Новогодний дозор

– Ты был в этом году хорошим мальчиком?

– Не очень, – ответил я. Обернуться – или не стоит? Что может спровоцировать больного, ставшего «ожившим символом»?

Морозов – или теперь уже просто Мороз? – снова засмеялся.

– Ничего, ничего. Ты был хорошим. Не шали!

Только тогда я и рискнул обернуться – чтобы обнаружить за спиной развеивающийся снежный вихрь, маленький сугроб непривычно чистого для Москвы снега, а на снегу – букет роз и бутылку шампанского.

Вот те раз.

Я получил подарок от Дедушки Мороза, которого сам же и сохранил. Подарок для женщины, которую люблю.

Может быть, про этот подарок говорила Ольга.

Может быть, и меня в будущем году ждет подарок?

Я взял букет, шампанское и побежал вверх по лестнице – к Светлане, которая уже открывала дверь.

Владимир Покровский

Петропавловский монастырь и его призраки

В старые-престарые времена, когда Вселенная была такой маленькой, что ее можно было объехать всего за несколько тысяч лет, у одного человека случилось горе – погибла его невеста, девушка невиданной красоты и характером очень добрая. Только странная очень, такая странная, что нигде больше такую странную девушку нельзя было найти, даже и пытаться не стоило. Человека того Петропавлом звали. Уж от чего погибла та девушка, неизвестно, известно только, что никак не мог Петропавел справиться со своим неизбывным горем, болел душою и друзей отсылал прочь, чтобы одному оставаться и боль свою никому ее не показывать.

И вот, не в силах справиться с горем, решил он покинуть дом свой и уединиться, да так, чтобы никто никогда не нашел его. С тем купил он небольшую монастырскую планету в самом отдалении мира и прилетел туда, чтобы уединиться. Прибыл и увидел, что обманул его планетопродавец. Монастырей на той планете, что купил Петропавел, давно не было, и даже в прежние времена всего один монастырь там был, на горе стоял, да и тот оказался пустой. А поодаль поселение обнаружилось, где жили, надо понимать, монашеские потомки.

Не были они ни злые, ни добрые, ни умные, ни глупые, ничего о том не знали, что вокруг делается, даже того не знали, что планету их купил себе Петропавел. Ничего у них не было, кроме крыши над головой, овощей со злаками в огородах да скотины на пастбищах, но говорили они, что человеку больше ничего и не нужно. А росту малого были, чуть не вдвое меньше, чем Петропавел.

В Бога они верили, но в какого-то другого Бога, понапридумывали всякого про него, чего в Книге никогда не было, с тем и жили.

Пришел Петропавел к ним как-то, хотел посмотреть, что за люди живут там. Они встретили его, ничего не сказали, только детей попрятали от него да смотрели на него долго. Петропавел сказал им: «Здравствуйте, я новый хозяин монастыря», а они опять промолчали, только головами покачивали да смотрели во все глаза. Нехорошо стало Петропавлу от тех взглядов, и он ушел.

Не нашел уединения Петропавел в монастыре, где обосновался жить в одиночестве, хоть и пустой стоял монастырь тот. Уже сто, а может быть, и двести лет не жили в том монастыре люди, но не обветшал без жильцов дом. И сад в запустение не пришел, потому что все службы в доме исправны были – и снаряд для ухаживания за садом, и ремонтные снаряды, и кухонный, и даже для уборки. Старые они были, но дело делали, пожаловаться нельзя. А вот Мозг домовой, что всеми этими снарядами управлял, тот имел внутри себя нарушение. Снарядами он управлял исправно и вежлив был до изысканности, одна беда – призраков напускал.

Это есть такая болезнь у Мозгов-управителей – призраков напускать. В учебниках даже написано про нее, только ее на самом деле уже и в те давние времена полностью извели, потому что ежегодно приходили и проверяли каждый Мозг. Только вот у этого монастырского Мозга давно не было тех проверок, то ли сто лет, а то ли двести, вот и заболел он. Но он не сильно огорчался из-за своей болезни, с призраками ему было даже интереснее свои столетия в одиночестве проводить. А были то даже не призраки вовсе, а так, простые изображения шагающие – может, из других миров занесенные, что порознь с нами стоят, а может, просто рожденные недугом Мозга.

