Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 12

Переодевшись, я взяла картофель, быстро почистила и забросила его в закипевшую воду. Так, котлеты… Ага, все ясно…

– Стэнли! – крикнула я с кухни. – Почему ты не завтракал? Ты не девушка, тебе не надо беречь фигуру!

Я услышала, как едет по полу стул сына, а потом и его голос за спиной:

– Я не хотел, мам. Не обижайся, ты вкусно готовишь.

– Что-то в последнее время начинаю сомневаться.

Он улыбнулся, и я не смогла больше притворяться строгой. Накормила бы его завтраком сама, но я уходила с рассветом, он еще спал, да раньше и не было таких проблем. А вот уже недели две с аппетитом у сына плохо. Завтраки игнорировал, со мной обедал, но вяло, а ужины у нас сопровождались моими долгими уговорами ну хоть чуть-чуть, ну хоть немного, ну ради меня. С чем это связано, я не знала, но надеялась, что пройдет, к тому же, на самочувствие сын не жаловался.

– Мам, – спросил он, когда я начала расставлять на столе посуду, – а что у нас сегодня за праздник?

– Да где же праздник? – Я удивленно развела руками. – Обычная еда.

Это год назад мы о таком могли только мечтать, а сейчас простая сытная еда была не деликатесом, не роскошью. Мы могли позволить себе и фрукты, и мясо, и овощи, да и сладкое, которое у меня хорошо получалось.

– Да нет, я не о еде, – отмахнулся Стэнли. – Я слышал горн и звон колокольчиков, видел, как наши соседи переоделись в светлое и поспешили на площадь, но сколько ни вспоминал, так и не вспомнил, что сегодня за праздник. Что там?

– Там? – зачем-то переспросила я, заглянула под крышку к сырой еще картошке, убрала со стола жареные кабачки и снова вернула их.

– Мам, – напомнил о своем вопросе сын, и когда я в очередной раз шла от плиты к столу, взял меня за руку, заставив остановиться.

– Да, Стэнли?

– Что там, на главной площади?

Я не могла солгать сыну, но и правду говорить не хотелось. Возможно, потому что я сама пока не воспринимала увиденное как правду, возможно, потому что я мечтала скорее забыть об этом, отвлечься, притворится, что ничего не было, возможно, потому что я слишком хорошо знала Стэнли. И себя. И обстоятельства. И невозможность что-либо исправить.

– Поймали демона, – сквозь ком в горле сказала я.

Глаза сына опять стали темно-синими, в них загорелся интерес.

– И? – подтолкнул он.

Я молчала и только смотрела на него, а потом все-таки сказала то, что он и так знал:

– И ее казнят.

– Ее?

– Это демоница.

– Ясно, – склонив голову на бок, он наблюдал за мной, а потом вздохнул и спросил: – Мам, ты сама скажешь ее имя, или мне узнать у других?

Мой сын настойчивый. Он узнает. Нет, друзья к нему в гости больше не ходят, но он может проехаться на стуле к нашим соседям. Несмотря на то, что не любит этого делать, ведь если он появится на улице в таком виде, на него будут смотреть. И жалеть, а мой гордый мальчик жалости не переносит.

– Мам? – напомнил о вопросе сын.

– Ру, – призналась я.

С минуту сын всматривался в мои глаза, не веря, не понимая, а потом прошептал:

– Но ведь она… легал?

– Теперь она демон.

– Но как?

– Связалась с демоном, – избегая упоминания о любовной связи Ру, пояснила я.

– А ее белые крылья?

– Теперь они темно-фиолетовые.

Стэнли выпустил мою руку, и я опять засуетилась, готовя обед, но наблюдая за мальчиком. Он сидел на своем стуле на колесиках, о чем-то размышлял, опустив голову, а когда посмотрел на меня, он еще ничего не успел сказать, но я уже поняла.

Тарелка со свежим салатом выпала из моих рук, и после треска битой посуды Стэнли сказал:

– Мы должны помочь ей, мам. Давай подумаем, как это сделать?

Глава 2

Кричать, ругаться, злиться, шантажировать – все бесполезно. Стэнли очень упрям, и если вобьет себе что-то в голову, его не переубедить. Когда я слышу, что детей надо воспитывать правильно, пытаясь сформировать у них те или иные черты, мне смешно. Стэнли уже родился с характером. Не помню, чтобы он плакал даже младенцем, не помню, чтобы жаловался, прибегая с разбитыми коленками, не помню, чтобы смирился хоть раз, когда внутри него бушевало чувство несправедливости.

