себя неловко, когда речь заходит о зарабатывании средств на своё жалкое существование. В этом я не сильна. Меня выгнали с работы официантки, потому что я разбила чашку… об голову постоянного клиента, с должности продавца, потому что в первый же день с прилавка украли дорогие часы… Даже промоутером я была недолго. Но можно ведь попытаться ещё раз.

- Я напишу статью о том, что ты… пыталась сбросить с моста одну наивную дуру, - усмехается он, возвращаясь за стол. – Тебя сочтут неуравновешенной и не допустят к работе. У нашей газеты большой тираж.

- Ты не посмеешь, - злюсь, скрещивая руки на груди. Что он себе позволяет? – Я не обязана от тебя зависеть.

- Собирайся, детка, - распоряжается Егор, поворачивая ко мне планшет и вновь демонстрируя жуткое фото. – Лариса Алиева, 1993-го года рождения, ждёт нас.

Еле сдерживаю порыв послать его к чёрту и уйти, гордо хлопнув дверью. Но в очередной раз вспоминаю, что идти мне некуда. Поразмыслив пару минут, ухожу в свою комнату, чтобы переодеться.

Упрямством я ничего не добьюсь. Егор всё равно найдёт способ надавить на меня, и станет только хуже. В конце концов, я ведь хотела, чтобы убийца той девушки был наказан. Самое время этому поспособствовать.

Спустя час мы с Егором заходим в помещение морга. Я сразу ёжусь от холода и невольно завидую парню, который чувствует себя свободно, словно бы просто зашел в гости к старому другу. Он здоровается с Васильевичем, который стоит прямо над телом девушки, в ярком свете флуоресцентных ламп выглядящим ещё жутче.

Егор молча пихает мне в руки фотоаппарат, пока они с мужчиной обсуждают какие-то документы. Я склоняюсь над телом, и мысленно благодарю бога, что ещё не успела позавтракать. Давай же, Лида, соберись…

Дрожащими руками цепляюсь за фотоаппарат и невольно прислушиваюсь к разговору.

- Результаты вскрытия подтверждают результаты предварительной экспертизы, - говорит Васильевич, бросая снятые резиновые перчатки на металлический поднос. – Её изнасиловали, а потом убили. Как и Тину.

- То есть, делу дадут ход? – я не могу разобрать, звучит ли в голосе Егора радость или разочарование.

- Уже. Но есть одна проблема… - мужчина умолкает на секунду, и я слышу щелчок зажигалки. Он курить здесь собрался? Может, ещё и устроит фуршет на столе рядом с трупом?

С трупом… Глубоко вдыхаю и делаю очередное фото. Я почти привыкла к виду её синюшной кожи, тошнотворному запаху медикаментов и ещё чего-то сладковатого, с примесью вони протухших морепродуктов, но никак не могу принять сам факт смерти как чего-то неизбежного. Совсем недавно эта девушка улыбалась, радовалась жизни, ходила по этой земле… а сегодня она уже лежит на этом столе под тонкой белой простынкой. Неужели всё так… просто?