Страница 49 из 104
- Уйди, - дрожащим голосом попросила вора.
- Охрана вернется… Ладно. Книга Витхельма, - он подхватил карты и исчез.
Подошла к окну, вглядываясь в строчки, освещенные луной.
Знакомые завитушки букв. Так писала только она. Каждая буква ооканчивалась едва заметным хвостиком. Любовные письма – о чувствах, каких-то нелепых встречах. Он их всех хранил. Меня не волновало содержание, меня волновал человек, написавший их. Это как приветствие из прошлого постучавшего в твою дверь, говоря о том, что в твоей темной жизни был светлый лучик, даривший счастье.
Как я могла о ней забыть, как могла обидеться. Ее улыбка, взгляд полный любви, а я ее бросила.
Столько нежности в ее словах по отношению к мужчине, еще больше она дарила мне и сестре. Даже, когда узнала, что у меня маленький потенциал. Материнская любовь - сильнейшая на свете. А я не ценила. Ушлаа, как обидевшийся ребенок, когда у него отобрали любимую игрушку. Хотя возраст был такой, что хотелось показать, что я самостоятельная, сильная и справлюсь со всем миром.
А вот, что было с ней? Что она чувствовала? Я не задумывалась. Мне казалось, что это не имеет значение, пока я жива. Но она-то не знала об этом. Сколько слез она пролила, сколько нервов потратила, пока меня нет. Страшно представить.
Хотелось увидеть ее, обнять, попросить прощение за всю причиненную боль. И не важно, что она лучшая целиетльница Алварина, а я полу-демон. Материнская любовь сильней, кем бы дети ни стали.
Их переписка обрывалась желтыми листами, датированными за три года до моего рождения. Одно белое с едва начинающими выцветать краями написано в год моего побега. Оно оставило в душе щемящее чувство, будто сердце разрывалось изнутри металлическими прутьями.
Здравствуй, Эдмунд.
Я знаю, что между нами было столько же боли, сколько и чудесных моментов. В данных обстоятельствах мне больше некого просить о помощи.
Моя дочь Эверлин Кронт сбежала из дома. По ее следу отправились лучшие люди, но все без толку. Будто сам Всевышний не желает, чтобы она нашлась.
Молю, отыщи мою малышку. Дай весточку о том, что с ней. Мое материнское сердце выдержит все. Даже самый неблагоприятный ответ.
Как бы твоя ненависть к Кронту не пылала, но Эвери очень похожа на меня в молодости.
Юзефа стала лучшей и готовится к вступлению в братство. Такая же целеустремленная, как и ты.
Лукреция Кронт.
Мое сердце всегда будет биться ради нас.
Она меня искала… Моя мать искала меня. Юзефа не дочь моего отца? Вот это семейные разборы. Отец умер на войне. Я даже не помнила его. Знала, что он был рыцарем веры, сражавшемся против демонов. Он был зажиточным бароном. Мать, после его смерти, распродала все земли, и купила роскошный дом в столице.
С тех пор моя мать больше ни за кого не вышла замуж. Хотя вот совсем рядом. Всего лишь в нескольких сотнях километров, живет мужчина, что помнит ее и любит. Лукреция бросила все силы на наше воспитание, не заботясь о себе.
А я словно копалась в чужих чувствах, маниакально напоминая себе, что это было в моей жизни, что этот человек самое дорогое. Как же я по ней соскучилась. В аду я не думала об этом, не вспоминала семью.
За всеми воспоминаниями, я утратила чувство самосохранения и не заметила, что в комнате не одна.
Рука метнулась к шее, но ее перехватили, прижав лезвие.
- Отдайте письма, - спокойно сказал Эдмунд Карвестр, стоя передо мной.
Я передала ему, неравно сглатывая. Лезвие так близко, что одно неловкое движение и мне пустят кровь. Может быть я не умру, но будет больно.
Краем глаза пыталась разглядеть державшего. Ох, если это ассасин – убийца с ядовитыми кинжалами, то мне крупно не повезло. От них сбежать нереально.
- А я все ждал, на чем вы расколетесь, - инквизитор прошел к тайнику, заглядывая внутрь. Скривился. – Чернорукого мы поймаем. А вот с вами будем смотреть завтра.
Он чиркнул двумя камнями и в камине зажегся огонь, бросая желтые блики вокруг, сгущаясь темнотой позади.
Он пересмотрел письма и сунул их в огонь. Я дернулась вперед, ощутив, как лезвие полоснуло кожу возле горла. Тонкая струйка потекла, тут же охлаждаясь на коже.
Эй, суккубская сила! Тут двое мужчин, проснись и соблазни.
- Зачем? – спросила.
- Любовь делает людей слабее, - чуть ли не выплюнул слова.
Я смотрела на него, вспоминая сестру. Да похожи. У нее такой же нос, слегка пухловатый на конце, ямка на подбородке, покатый лоб. Может быть, они никогда не виделись, но у нее также дергались уголки глаз, когда она злилась.
Он подошел ближе с превосходством смотря на меня. Я вскинула голову, в любом случае, лезвие напоминает о себе.
- Не думаю, что Лукреция обрадуется, узнав, что ее дочь заключила сделку с демоном.
Он точно в аду не бывал?
- Стала ведьмой.
Точно не бывал. Славы обо мне, как о ведьме точно нет.
- У меня порой создается впечатление, что демоны, заключающие сделки, лично приходят в инквизицию и сдают своих клиентов. Сколько невинных вы погубили в погоне за несуществующим?
Мои веки слипались. Не хватало еще тут уснуть. Яд на кинжале! Будь я нормальным человеком, уже в конвульсиях должна валяться на полу, упрашивая противоядие.
- А ты будешь отрицать свою невосприимчивость яду? – он подошел к столу, достав оттуда флягу. - Насмешка судьбы, что у самого ярого последника Всевышнего родилась такая дочь. Элудас Кронт расстроится.
- Мой отец мертв, - сонно ответила ему.
- Мертв? – он приподнял одну бровь. – Скорее получил второй шанс.