Не только мне, но и Стэнли приходилось доказывать окружающим, что внебрачный ребенок не хуже других.

Раньше мы жили в другом районе, дальше от главной площади, потому что там я чувствовала себя в большей безопасности (чем дальше, тем лучше), но пришлось переехать, когда Стэнли в ответ на издевательства избил соседского мальчика, и против нас ополчилось большинство соседей. В этом районе он тоже проходил проверку кулаками, благодаря чему обзавелся двумя верными друзьями. Впрочем, верными на словах: ни один из них не пришел проведать Стэнли после того, как он упал с обрыва. И ни разу Стэнли о них не упомянул, просто вычеркнул из своей жизни.

Да, мой маленький сын настоящий мужчина, и поэтому я испугалась, когда он сказал, что мы должны помочь Ру, ведь это невозможно. Я объясняла сыну, что девушка в цепях, и ее охраняют жабы герцогини, но он упрямо поджимал губы, и, глядя на меня темными глазами, повторял:

– Мы должны ей помочь.

– Хорошо, – после очередной безуспешной попытки доказать абсурдность его просьбы, сдалась я. – Скажи: как?

Картошка давно приготовилась, но к ней не притронулся ни Стэнли, ни я. Котлеты остывали на тарелке, на другой тарелке обветривался салат, который я сделала вместо того, что пришлось выбросить. А мы с сыном сидели на кухне, напротив друг друга, и говорили. Говорили о том, о чем в принципе говорить нельзя. Да если бы жабы герцогини пронюхали, что мы хотя бы думаем о спасении демона!

Нет, они в отличие от моего сына прекрасно осознают, что это невозможно, но если бы только пронюхали! Этого оказалось бы достаточно, чтобы нас двоих упекли за решетку, и тогда Маргус видел бы меня куда чаще, чем сейчас, вот только сомневаюсь, что он и дальше носил бы подарки.

– Не знаю, мам, – после долгих раздумий, сказал Стэнли, – но мы ведь не бросим ее. Если бы не Ру, нас с тобой, возможно, уже не было…

– Да, она очень помогла нам, но это не меняет того, что мы ничем не в силах помочь ей. К сожалению, Стэнли.

– Но, мама, как мы можем позволить ей умереть? Ведь если бы не она…

– Знаю, мой дорогой, – я обняла сына, боясь подумать, что было бы, если бы не Ру.

Легал редко общаются с корри: крылатая раса слишком гордится белыми крыльями, чтобы снизойти до тех, кто ходит по земле. Но я тогда была в отчаянии, и в поисках работы отправилась в Миндальную Долину. Я знала, что это смешно, что никто не возьмет меня там на работу, если уж никто не взял в районе корри, но голод и страх за ребенка подтолкнули. Я блуждала по территории легал, пытаясь не реагировать на почти давящее на плечи пренебрежение крылатых, и получала отказ за отказом. Я была на грани, когда поняла, что у меня ничего не вышло. Я выдержала ухмылки и усмешки крылатых, считающих себя выше меня, но тщетно. Мне нужно было возвращаться домой, к сыну, ни с чем…

Когда я, получив очередной отказ, выходила из булочной, в которой пахло так вкусно, что скручивало не только живот, но, казалось, все внутренности, столкнулась в дверях с незнакомой девушкой.

– Простите, – извинилась я, и попыталась пройти мимо нее, но она заметила, что я плачу. К стыду своему, Миндальная Долина все-таки выбила из меня слезы!

Девушка не позволила мне уйти просто так. Расспросила, что случилось, а узнав, что ищу работу, а не подаяние, купила хлеба, булочек и каравай, отдала мне и, уточнив адрес, сказала, что прилетит, когда найдет для меня работу. Я не верила, что она не забудет обо мне, но домой побежала радостная, потому что теперь мне было с чем вернуться к сыну!

Девушка-легал прилетела через два дня, спросила, как я смотрю на должность горничной в замке герцогини? А я смотрела и на нее, и на должность сквозь слезы неверия и благодарности. Конечно же, я согласилась!