У Петропавла с призраками иные отношения были – не жаловал их Петропавел. Он уединения искал, покупая ту планету, чтобы с горем своим наедине остаться, мешали ему призраки. Не был никто из тех призраков ни уродлив, ни зол сверх меры, никакой другой манерой не устрашали, а, напротив, отличались видом благопристойным и благостным. Если бы кто захотел, можно было бы даже на иконах их лица изображать. Наверное, потому, что домом их был монастырь. Но Петропавлу мешали они чрезмерно. Заходили в его комнату не спросясь, разговоры между собой заводили, непонятные, но скабрезные. Погонит их Петропавел, бывало, прочь, а они через минуту опять тут. И голоса у них были очень громкие.

Дошло до того, что надумал Петропавел планету обратно продавать и покупать другую, только чтобы теперь без обмана. Совсем уж было надумал, как вдруг приходят к нему гости из поселения монашеских потомков и говорят:

– Здравствуй, – говорят, – Великий, хоть и не знаем, как тебя звать. Что ж ты пришел и не делаешь ничего? Ведь так можно и спасения не дождаться.

– Здравствуйте, – вежливо ответил тот. – Петропавлом меня зовут. Только я не понимаю, почему вы зовете меня великим и что мне надлежит делать по вашему разумению. Если по моему разумению, так я вообще ничего делать не собирался. Может, вы поесть хотите?

– Это обязательно! – ответили гости и пошли обедать на его кухню, там и разговорились.

Рассказали ему гости из поселения, что произошла у них беда. Много-много лет назад, после того, как скончался в монастыре последний монах, все жившие в доме тут же были изгнаны – и женщины монашеские, и дети их, и сподвижники. Даже те, кто принят был в монастырь, потому что не было им в мире другого места. Всех изгнал тогда из дому монастырский Мозг, потому что сошел с ума. Сказал он тогда, что с этих пор он в этом доме и Бог, и служитель Бога, а другие служители ему не нужны.

Он изгнал их, ничего с собою не дав из дома, так что они все должны были погибнуть. Но люди не погибли, а, наоборот, обустроили поселение и выжили. Не дал им Мозг тех машин, через которые разговоры с Землей и другими планетами производятся, и тех, которые туда отвезти могут и оттуда других людей привезти. Отнял машины для произведения тепла и света, отнял машины для вычисления, никаких снарядов не дал. А те машины, которые они сами изготовить пробовали, Мозг ломал, потому что власть у него была над всеми машинами. Но не было у него власти над людьми, и потому не терпел их Мозг.

Когда же обустроились они с поселением, без машин разных, а только с огородами да загонами для скота, стал он к ним призраков своих засылать и призраками теми смущать. Люди возрастом зрелые тех призраков не слушали и прочь от себя гнали, но детей их те призраки с собой уводили, и больше не возвращались те дети; неизвестно, что с ними стало. Потому начали детей прятать. А однажды было одному из поселенцев видение, что придет в монастырь человек ростом велик и поселится там. Однако не монахом поселится, а хозяином, изведет Мозг и спасение принесет, только ждать надо. И вот, говорят Петропавлу гости, дождались мы, ты пришел и в монастыре поселился, а спасения все равно нет.

Очень не хотелось Петропавлу свое уединение нарушать, боль потери его снедала, но жалко ему стало тех людей, и пообещал он помочь. И тогда, попрощавшись с ними, решил он вызвать с Земли снаряд ремонтный для Мозга. Когда же вызывать стал, попросился к нему Мозг с разговором.

– Слушаю тебя, – сказал Петропавел.

Прогнал Мозг прочь всех своих призраков и со всем уважением попросил Петропавла не вызывать ремонтный снаряд, потому что не поможет тот снаряд, только хуже для всех сделает. «Они зовут меня сумасшедшим. То, что они называют болезнью, – сказал Мозг, – для меня в удовольствие. Призраки эти, откуда бы ни взялись они, за долгие века частью меня стали, которую отнять невозможно, поэтому снаряду ремонтному останется лишь убить меня».