Дружина сестрицы Алёнушки

- Ну ладно, Лютый, ладно. Хватит. Она наша гостья. Не смей ее трогать! - богатырь погрозил псу кулаком. Тот, поджав хвост, обиженно покосился на Алену и замолк. - Воры, всюду воры, Аленушка. Вот, завел себе пса охранного. Уезжаю ведь я ранехонько. Приезжаю с поля позднехонько. Кто-то должен держать двор в сохранности. Ведь не то обидно, ЧТО покрадено. Наживем добра себе сторицей. А обидно то, что ПОКРАДЕНО, что добыто не честно, не праведно. Все воруют, народ бессовестный. Сперли даже суму переметную...

- Да нашлась твоя сумочка, Микула, - засмеялась Алена. - Я для того к тебе и заглянула, чтобы сказать. У нас она лежит, на заставе богатырской.

- Нашлась?! Вот радость-то! Спасибо, Аленушка! - и Микула обнял ее так крепко, что у девушки перехватило дыхание. - Вот и славно. Вот и замечательно! На воров грешил я по напрасному...

Он отпустил Алену, и та, отдышавшись, поспешила предложить:

- Может, сразу на заставу и съездим? Заберешь сумочку. Заодно и меня проводишь.

- И то верно, - Микула решительно махнул рукой. - Поехали!

Пока они мчались на Соловой, в закатных сумерках, к богатырской заставе, Алена вспомнила еще одну былину про Микулу и решилась спросить:

- А ответь мне, Микула Селянинович, не знаком ли ты с Волхом Всеславьевичем?

- Отчего же не знаком, - хмыкнул Микула. - Его еще Вольгой зовут. Вольгой Святославичем. Он по людским понятиям младший брат князя Владимира.

- А теперь он где? Что-то я про него здесь не слышала.

- И не услышишь. Давно уже это было. Как собрал он дружину молодецкую, так и уехал завоевывать царство Индийское. Завоевал, говорят. Теперь правит там, наверное. Но об этом лучше в стольном Киеве знают. А ко мне-то Волх ни послов, ни весточки с тех пор не присылал. Обиделся, наверное, что сошку тогда вытащить не смог.

Тем временем они подъехали к богатырской заставе. Илья с Алешей отворили ворота. Полкан встретил гостей, поскуливая и виляя обгоревшим хвостом. Алена первая соскочила на землю.

- Вот, принимайте гостя. Рассказала я, что нашлась его пропажа.

Следом слез, радостно улыбаясь, Микула. Обнялся с Ильей, с Алешей. Все прошли в горницу.

- Да напился ты, брат, до беспамятства, раз забыл у нас свою котомочку, - похлопал пахаря по плечу Илья Муромец. - Вы ж тогда с Добрыней поспорили, кто кого перепьет. Помнишь?

- Ну... А где, кстати, сам Добрыня?

- А он Алену искать поехал, - ответил, чуть помедлив, Алеша Попович.

- Что ж ее искать? Вот она, со мной приехала, - пожал плечами ничего не понимающий Микула.

- Видно, мы в пути разминулись, - опечалилась Алена.

- Ну да ничего. Алена нашлась. Скоро и Добрыня вернется. Не желаешь ли, гость дорогой, баньку принять? Ты, я вижу, устал с дороги. А потом пожалуй Микула, за стол, - вмешалась в разговор вышедшая к гостю Царевна Лебедь.

Микула отправился париться, Алеша с Ильей засуетились вокруг скатерти-самобранки, споря о том, что именно из спиртного и в каком количестве заказать по поводу обретения сумочки Микулой.

- Так где, все-таки, Добрыня? - тихонько спросила Алена у Лебеди, отведя ее к окошку.

- Не догадываешься? К Бабе Яге помчался. Небось за приворотным зельем. Как ты убежала, так он и стал сам не свой. Ты хоть понимаешь, милочка, что Яга ему может голову сейчас свернуть?

- За что это?

- Да за скатерть-самобранку. Он бы и с утра к Яге поехал, да все не решался. Боится, что помнит она еще.

- Вряд ли Бабушка будет ему это припоминать. Она вон и лошадку мою Черную уже простила. Катайся, говорит, пока.

- Уехала ты на Черной. А приехала без нее, - констатировала Лебедь, и внимательно оглядела Алену. - Может хоть мне расскажешь, что с тобой происходит? Куда сбежала прямо из-за стола? С кем пропадала всю ночь?

- Ой, да к Змею я ездила, извиняться.

- К Змею?! - всполошилась Лебедь. - И что?

- Ничего, - пожала плечами Алена. - Извинилась и назад приехала.

