Мои крылья

– Был. Он был бы, только от другого мужчины.

– Того мальчишки, который от тебя отказался?

– Того, кому я… изменила с тобой.

– Ты все еще уверена, что он любил тебя.

– А ты уверен, что меня любить невозможно.

– Невозможно… – повторил демон, и замолчал, испытывая меня огненным взглядом.

– Где Стэнли? Я хочу его видеть.

– На тренировке.

– На какой тренировке?

– Он учится управлять своей сущностью. Хочешь его увидеть?

– Да.

– Тогда оденься, я не потерплю разврат в своем замке.

Прежде чем я успела ответить, у моих ног упало длинное темно-синее платье. Посмотрев в спину уходящего из комнаты демона, я быстро скинула с себя ночную сорочку, и поборов приступ тошноты, подняла платье. Глухое, как у девушки, которая объявила себя моей горничной, но чистое и без посторонних запахов – уже хорошо. Переодевшись, я вышла из комнаты. Демон не ждал, его силуэт я различила уже в конце коридора, и мимолетно отметила, что время его не щадит – раньше он передвигался гораздо быстрее.

Снова увидела его на повороте – он спускался на этаж ниже, потом спустился еще на два этажа. Подвал? Я шла следом, значительно отставая, но стараясь не терять его и не потеряться самой. Свернув после очередного пролета, я едва не налетела на черную спину.

– Дошла? – демон толкнул дверь, у которой остановился, зашел внутрь.

Я последовала за ним, и…

Замерла. Мое и без того неровное дыхание оборвалось. Глаза расширились от удивления, восторга, радости и невольного страха. Шагнув вперед, я остановилась. А вдруг помешаю? А вдруг все испорчу? А вдруг в этот момент нельзя?..

Мой мальчик… мой любимый мальчик, которого сердце узнало даже в демонической сущности, стоял напротив серокожего демона, склонив темноволосую голову с двумя изогнутыми рогами, и внимал наставлениям. Его учили летать, его учили владеть крыльями, его учили сдерживать демоническую сущность.

Мой мальчик…

Я быстро смахнула слезы, чтобы не мешали… не мешали мне видеть, что я не ошиблась! Что мне это не кажется! Мой мальчик… маленький демоненок… с огненными, как у отца крыльями… он стоял… Не сидел на стуле с самодельно приделанными колесиками, а стоял, выпрямив гордо спину, и на своих ногах…

– Стэнли, – я всхлипнула от переполнявшего коктейля эмоций, где главенствовал страх.

Страх, что мне это кажется, что я сплю…

Хотела позвать сына громче, потому что он не услышал, но не успела. Демон, стоящий рядом со мной, схватил меня за руку и вытолкал из комнаты. Дверь закрылась, отрывая меня от сына и как будто воруя короткое счастье.

– Мельхас, – голос надломился, не желая произносить вслух имя демона, – позволь мне подойти к сыну…

Но, как и много лет назад в ответ на единственную просьбу, я услышала ледяной и короткий ответ:

– Нет.

Как и много лет назад, спустя паузу в целую жизнь, последовало не менее холодное и пугающе неверное пояснение:

– Я наблюдал за тобой. Ты не смогла принять его демоническую сущность. Ты не приблизишься к моему сыну.

Глава 5

Сначала я подумала, что ослышалась, но когда, схватив за предплечье, демон перенес меня в комнату, где я спала, поняла, что нет! Он действительно думает, что я не приняла демоническую сущность сына. Моего сына!

– Ты с ума сошел, – сказала я демону, взирающему на меня черничными глазами. – Я принимаю Стэнли любым. Любым, слышишь?

– Даже удивительно похожим на меня?

Демон забавлялся, несмотря на спокойный тон. Его глаза не выражали ничего, но он забавлялся.

Я могла бы гордо заявить, что нет, это ложь, Стэнли на него не похож, но, по меньшей мере, в демонической сущности они были как две капли воды. Мой мальчик, конечно, пока не подпирает высокий потолок длинными рогами, но достаточно рослый для своего возраста, и черный цвет крыльев, с огненными проблесками в них, и черное тело его второй сущности – это от Мельхаса.

