Город. Территория

– Сейчас ещё немного пройдём и на ночёвку встанем, – тяжело дыша, проговорил Григорий. – Скоро техническое помещение будет. Вот там и отдохнём до завтра.

Где-то через полчаса продирания через переплетения аномалий, наконец, в стене тоннеля показалась дверь, оббитая жестью. Мужик толкнул её, и первый вошёл внутрь. Всё тот же светящийся налёт освещал помещение. Вдоль одной из стен стояли железные шкафы с электрооборудованием, давно уже не работающие. У другой стены притулился стол, а на полу были оборудованы лежанки.

– Вот здесь и переночуем, – бросил свой вещмешок возле одной из лежанок Григорий. – Лена, организуй поужинать.

Девушка присела возле своего сидора и стала выкладывать на столешницу какие-то свёртки. Пара минут, и на столе уже были бутерброды с салом, зелёный лук, редиска и варёные яйца.

– Вот теперь можно и перекусить, – довольно произнёс Григорий.

Группа столпилась вокруг стола и налетела на еду. Лаки стало неудобно, что замешкалась и не предложила в общий котёл свой сухпай, и она скромно осталась в сторонке.

– А ты что стоишь, как не родная? – удивился Григорий. – Налетай, давай.

– Да я вот… – пробормотала девушка, вдруг смутившись, и выложила на стол ИРП.

– А это что за диковина? – заинтересовался мужик.

– Это сухой паёк. Индивидуальный рацион питания.

– Убери-ка свой этот, как его, паёк. Нам такой гадости не надо. Вот, бери нормальную еду.

– А эта чем не нормальная?

– Да ешь ты! А нормальная еда, как нам наши родители завещали, это та, которая портится быстро. А твоя, наверное, неделю может лежать и с ней ничего не случится.

– Но сало-то ведь не портится.

– Оно нами же засоленное. А соль это жизнь. И оно от неправильного хранения может пожелтеть и прогоркнуть. Да ешь ты, не стесняйся.

Девушка быстро упрятала свой ИРП назад в ранец, и, с неожиданным аппетитом, набросилась на простую, но очень вкусную еду.

– Ну, теперь можно и поговорить, – вытерев тряпицей руки и усаживаясь на лежанку, промолвил Григорий. – Расскажи, каким ветром тебя сюда забросило? Сама же говоришь, что не местная. А в наших краях не местному без знающего человека – верная смерть.

– Да вот не знаю с чего начать.

– С чего-нибудь начни уж. Сильно ты отличаешься от тех, кого здесь видывать приходилось. И одеждой, и оружием, и поведением. Да и аура у тебя точно чужая для этих мест. Сильно чужая.

– Не знаю, что там с аурой, но я, действительно, очень сильно не от сюда. Вы мне, наверное, не поверите, но я вообще не из вашего мира.

– Почему не поверим? Поверим. Наших родителей тоже много лет назад из другого мира вырвало и первым выбросом в этот мир забросило. В самый очаг.

– Да? Ну, меня ничто не вырывало. Есть у нас там такой учёный. Физик называется. Причём это и прозвище, и профессия. Так вот, нашёл он способ, как проход в другой мир открыть.

– Это, типа, как Лена?

– Почти. Только он прибором открывал, а не как Лена, руками. Да и Лена в пространстве открывает, а Физик между пространствами. Вот и уговорил он меня зайти в этот проход и поставить один прибор. Я должна была тут же вернуться, но на меня напали собаки.

– Это, какие?

– А у вас что, много всяких?

– Да разные встречаются.

– Эти были здоровые такие, тёмно-коричневые, морды приплюснутые, а языки чёрные. И на мозги давили сильно.

– Ясно. Это мозгодавы. Сколько их было?

– Шесть.

– И ты с ними справилась? Они втроём могут человека разума лишить.

– Не знаю. Они эту свою давилку мозговую включили, когда вдвоём остались.

– Наверное, они в тебе противника не увидели. Решили, что и так справятся.

– Может быть. У меня же винтовка тихая. Ни звука выстрела, ни пламени. Они и не поняли, что я стреляла. Думали, наверное, что у меня простая палка. А опомнились только тогда, когда я почти всех перебила.

– Ну, с двумя справиться тоже нужно суметь.

– Тяжело было. Чуть мозги из ушей не вытекли и глаза не выскочили из орбит. Потом выстрелы услышала. Ну а остальное вы знаете.

