Смерть всегда рядом

– Это же…

Он не договорил, не в силах сдержать эмоций. В подземелье под небольшой церковью скрывалась еще одна, и по размерам она превосходила некоторые кафедральные соборы!

Скамейки покрывала кружевная резьба. Верх спинок, как и подставки под колени, заботливо обили сафьяном. Трепещущий свет не позволял точно уловить оттенок цвета: то ли бордовый, то ли просто красный, переходящий в пурпур.

Такого же цвета ковер устилал проход, ведущий к распятию. Криса слегка подтолкнули в спину, и он двинулся вперед.

Шаг, другой… Пламя свечей трепетали, рождая игру света на стенах и мебели. Блики от утвари вклинивались в хаос, так что скоро Крис перестал сознавать, наяву это происходит, или он бредит. Но, несмотря на тени, шепот молчал. И никто не смотрел из темных углов, проливая то ли слезы, то ли кровь…

На второй скамейке справа сидела Анна. Её тоже переодели. Вместо футболки и джинсов выдали платье. Нюансы оттенков Крис не различал, ему все равно было, кремовое оно, персиковое или абрикосовое. Или вовсе – бежевое. Но что девушка смотрелась в нем совсем по-другому, признал.

Худоба исчезла, превратившись в стройность. Правда, из-за свечей черты лица заострились, но те же блики придали его выражению мягкость. И покой.

Анна сидела, положив руки на спинку передней скамьи, и словно не замечала ничего. Но стоило Крису оказаться рядом, как карие глаза распахнулись. Девушка смотрела на него в упор.

– Ты уверен? – в глубине взгляда пылало расплавленное золото.

Он не удостоил её ответа. Впереди ждали люди, гораздо более важные, чем сновидица: ректор, два епископа и кардинал. Они пришли ради него, простого семинариста…

Ковер закончился. Едва Крис вступил на камень пола, к сводам взвилась музыка. Орган окончательно смял границы реальности, и, казалось, до вечного блаженства остался всего один шаг.

Голоса священников вплелись в музыку сфер. Ректор встал за левым плечом, оставалось только следовать его подсказкам. Опуститься на колени. Перекреститься. Встать. Снова на колени… Повторить фразу…

Что именно он говорит, Крис не понимал: слишком сильное впечатление произвел ритуал, чтобы переводить с латыни. И не сдержал слезы, когда кардинал прикоснулся ко лбу: столько тепла и любви он не чувствовал с того дня, как…

Закончилось все разом: смолк орган, затихло эхо голосов. Только свечи еще продолжали освещать зал, но уже гасли одна за другой, сгорая дотла.

Колени ныли от долго стояния на голом полу. Крис некоторое время не мог распрямиться. Ректор терпеливо ждал. А потом подвел его к Анне:

– Позволь представить твоего хранителя, сновидица.

– С чего вы взяли, что я хочу видеть его своим хранителем?

– Я бы не хотел работать вместе с этой женщиной…

Они произнесли это одновременно. Ректор посмотрел сначала на неё, потом – не него, и прошипел:

– За мной! Оба!

Подростки, набедокурившие в школе – вот на кого они сейчас походили. Но Анна держала голову высоко, и во взгляде не было ни капли раскаяния. Крис, напротив, сутулился. Плечи поникли, он с опаской поглядывал на отца Иоанна. Но губы сжал так, что они побелели.

Ректор шаркал ногами, словно церемония отняла все силы. Крис невольно прислушивался к эху, страшась услышать шепот. Но эхо молчало.

За одной из дверей оказался кабинет.

– Ждите.

Стук двери прозвучал ударом молотка верховного судьи.

– Что за… – если бы взгляды могли воспламенять, Крис бы уже давно превратился в факел. Но его самообладание остудило пламя:

– Что? Я действительно не желаю с тобой работать! Жить в этом свинарнике, не знать, из какой пачки или бутылки ты пила, в какую тарелку лазила…

– Это важно?

– Да! И если ты этого не понимаешь…

– Я понимаю другое! – в голосе девушки клокотала ярость. – Я понимаю, что ты только что продал себя. Свои мечты, свои чаяния, свое будущее! Возможно, даже свой разум! Ну, это даже не «возможно», – последние слова она пробормотала. Но тут же снова повысила голос:

– Что они тебе обещали? Чем купили? Деньгами? Нет, ты слишком наивен… Властью? Тоже не то, не твое это. Спасением?

