Страница 4 из 9
Баллада
Я поймал больную птицу,но боюсь ее лечить.Что-то к смерти в ней стремится,что-то рвет живую нить.Опускает в сердце крылья,между ребер шелестити порывами бессильянеотступное двоит.А глаза в холодной схиме,и нельзя никак прочестьтам созвездьями инымив буквы сложенную весть.Не намеренно – случайно –воздух клюва пригублю,настороженную тайнуненароком разделю.…Вот по плачущей дорогесемерых ведут в распыл.Чью беду и чьи тревогиэтот воздух сохранил?Шестерых враги убили,а седьмого сберегли.Шестерым лежать в могиле,одному не знать земли.Вот он бродит над землею,под собой не чуя ног,мерой Бога именноюбесконечно одинок.Снегопад бывает белыми не может быть другим.Только кто же мажет меломв сон свивающийся дым,если в мире, в мире целомтолько он и невредим?Он идет, себя не прячав исчезающей дали,потому что тех убили,а его убить забылии случайно сберегли.Сберегли его, не плача,память, птица, пар земли.«Во дворе играют в домино…»
Во дворе играют в домино,молчаливы флейты папирос,сквозь дымок качается окнодома, обреченного на снос.На балконе сушится белье,наизнанку вывернутый быт,разбинтованное бытие,откровенное, как инвалид.Старый стол простужено скрипит,схваченный гвоздями домино,слева сердце или дом дрожит,флейтам в такт качается окно.Контрапункт
Останься, боль, в иголке!Останься, ветер, в челкепугливого коня!Останься, мир, снаружи,стань лучше или хуже,но не входи в меня!Пусть я уйду в иголку,но что мне в этом толку?В ней заточенья нет.Я стану ветром в челкеи там, внутри иголки,как в низенькой светелке,войду в погасший свет,себя сведу на нет.Но стоит уколотьсякому-нибудь, как вдругсвет заново прольется,и мир во мне очнется,и шевельнется звук.И вспрянут где-то кони,спасаясь от погонибеды, пропавшей в стоне,в лугах теряя след.Нет лжи в таком обмане.И топот, скрытый в ране,копытами раздет.Табун с судьбой в обнимкунесет на гривах дымку,и на его путиглядят стога из мрака,как знаки зодиака.Ты их прочти.Но, преклонив коленав предощущенье плена,иголку в стоге сенамне не найти.Плач Иуды
Иуда плачет – быть беде!Печать невинного грехаон снова ставит на воде,и рыбы глохнут от стиха.Иуда плачет – быть беде!Он отражается в воде.И волны, крыльями шурша,и камни, жабрами дыша,следят за ним.Твердь порастает чешуей,и, поглощаемый слезой,твердеет дым.Иуда плачет – быть беде!Опережая скорбь Христа,он тянется к своей звездеи чувствует: она пуста.В ней нет ни света, ни тепла –одна промозглая зола.Она – не кровь и не вода,ей никому и никогдане смыть греха.И остается в голос свойвводить, как шорох огневой,упрек стиха.«Дождя отвесная река…»
Дождя отвесная рекабез берегов в пределах взгляда,впадая в шелест листопада,текла в изгибах ветерка.Она текла издалекаи останавливалась где-то.И, как в мелодии кларнета,в объем вступали облака.Я не видал подобных рек.Все эти заводи, стремнинымне говорили: без причиныв ней где-то тонет человек.И лужи, полные водой,тянулись вверх, когда казалось,что никому не удавалосьсклоняться, плача над собой.«Мелкий дождь идет на нет…»
Мелкий дождь идет на нет,окна смотрят сонно.Вот и выключили светв красной ветке клена.И внутри ее темнои, наверно, сыро,и глядит она в окно,словно в полость мира.И глядит она туда,век не поднимая, –в отблеск Страшного суда,в отголосок рая.В доме шумно и тепло,жизнь течет простая.Но трещит по швам стекло,в ночь перерастая.Это музыка в бредурастеряла звуки.Но кому нести беду,простирая руки?И кому искать ответи шептать при громе?Вот и все. Погашен свет.Стало тихо в доме.