– Ну а дальше как? Что думаешь насчёт возвращения?

– Мои друзья должны из выхода в Город вернуться. Они из этого Физика всё вытрясут, заставят проход открыть и сюда за мной по любому придут. Вот только как они тоннель этот пройдут?

– Когда они сюда попадут, мы почувствуем. Я вот, когда ты сюда прошла, тоже засёк. Только не понял, что это за возмущение пространства. А теперь дошло. Ну и маячок, я думаю, не только у тебя.

– У всех троих.

– Значит, отследишь перемещение. А там, или тебя выведем, или их в очаг проведём. А что за Город, про который ты говорила?

– Около сорока лет назад у нас война страшная случилась. Вот в результате этой войны и образовался Город. Тоже аномалии, мутировавшее зверьё, растительность. Почти как у вас.

– Наши родители тоже про страшную войну рассказывали. Вот во время этой войны, когда их город подвергся бомбардировке каким-то ужасным оружием, их и выбросило сюда. Прямо из домов.

– Может, вы из нашего мира?

– Может. Ладно. Спать пора. Нам завтра нужно будет этот тоннель пройти. А это дело нелёгкое. Сама видела.

– А почему ты разговариваешь, а остальные молчат. Они что, немые?

– У нас принято, что при встрече с чужими, в разговор может вступать только старший. Остальные рта не открывают. Это специально ещё нашими родителями введено, чтобы лишнего не сболтнуть. А старший – всегда опытный, знает, о чём говорить, а о чём молчать.

Шли по пустоши, петляя причудливой змейкой, продираясь через заплетённую ветром траву. Философ выбирал дорогу по одному ему известным ориентирам, делая немыслимые петли там, где можно было бы пройти прямо. Однако сталкеры, помня о реалиях Города, в действия проводника не вмешивались и чётко выполняли все инструкции.

Впереди показался небольшой посёлок, состоящий, как из кирпичных, так и из бревенчатых домов, изрядно потрёпанных временем. Покосившиеся заборы, выщербленный кирпич и потемневшие гнилые брёвна. И улицы, заросшие кустарником и травой, из которых, то там, то здесь торчали обломки и остатки мебели и домашнего скарба.

– Вон, возле того дома перекантуйтесь, а я, пока, пройдусь и осмотрюсь, – сказал Философ и нырнул за угол.

– И что вы думаете обо всём этом? – спросил Хром, когда они остались одни.

– Да голова уже пухнет от непоняток, – ответил Сержант. – Совсем не похоже на тот мир, в котором мы побывали.

– Сдаётся мне, что это не иной мир, – задумчиво проговорил Физик. – Похоже, что это другое измерение.

– Что в лоб, что по лбу, – проворчал Сержант. – Какая разница?

– Иной мир – это совершенно другой мир. На другой планете в другой галактике и иной солнечной системе. Как тогда, помните: двойное солнце? А иное измерение – это отражение нашего мира. Есть такая теория струн. Сложная, скажу вам, вещь, так что её я вам объяснять не буду. Просто скажу, что, согласно этой теории, наш мир не единственный. Наиболее радикальные версии позволяют существование бесконечного числа вселенных, некоторые из которых содержат точные копии нашей. Отражения или тени друг друга, короче.Вот в одну из них мы и попали. Пусть и не точную копию, но всё равно похожую. И что-то мне подсказывает, что образовалась вся эта территория тогда же, когда и Город. Тогда не только у нас возникла аномальная зона, но и сюда пробой получился. Поэтому и прокол сюда вывел. Всё-таки целостность континуума была нарушена, а, значит, уже нестабильна.

– Но ведь здесь территория растёт, – усомнился Хром. – А Город у нас совсем не расширяется. Так и находится в своих границах.

– А ты про промзону забыл? Помнишь, как она расширялась? Для чего мы подстанцию отключали? Правильно, чтобы не допустить разрастания аномальной энергии по всему миру. Вот здесь, наверное, что-то похожее.

– Так, получается, здесь и своя подстанция есть, которая генерирует всё это?

– Ну, не совсем подстанция. Там ведь мощь какая была, даже проходы в другие миры открывала. А здесь что-то попроще. Какой то совсем небольшой контур, которому сил хватает только качать аномальную энергию из межпространства. Но тоже желательно отключить. А то червоточинка к нам по любому точится, раз перемычка между нашими измерениями нестабильна. Как бы не прорвало. Опять скакать придётся.