Лебедь внимательно, словно отыскивая признаки какой-то болезни, всмотрелась в Алену.

- Он к тебе приставал?

- Кто, Микула?!

- Ну слава Роду, - с облегчением вздохнула Лебедь. Но потом встрепенулась. - А что же вы тогда всю ночь делали? Со Змеем, я имею в виду!

- Это ты его имел в виду? - у Алены сами собой округлились глаза. - Нет, ничего такого не было.

- Хорошо, - Лебедь облизнула губы. - Я уж испугалась, что он в тебя, не дай Род, влюбился.

- А что, это возможно? - у Алены замерло сердце.

- Еще как возможно. Вот только любовь у него, как пламень, жаркая. Иссушает она. Начинает девица сохнуть, да чахнуть, и в короткий срок в могилу сходит.

- Как пламень жаркая, - чуть слышно вздохнула Алена. Ее отсутствующий взгляд и мечтательная глуповатая улыбка все объясняли без слов.

- Что ж я наделала!.. - ахнула царевна Лебедь, схватившись за голову.

Но тут в горницу вошел распаренный и одетый во все свежее Микула. Богатыри радостно загомонили, и все уселись за праздничный стол.

Глава 21

- Микула, ты меня уважаешь? - спросил Алеша, глянув пахарю прямо в глаза.

- А то! - широко улыбнулся Микула.

- Ну вот скажи тогда мне, скажи: на кой мне хрен подводный дворец из розового мрамора?..

Лебедь устало посмотрела на Алешу, вздохнула, и снова повернулась к Алене. Пир шел уже больше часа. Богатыри пили зелено вино, а для дам заказали самобранке сладкий мед. Алена и Лебедь успели уговорить не по одной чарке.

- Так чем же вы занимались с Горынычем, если не этим?..

- Это какой же ерундой, оказывается, мы с ним занимались, - печально вздохнула Алена. - На остров Буян летали... Кстати, а с князем Гвидоном ты случайно не была знакома?

Лебедь нервно покосилась на Алешу.

- Это было давно, и неправда... А зачем вы туда мотались? Чай не ближний свет.

- Да смерть Кощееву искали. В сундуке, на дубе. А нашли белку, грызущую золотые орешки.

- Долдонушка выдурняется, - покачала головой Лебедь. - Как отдал хрустальный беличий домик иноземным купцам за долги, так и приспособил ларец. На охране и то экономит. Оставил сторожить белку всего двух стрельцов. Домик специально к дубу подвесили, чтобы никто дотянуться не смог. Раз в неделю дьяк с казначеем приходят, забираются по лестнице и выгребают у нее переработанные орешки. Насыпают взамен обычных, лесных. Да еще туристов иноземных стали водить, показывать чудо. Срамота! Эх, то ли дело при Гвидоне... Что-то я в воспоминания ударилась. Смерть кощееву вы, конечно, не нашли?

- Не нашли, - покачала головой Алена и отхлебнула меда из кубка. - А потом он придумал... Да что ж ты раньше мне, Лебедушка, не сказала!

- Выбрось его из головы, дуреха! Пропадешь ни за что ни про что... Ну не хочешь Добрыню, не надо. Скажи, кого хочешь, я тебе его хоть завтра сосватаю. Любого, хоть в море, хоть на земле. На руках будет носить! Есть у меня один порошок...

Лебедь замолчала, осознав, что подруга ее не слышит.

- Ну что тут поделаешь, - сокрушенно вздохнула царевна. - Совсем девка сдурела... Ну, что он там, Змей твой, придумал?

- Как меч-кладенец отобрать у Кощея.

На противоположном конце стола могучий кулак Ильи Муромца ударил по столешнице так, что закачались кубки и плошки, да нервно взвизгнула скатерть-самобранка.

- Отберем! Дай только срок, отберем мы меч-кладенец у Кощея. Ох, болит мое сердце, как вспомню, что сам, сам отдал ему... Ничего, пусть только попробует напасть на Русь матушку. Пусть хоть пальчиком тронет. Уж я устрою ему! - Илья, привстав, погрозил невидимому врагу кулаком, и плюхнулся со всего размаху на скамью.

- Отберем! Тут никаких разговоров быть не может, - хором поддержали Микула с Алешей.

- Ну и как вы решили отобрать кладенец у Кощея? - шепотом продолжала расспрашивать Лебедь.

- А вот, завтра с утра и посмотрим. Ведь в твоем озерце можно будет на него посмотреть?

- На кого?

- Да на Змея!

- Говорят тебе, дура, выкинь его из головы! Я тебе его показывать не буду. И ездить к нему не смей!