Крис замер. На мгновение, на половину удара сердца… но Анна заметила. В её смехе слышалась горечь:

– Значит, вечное спасение. Ты не оригинален. Только… существует ли оно? Смерть – конец всему.

– Пусть так! – напор Криса заставил Анну отступить. – Пусть – конец! Но до того времени… Знаешь, что я уже забыл, что это такое – спать в собственной кровати, а не перед распятием? Засыпать на подушке, а не на полу, потому что сил не хватает даже на молитву? Так что пусть. Мне все равно.

Анна молчала. Она чуть наклонила голову, и непослушная прядь волос упала на лицо. Она откинула её небрежным кивком:

– Пусть так. Но ты совершил большую ошибку, Крис. Лучше бы тебе остаться в семинарии.

Спор прервался с приходом падре Иоанна. Он деловито сунул лист бумаги сначала Анне, потом – Крису.

– Надеюсь, вы помните, что подписали эти документы? Сновидица обязуется принять помощь того хранителя, которого мы ей предложим, а хранитель обязан служить той сновидице, к которой определен! Есть еще какие-нибудь вопросы?

– Есть! – Анна отшвырнула договор. – Это не честно! Вы посмотрите на него – совсем мальчик! Он даже не представляет, на что идет!

– Однако, – ректор, покряхтывая от натуги, наклонился за бумагой, – подпись свою он поставил. И церемония в Храме только что утвердила его в роли хранителя.

– Это убийство, – Анна сникла. Упала на стул и спрятала лицо в ладонях. – Я никогда не соглашусь…

– Я тоже не согласен! Я готов принять назначенное послушание, но не с ней!

– Хранитель не может выбирать! – палец ректора задрожал, указывая в потолок.

– Но прежние-то хранители выбирали! Я слышал, что предыдущий от неё отказался… Почему меня лишают права выбора?

– Отказался? – голос Анны хрипел. – Отказался? О Господи…

– Не поминай… – начал было ректор, но девушка вскочила так стремительно, что стул опрокинулся, глухо ударившись о ковер.

– Вы что, СОВСЕМ ему ничего не рассказали? Тогда слушай, мальчик!

– Я всего на пять лет…

– ЗАТКНИСЬ И СЛУШАЙ! Ни один, ни один из моих хранителей не отказался от своих обязанностей добровольно. Знаю, я не самый удобный подопечный, но они терпели. Их было семеро. Семеро за пять лет, Крис! Трое погибли, когда пытались вытащить меня из сновидений. Один – прикрывая от убийцы. А еще трое живы до сих пор. Но разве можно назвать жизнью существование в комнате, обитой матрасами? Они даже ходят под себя и кричат. Знаешь, они не перестают кричать ни на минуту. День и ночь, да так, что я постоянно слышу эхо. Сумасшествие, оно куда страшнее смерти. Ну, так что? Ты все еще жаждешь стать хранителем?

– Да! – Крис вздохнул, как перед прыжком в воду. – Жажду. И стану. Потому что иначе тоже сойду с ума.

– Ну, как знаешь. Падре, я еще раз прошу… Пожалейте его!

– Отныне он – твоя забота, Анна. Если бы ты не сновидела так глубоко и яростно… может, ради этого юноши…

– Вы обещали мне, падре… – голос едва слышался, слова скорее угадывались по движению губ, – вы обещали!

– И мы сдержим свои обещания! Если вы сдержите свои.

– Мы можем идти? – Анна сбросила оцепенение.

– Пока нет. Тебя хотят видеть главы Ордена. А у нас с тобой, Крис, будет разговор.

Анна послушно вышла из комнаты. В одной из подземных комнат её ждал кардинал. Он сменил литургическое облачение на костюм, и только колоратка выдавала в нем священника.

– В соседнем приходе выявлен случай одержимости. Девушка семнадцати лет. Все проверки подтвердили наши опасения: демон не из простых.

– Едем сейчас?

– О, нет! – вино с журчанием наполнило бокал. Кардинал добавлял воду, пока оно не стало прозрачно-розовым. – Пей! Ты еще слаба, твой хранитель – новичок. Мы не будем рисковать одной из лучших сновидиц!

– Тогда зачем вы меня позвали? – Анна пригубила. От вина в воде остался едва заметный привкус.