Страница 12 из 72
А вот на северо-западе едва до резни между людьми не дошло. Стоит там деревня Шивневка, с дремучим лесом под боком. Богатая деревня, с полями, да охотниками лесными. Естественно, что туда сразу народ ломанулся. Да так их там много стало, что пришлось половине пришлых уйти. Собрались они, да двинули в глубь леса, куда и бывалые охотники соваться опасались. Теперь там основана новая деревня, Стволовка.
Вот так и вышло, что за пять лет население графства чуть ли не вдвое выросло. Город Альсас так больше всех разросся. Появились тут и попрошайки, и воры. В поместье люди стали появляться, культурных направленностей. Музыканты, барды, художники. Проходной двор прям, по сравнению с прошлым.
Пришлось территорию поместья высоким забором из кованного железа ограждать. Влетело это в не маленькие деньги. Меня, да Фреса одних теперь в город не пускают. Приставили по воину в охрану. У дверей днем и ночью минимум по одному дежурят. Они же с нами в город ходят. Даже на тренировках с мечом или по магии рядом ходят.
Отец мой совсем сдал за это время, не успевает все проблемы решать. Начал он меня натаскивать на управление графством. Чтобы от Фреса в магии не отставать, приходится ото сна время красть. Я всегда был немного сильнее. Вот и стараюсь держать первенство, Фресу стимул для развития даю, чтобы лучше становился. А он меня подгоняет.
Иначе ведь он остановится, притормозит развитие. Не захочет менять привычный баланс сил. Меж нами нет глупой гордости или соперничества. Наши отношения складывались годами. Он это знает, я это знаю. Нет меж нами обид или недомолвок. Нас все устраивает и как-то менять баланс старший-младший не собираемся.
В магии мы подросли до четвертого ранга. Теперь хватает сил безболезненно применять Щит Амона или Плеть Нигала. У Фреса лучше со щитом получается, у меня с плетью.
С восьми лет нас стали натаскивать во владении мечом. А мы и не против. Отец, что больше верит в добрый меч, на нас не нарадуется. А мы еще и совмещать пытаемся. Раньше я больше посохом сражался, но тут у меня нет такого инструмента. Как и заклинаний для него. С магией стихий мы более-менее освоились, привыкли к мане. Теперь изучаем целительные силы. Пока только на себе.
– Азидал, не отвлекайся, – мягко журит отец.
Сейчас мы в его кабинете. Разбираемся в бумагах, письмах, жалобах. Кабинет не изменился. Все такие же удобные кресла, огонь потрескивает в камине.
– Просто прошедшее время вспомнил, пап.
– Да, тихо было, – прикрывает он глаза, – Не то что сейчас. Дом безумцев какой-то.
– Отец, я не пойму, куда так деньги уходят? Все налоги с деревень как в колодец улетают. Куда нам такая армия?
– Многовато на снабжение уходит, – отец хмыкнул, – Но так надо.
– У нас население Альсаса семь с половиной тысяч. Это только горожане. Воинов плюс полторы тысячи! В городе уже вторую казарму строят! Итого – три! Еще пять сотен по деревням расположено. Две сотни на границе с Хризалией. Да оттуда даже гонца вшивого уж пол века не видали! Всего две тысячи двести воинов. Еда, доспехи, зелья, обучение, пенсия калечным и ветеранам. Неподъемный груз.
Я качаю головой.
– У нас доходы только от продажи продовольствия баронству Серебор. Найдут они нового поставщика, что делать будем?
– Негде им его найти, – отец улыбается, – У них окромя серебряных шахт и нет ничего. А в соседях мы ближе всего. Переправа на реке – и еда уже у них.
– Не бережешь ты казну.
– Деньги должны работать на благо земель и народа.
Граф сел на любую тему. Я кисло выслушиваю о доблести правителя. А Фрес сейчас с мечом тренируется, на свежем воздухе. А ведь сегодня первый день ярмарки!
– Что-то я увлекся, – отец с хрустом потянулся, – Время к обеду, нас должен посетить барон Шадовид. У него вроде сын твоего возраста.
– Это еще кто? Никогда не слышал.
– По слухам, он весьма богат, – граф чешет подбородок, заросший седой щетиной, – Из провинции Пакарам. Там этих баронов уже как грязи, меняются как дрянные мечи, за земли воюют. Королю все равно, кто будет поставлять серебро и золото из шахт Пакарама. Все властители там это знают, на караван королевский там напасть – это табу. Так и живут.
– Чего этот барон у нас забыл?
– Я разве не давал тебе письмо от него?