Я могла бы язвить, пытаться обидеть, но демоны не способны чувствовать. По крайней мере, тот, что стоял напротив меня черной скалой – так точно. Я проверяла. Слова для него ничего не значат. Он их не слышит, если ему так удобно.

– Будь он даже похож на моего отца, это не имело бы для меня никакого значения, – сказала я, и не соврала.

Иногда мой сын удивительно напоминал своего деда. Упрямством, сильным характером, несгибаемой волей, иногда нечто похожее мелькало в его жестах, иногда я улавливала до боли знакомые интонации. И это с учетом того, что Стэнли и дед никогда не виделись.

– Твой отец плохо обошелся с тобой, – принял ответ мой демон.

– Не тебе судить.

Он промолчал, позволяя думать мне, что угодно. А я смотрела на искры, которые падают с его крыльев на синий ковер, но тот не загорается, и думала, что все это уже было однажды.

Однажды я так же стояла напротив демона, мы говорили (по крайней мере, пытались), на пол сыпались искры, но пожар бушевал между нами. Я горячо убеждала, что не виновата, что не хотела, что это не я…

А искры сыпались, как огненные снежинки, и еще до того, как демон ко мне подошел, я поняла, что пропала… сгорела… что прежней меня больше нет…

– Я хочу увидеться с сыном, – вынырнув из воспоминаний, сказала я.

– Ты не в том положении, чтобы требовать.

– Я хочу увидеться с сыном.

– Ты ничему не учишься, Илия, – он сделал шаг и навис надо мной, ковер под нами зашипел от вороха огненных искр, но послушно впитал их. – Нельзя разговаривать с демонами так. От них нельзя требовать. Им нельзя угрожать. И еще, самое главное, пожалуй – от них нельзя убегать с их ребенком! Да, и не пытайся вернуться туда, где мы только что были – я сделал в замке магическую перестановку, и комнату ты не найдешь, просто заблудишься и умрешь от голода. Ты, конечно, можешь попытаться найти сына по запаху, но я запутал его следы, поверь, и твои поиски приведут опять к тому же – ты заблудишься и умрешь от голода. А у меня и без того хватает привидений, не разбавляй мне коллекцию.

Сказав это, демон исчез, а я осталась одна, глядя в пространство перед собой, и ничего не видя, понимая, что мне снова придется бежать. Бежать из этого замка. Но уже не одной. Я не могла бросить Стэнли. Я просто не могла без него.

Но плакать не стала. Чему я точно научилась – демоны ненавидят слезы. Слезы – слабость, а они признают только равных или более сильных. Других вычеркивают из своей жизни, причем разными методами.

Я подошла к окну и долго смотрела на пустырь, тонущий в вязких сумерках. Ни одного фонаря у замка – естественно, к хозяину не ходят те, у кого слабое зрение. Хозяина вообще редко тревожат. За два месяца, что я провела тогда в замке, я видела только Мельхаса, да и то он показывался лишь в демонической сущности, наверное, думал, что так я быстрее пойму и смирюсь, быстрее упаду духом и сдамся.

Он думал, что подавил меня, я притворилась, и уличив возможность, сбежала. Впрочем, как оказалось, сбежала из одного плена в другой. Отец, которому я все рассказала, запер в комнате, приставил своего человека, и ко мне были допущены только горничная Дженни, да и то она была из новых – чтобы не помогала; и маг, который, сделав осмотр, подтвердил мои подозрения.

Моя беременность привела отца в бешенство, и мою комнату, разгромленную им в порыве гнева, полностью обновили в течение недели. А пока шел ремонт, я жила в маленькой комнате Дженни, и девушка не знала, куда прятать глаза от стыда за моего отца.

– Не переживай, – сказала я ей, когда она, стесняясь и извиняясь через каждое слово, предложила спать на своей узкой постели, а сама легла на пол за неимением другого спального места, – я не из прихотливых.

Я скинула на пол ее одеяло, чтобы девушка не простудилась, но мне стоило труда уговорить Дженни лечь на него.

– Но, госпожа, – лепетала она, краснея, – так нельзя…

Утром я проснулась под одеялом, и разделила с Дженни свой завтрак. Кормили меня все еще хорошо, как дочь хозяина, и Дженни говорила, что никогда так плотно не ела. У нее потом полдня ныл живот, но она была довольна, что попробовала столько новых блюд.