Отец открыл ящик в столе, шуршат бумаги.
– От, демоны! Забыл. Все эти долбанные залежи бесполезной бумаги, – он с огромным отвращением окинул взглядом стопки бумаг, – Если кратко, барон Шадовид желает перебраться к нам и стать моим вассалом.
– Альсас стал настолько популярен?
– Да у меня письма от всяких вельмож уже вот где сидят, – чиркает ладонью по горлу, – И каждому ответь, гонца выдели. Все в интриги впутать пытаются. Ладно, это пока только мои проблемы. Думаю, ты устал за последнее время? Как тебе идея отдохнуть на время ярмарки?
– Три дня безделья? Я в деле, – вскакиваю с кресла, будто там гвоздь подложили, – Считай, что меня уже нет. Удачи с бароном!
На последних словах закрываю дверь. До сих пор не понимаю, почему отец так и не наймет управляющего. А все привычка самому дела вести, да недоверие. Еще и шутит, что мол старого копейщика из лука стрелять не научишь.
Стремлюсь наружу, под теплое солнце и свежий воздух. За спиной привычные тяжелые шаги сопровождающего. Это Гилан. За прошедшие годы он заматерел, стал опытным воином. Отец его выделил, оценил его по достоинству. Теперь меня охраняет. Особых забот нету, какой дурак на сына графа кинется?
– Я переоденусь и пойдем в город, – оповещаю Гилана.
– Надолго?
– До вечера.
Мужчина кивнул. Я знаю, когда буду одеваться, он успеет сходить взять мешочек с деньгами, на мелкие траты. Сразу ему весь запас отдал, сохраннее будет.
На дворе весна, но все еще прохладно. Не везде снег растаял. Скинул домашнее. Быстро натягиваю теплые, просторные штаны, сапоги из мягкой кожи. Пояс украсил широкий ремень с серебряной пряжкой. Поверх белой рубахи тяжелая куртка. А вот она была подарком от мамы. Из черной ткани и кожи, застегивается на тонкие ремешки с пряжками. Ну и воротник из белого меха, как у воинов Альсаса. Подарок с намеком.
Одежда у меня темных цветов. Белый цвет задолбал, и так вечно все вокруг в снегу. На красный глаза устали глядеть, повсюду стражники в красных туниках. Осталось не так много цветов, в которые можно облачиться. Что-то традиционно принадлежит другой стране, зеленый для мужчины вообще неприличным считается. Золотой вульгарно, остальное не по статусу. Как меня эти заморочки аристократов раздражают!
Как выбрал черный, сразу все отвязались. Нейтральный цвет. К поясу приторочил короткий меч, встал перед зеркалом. Обычно я в него неделями не заглядываю. Но не каждый же день ярмарка?
Ни у кого язык не повернется мне одиннадцать лет дать. Я ростом почти мать догнал. Молодой подросток, высокий, стройный, видно, что воинскому делу не чужд. На вид лет четырнадцать можно дать. Подобные ребята уже вовсю кровь льют, свою и чужую. Волосы отросли, я их назад зачесываю, иногда торчком стоят.
Недовольно цыкаю языком. Вот бы мне усы короткие и бороду, как у Гданада, командира воинов. Он ее недавно отрастил, по моему скромному мнению – она шикарна. Хочу такую же.
Слишком выделяюсь среди обычных людей. Черты лица с каждым годом смягчаются, становятся выразительнее. Вообще никаких дефектов. Фрес при мне в отражение свое плюнул, сказал, что на бабу похож. Мечтает шрам на все лицо получить, желательно в грандиозной мясорубке. Я ему удачи пожелал. Он в первой жизни так же говорил, и ничего, вырос здоровый брутальный маг. Без всяких шрамов на пол рожи.
У нас иногда чувство возникает, в стиле "это уже было". В Кирне мы тоже росли вместе, учились. Миры разные, а проблемы в детстве одни и те же. Хоть тупых ошибок удается не повторять. Я еще ни разу наказания от отца не получал. А в первом мире и плетьми бывало секли наставники. За дело.
Даргал явно перемудрил, когда Первых людей создал. Репутация у таких как мы сложилась специфическая. Если временами не соответствовать, начинают коситься. Одна из неприятных граней такого – Первый всегда должен быть прав. Открыл рот? Говори по делу, да так, чтобы все согласились. Советуешь? Не дай Даргал совет не поможет. И плевать все хотят, сколько тебе лет. Будто мудрость у нас из неоткуда берется. Из-за этого я редко на людях рот открываю. Не представляю, как другим Первым от такого живется.